Мне снится сон. Я лежу на пляже в какой-то стране, где не говорят по-английски — а если и говорят, то только из-за множества американских туристов, приезжающих потратить деньги, которых у них нет, на вещи, которые им не нужны, и покраснеть, как раки, под нещадно палящим солнцем.

А вот меня солнце щадит. И вех нас — маму, папу, сестру. Оно дарит нам свет и тепло безо всяких дурных последствий. Даже крем от загара не нужен.

Вокруг царят радость и счастье. Слышится смех. Играют дети. Повсюду слышны голоса пляжных торговцев, с таким обаянием продающих блестящую ерунду, что никто не может устоять. Довольные туристы возвращаются с пляжа, все обвешанные золотыми и серебряными безделушками, звенящими при каждом шаге не хуже бубенцов.

Сестра играет в бирюзовом прибое и ищет ракушки. Море омывает ее ноги со звуком, похожим на нежный вздох, как будто наконец нашло покой.

Родители гуляют по пляжу, держась за руки. На папе его любимая белая соломенная шляпа: он носит ее только на море, потому что где угодно в другом месте она смотрится совершенно по-дурацки. Никто не говорит о счетах и налогах, ему не надо укрощать числа. Мама радостно ходит босиком, и, как бы ни грело солнце, песок остается прохладным. Сегодня ей не надо чистить ничьих зубов. Родители идут легкой походкой — им никуда не нужно.

А я сижу на песке и с наслаждением пропускаю его сквозь пальцы. У меня в руках высокий стакан с холодным напитком, и капли на его стенках преломляют солнечные лучи, как калейдоскоп. Я сижу посреди пляжа и совершенно ничего не делаю. Совершенно ни о чем не думаю. Мне хватает просто там быть.

Здесь нет кухни, если не считать мангалов, где жарят шашлыки из креветок. Мясной запах дразнит ноздри, как будто это — жертва богу вечных каникул.

Здесь нет ни единого корабля, кроме выплывающей из залива гоночной яхты. Ее паруса раздувает поднявшийся как по заказу ветерок, увлекающий судно в еще более чудесные дали.

Все хорошо, лучше и быть не может…

…Вот только я знаю, что это сон. Скоро он должен закончиться, и меня выбросит туда, где что-то разладилось или в мире, или во мне.

И я проклинаю райский пляж и холодную, утоляющую жажду жидкость, которая холодит мне руку сквозь стекло — и которую я никогда, никогда не смогу поднести к губам.

79. Представляю на ваш суд

Если тебя накачали психотропными препаратами, сознание — штука относительная. Нельзя сказать, включено оно или выключено. Граница между сном и явью как будто превратилась в черную дыру и поглощает все вокруг. Остается только ощущение, что ты где-то еще. Там, где время — не предсказуемая прямая линия, а скорее перепутавшиеся шнурки на детских ботинках. Там, где пространство пузырится и изгибается, как кривое зеркало в четырех измерениях, и все выглядят как страшные клоуны. Ты — крошечная безликая фигурка, летящая сквозь мир теней и вещества из заставки «Сумеречной зоны»; ватные мысли текут из твоей продолговатой головы.

Род Серлинг должен был крепко спятить, когда выдумал этот сериал.

80. Соленый слизняк

Иногда ты осознаешь, что лежишь на больничной койке. Иногда ты уверен, что это Белая Пластиковая Кухня. А бывают времена, когда ты уверен, что тебя пришили к развевающимся корабельным парусам. Морская болезнь, во всяком случае, совершенно настоящая. Некоторые лица — тоже, но желаю тебе удачи, если хочешь понять, какие именно и как они выглядят на самом деле. Тебе говорят, что ты был «обездвижен» только первую ночь, когда казался неуправляемым, но ощущение такое, как будто ты все еще привязан к качающейся кровати.

Люди приходят и уходят, некоторые обращаются к тебе, ты слышишь свои ответы, но не чувствуешь, как открываешь рот. Пальцев ты тоже не ощущаешь.

— Как себя чувствуешь?

Тебя часто об этом спрашивают. Или спросили один раз, а все остальное — просто эхо в твоей голове.

— Как соленая улитка, — раздается сквозь туман от лекарств твое бормотание. — Кажется, я описался.

— Не волнуйся. Мы об этом позаботимся.

Ты гадаешь, не засунут ли тебя во взрослый памперс, а потом понимаешь, что они могли давно уже это сделать, но ты ничего не чувствуешь и не желаешь знать ответа. Тебе хочется спрятаться в своей скорлупе и бегать по ее стенкам — но у тебя нет скорлупы. Ты скорее слизняк, чем улитка. У тебя нет никакой защиты.

Все это время голоса в голове продолжают говорить с тобой, но они слишком обколоты лекарствами, чтобы как-то на тебя влиять. Ты вдруг понимаешь, что не так уж это лечение отличается от химиотерапии. Тебя обстреливают всякими гадостями, надеясь, что они выбьют из тела болезнь и оставят на месте все остальное. Вопрос в том, погибнут голоса от отравления или просто очень сильно разозлятся.

81. Противоборство

— Сегодня, — объявляет капитан, пытаясь говорить, как командир, — я поведаю вам предание. Мне даже сказитель не нужен — эту легенду я знаю наизусть. — (Попугай осторожно отходит от него подальше, быть может, не желая иметь ничего общего с рассказом.) — История начинается с великого капитана по имени Ахав, а заканчивается другим, по имени Немо.

И хотя я понимаю, что это может стоить мне еще одного клейма на лбу или чего похуже, но не могу не заметить:

— Извините, но разве эти два вымышленных персонажа когда-либо встречались?

— Еще как, парень! — отвечает капитан гораздо терпеливее, чем я ожидал. — На самом деле, они успели подружиться, и это часть проблемы. Но легенда не столько о них, сколько об их великих врагах. На «Наутилус», легендарную подводную лодку, несшую Немо больше двадцати тысяч лиг, бесконечно нападал гигантский кальмар, задавшийся целью ее потопить. Спасаясь от кальмара, «Наутилус» повстречал «Пекод», на котором Ахав гнался за белым китом. Они столкнулись, и «Пекод» затонул. — Капитан поворачивается ко мне и ехидно замечает: — Ты сейчас скажешь, что это кит потопил корабль, но Мелвилл ошибался. Эту выдумку скормил ему Измаил, поклявшийся сохранить тайну.

Попугай только присвистывает, то ли в знак неодобрения, то ли восхищаясь гибкостью рассказа.

— Как бы то ни было, — продолжает капитан, — Немо вытащил Ахава из воды, они немедленно поняли, что сойдутся во взглядах, и плавали на подводной лодке, пока не доплыли до Зеленого моря, и жили долго и счастливо до конца дней своих. — Договорив, он делает паузу, ожидая аплодисментов, и, не получив их, продолжает: — А вот их чудища ничего такого друг в друге не нашли. — Капитан разводит руки в стороны и выпучивает глаз. — Они были огромны, белый кит и гигантский кальмар. Оба — ужасные капризы природы, но противоположные по духу. Импульсивен и странен был кальмар, окрашивавший воду морскую чернилами. Восьминогое порождение хаоса отвергало всякую логику. Кит, напротив, воплощал в себе разум и благопристойность. Его огромный мозг владел эхолокацией и мог измерять расстояние и размер. Он знал о мире все, что стоило знать, а кальмар ничего не видел дальше своего чернильного облака. Неудивительно, что они друг друга невзлюбили.

Капитан стучит кулаком по столу с такой силой, что все мы подпрыгиваем, а попугай заполошно хлопает крыльями, так что даже лишается нескольких перьев.

— Великие мореходы никогда не должны покидать своих чудовищ! Теперь из-за этой беззаботной парочки их враги обречены биться друг с другом до конца времен, с каждым годом ярясь все сильнее! — Капитан всматривается в каждого из нас по очереди и добавляет: — Есть вопросы?

Мы только переглядываемся. Конечно, вопросов у нас много, но никто не хочет их задавать. Наконец повелитель костей опасливо поднимает руку и произносит:

— И?

Капитан делает глубокий вдох и в изнеможении выдыхает — по каюте как будто проносится порыв ветра.

— Суть рассказа в том, что мы не должны искать свободы от наших чудовищ. Нет, мы должны освободиться от чего угодно, кроме них. Должны кормить их и в то же время бороться с ними, покорившись одиночеству и потеряв всякую надежду спастись.

Девочка в жемчужном ожерелье согласно кивает:

— Я поняла.

Но я настолько не могу с этим смириться, что вслух возражаю:

— Это не так!

Все взгляды устремляются на меня. Кажется, к оценке у меня на лбу скоро прибавится минус.

— Объяснись! — ревет капитан. Да, это предупреждение, но я не собираюсь ему следовать.

— Если два морехода смогли избавиться от своих врагов, значит, они достойны обретенного ими покоя, избавления. А монстры… достойны друг друга.

Никто не шевелится. Только попугай чистит перышки. Я осознаю, что он горд за меня. Меня раздражает, что я придаю этому значение.

Терпение капитана кончилось. Он похож на вулкан перед самым извержением.

— Матрос Босх, твоя дерзость уступает разве что твоей глупости!

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 46

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бездна Челленджера - Нил Шустерман бесплатно.

Похожие на Бездна Челленджера - Нил Шустерман книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Возрождение Теневого клуба - Нил Шустерман - Современная проза
Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
Stalingrad, станция метро - Виктория Платова - Современная проза
Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Лагутски Джон - Современная проза
Явление чувств - Братья Бри - Современная проза
Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер - Светлана Борминская - Современная проза
Квартира на крыше - Уильям Тревор - Современная проза
Лёха-ротвейлер - Ирина Денежкина - Современная проза

Оставить комментарий