Ирина, узнав, что привело меня к ней, неожиданно вздохнула и пригласила приехать.
Я попросила Мишкину няню Анну Ивановну провести с сыном лишние два часа, и она согласилась. Признаться, при нынешнем положении дел я не была уверена, что мы можем себе позволить вообще держать няню. Счета Виталия арестовали, а моей судейской зарплаты явно не хватит, если продолжать жить с подобным шиком. Но выхода не было. Оставить пятимесячного сына одного дома я все равно не могу и бросить работу тоже.
Оставалось только надеяться, что вместе мы быстро разберемся со всеми проблемами, а ради этого, в частности, требовалось задержаться после работы и съездить к Липатниковой, что я и сделала.
Ирина приняла меня в той самой городской квартире, которая изначально досталась ей от мужа при разводе. Дети были у бабушки, так что нашему разговору никто не мешал. Хозяйка провела меня в гостиную, накрыла стол к чаю, и мы начали разговор.
– Если бы вы знали, как я жалею, что тогда повелась на уговоры Трезвонского и все это затеяла, – доверительно сказала мне Липатникова. – Конечно, я тогда очень обижена была на мужа, то есть на бывшего мужа, что он предпочел мне другую женщину. Изначально мы договорились все решить миром. Я вроде и понимала, что сердцу не прикажешь, да и поступил он по отношению ко мне честно, сразу признался, что полюбил другую. Так же бывает. Квартиру эту нам оставил, из нее, кроме своих личных вещей, ничего не взял. Деньги на содержание детей ежемесячно переводил. Много, нам хватало.
– Но обида осталась.
– Да. Обида осталась. Вы же, как женщина, меня понимаете. И слова этого старого лиса Трезвонского на благодатную почву упали, как семена зла. Я вдруг почему-то решила, что заслуживаю большего. Хотя что это, большее? У нас же никаких иностранных квартир, домов и поместий никогда не было. Только эта квартира, загородный дом, ну, еще дача под Сочи. Так она Игорю от бабушки осталась, он просто там все перестроил. И дети там могли после развода, как и раньше, все лето проводить. А загородный дом… Я его и не любила никогда. Я дитя мегаполиса, мне среди леса неуютно.
– И как Трезвонский вас уговорил?
– Да известно как. Сказал, что совокупное имущество Игоря, включая акции его комбината, стоит не менее двухсот пятидесяти миллионов долларов, а раз так, то я имею право на половину. С учетом того, что мне после развода осталось, иск мы подали на выплату ста миллионов. Игорь приезжал, пытался воззвать к моему разуму, но это только подливало масла в огонь. Мы за то время, что шел суд, стали настоящими врагами.
– Но вы же все-таки пошли на мировое соглашение?
– Да. Дети сказали, что перестанут со мной разговаривать и уедут жить к отцу, если я с ним не помирюсь. Да и подруга у меня юрист. Она, конечно, Трезвонскому не чета, всего лишь в маленьком агентстве недвижимости работает, но объяснила, что после того, как я при разводе соглашение подписала, суд вряд ли встанет на мою сторону. Я же дееспособная была, когда подписывала. В общем, я позвонила Игорю и согласилась на мировое соглашение, если он выплатит мне два миллиона долларов.
– И как? Выплатил? – спросила я.
Отчего-то сидящую передо мной женщину мне было очень жалко. Ирина горько усмехнулась.
– Да, он же человек слова. Выплатил. Только, по договору с Трезвонским, мне досталось лишь двадцать процентов от этой суммы, все остальное ушло в качестве оплаты его услуг.
– Двадцать процентов?
– Да, представьте себе. Так что у меня на счете есть четыреста тысяч долларов, но я потеряла уважение бывшего мужа, расположение собственных детей, да еще и из дома несколько месяцев не могла выйти без того, чтобы меня кто-нибудь не сфотографировал или не попытался взять у меня интервью. Меня люди Антона Халатова четыре месяца преследовали, чтобы заманить на свое дурацкое шоу, но так низко я все же не пала, так что удалось отбиться, а потом он и вовсе отстал. И Трезвонскому я запретила упоминать мой кейс в его программе, и телефон его внесла в черный список.
– Какой программе? – не поняла я.
– Ну как же, – удивилась Ирина. – Он же как раз после нашего суда открыл программу на телевидении. «Разведи мужа» называется. Она, правда, просуществовала недолго, всего пару выпусков вышло, но подкаст в Интернете остался. И курсы еще. С таким же названием.
– Курсы?
– Ну да. «Разведи мужа». Он учит разведенных женщин или тех, кому развод еще только предстоит, как отобрать у бывших все до копейки. И вы знаете, насколько я понимаю, у многих получается.
– Погодите, Ирина. Но ведь это все непросто. Ваша подруга-юрист совершенно права. Если женщина добровольно подписала соглашение, то оно вряд ли потом может быть опротестовано. Супруги сами решают при разводе, на каких условиях они расходятся. Понятно, что если нет брачного контракта, то по закону все пополам, но при добровольном и информированном согласии отказаться от притязаний на имущество при выполнении ряда условий – это нормально. И законно.
– Да. Но не все подписывают такие документы. Многие мужчины просто на словах договариваются. Мол, я оставляю тебе ежемесячное содержание, а ты живешь в свое удовольствие и не претендуешь на большее. И женщины сначала на это соглашаются, потому что спокойная жизнь, по большому счету, это все, что надо. Все эти суды, миллионы… К чему они, если семьи все равно уже нет? А Трезвонский душу бередит и делает все, чтобы разбудить алчность, ненависть и мстительность. И, кроме того, он ведь не один работает. Все его громкие шоу и хвастливые рассказы, как он помогает оставить неверных мужей ни с чем, – всего лишь ширма. За ним стоят какие-то серьезные люди, явно в прошлом работавшие в правоохранительных структурах и сохранившие мощные связи. Они в считаные часы создают нужные решения судов, по которым против мужей-ответчиков возбуждаются надуманные уголовные дела, на имущество накладывается арест. Это очень портит жизнь и рушит бизнесы.
– Подождите, Ирина, – остановила Липатникову я. – Вы сейчас очень важную вещь сказали. О том, что Трезвонский действует не один. Вы сами так считаете или вам об этом кто-то сказал?
– Да Игорь и сказал. Мой бывший муж. В тот самый день, когда мы договорились, что я подпишу мировое соглашение. Мы тогда виделись в последний раз. Все остальное уже через его юристов происходило. Он мне тогда объяснил, что я связалась с очень сомнительной, но довольно крупной компанией, которая специализируется на отъеме имущества крупных
