не могло, так что и шантажировать его никто не мог. Только уговорить.
И вот все поменялось. Да так быстро, что прямо дух захватывало. И ухватили его именно за единственное уязвимое место, ту самую ахиллесову пяту, которая осталась в таком далеком прошлом, что он сам и думать о ней забыл. Миронов слишком долго занимался бизнесом, чтобы понять, что это неспроста. За него взялись всерьез. Вот только кто? Конкуренты? Враги? А какие у него враги? В этом месте своих умозаключений он снова усмехнулся. Пожалуй, имя одного из своих врагов он знал слишком хорошо. Что ж, посмотрим, откуда ноги растут.
Дорога до дома заняла почти полтора часа. Вот именно поэтому Миронов и не любил сюда ездить. В пробках может и жизнь пройти. Страшно даже представить, что отсюда и сюда можно ездить каждый день. Он построил этот дом еще во время брака с Мариной, а потом она полюбила другого и они развелись. Городская квартира осталась ей и детям, а дом – ему. Хотя он тогда и дом собирался отдать ей, но вот только Марина в доме не нуждалась, как и он. В отличие от Вари она всегда довольствовалась малым, несмотря на то что дочь академика.
Сначала ей был нужен только Миронов, потом их семья, а после, когда она его разлюбила, и этого не надо. Интересно, и как это он не понял, что она много лет действительно его любила? Так странно. Когда он это понял, не испытал ничего, кроме искреннего изумления. И от осознания того, что разлюбила, тоже ничего не испытал, если только легкое облегчение, что он больше не будет причинять Марине боль.
Когда он думал, что потерял Лену, то от охватившей его боли на полгода сбежал на Южный полюс. И сейчас от одной только мысли, что она может его разлюбить, уйти из его жизни, забрать Мишку, его охватывал такой ужас, перед которым отступало все. И дурацкое появление Варвары, и связанные с этим проблемы, и перспектива потерять половину состояния. Да хрен с ним, Лена с ним не из-за его денег, а ради нее и сына он и новые заработает. Так что пусть Варька подавится.
Он бы даже встречаться с ней не стал, нанял адвоката по бракоразводным делам, вот только ему обязательно нужно выяснить, кто и что стоит за ее неожиданным и, что скрывать, эффектным появлением. Наконец полтора часа томительного пути остались позади. Припарковав машину у ворот, Виталий решительно нажал кнопку звонка.
– К кому? – спросил у него через домофон суровый голос охранника.
Незнакомый голос. Ну да, Варька же поменяла всю охрану.
– Скажите Варваре Алексеевне, что приехал ее муж.
Калитка щелкнула замком довольно быстро, минуты через две. Что ж, значит, Варвара не прячется от открытого разговора. Уже хорошо. По каменной дорожке он прошел к входу в дом, мельком осмотрев зацветший сад. Красиво, но совершенно не трогает. Открыл входную дверь, которая оказалась незаперта, прошел по коридору в сторону гостиной.
Варя стояла в дверях, одетая в шелковый халат-кимоно, расшитый какими-то диковинными цветами. Ну да, а он и забыл, что она, как сорока, всегда любила все яркое. Значит, с годами не поменялась.
Двадцать прошедших лет читались на ее лице. Все, до последней минутки. Она располнела и подурнела, хотя глаза оказались те же, темные, беспокойные, живые, которые всегда выдавали ее стремительную и неугомонную натуру. Вот и все, что осталось от прежней Вари, юной студентки, в которую он когда-то влюбился.
А может, и не влюбился вовсе. Так, подвернулась под руку. Юная, интересная, живая. Если бы не она, он бы совсем одичал со своей работой и учебой. А наличие молодой жены позволяло быть как все. Вот и весь секрет. Если бы Маринка тогда оказалась поухватистей, то он бы с тем же успехом и на ней женился. И не было бы у него сейчас всех этих проблем.
Он отогнал глупые мысли и тряхнул головой.
– Привет, Варь.
– Привет, – повторила она низким грудным голосом, который когда-то очень ее украшал.
Только один этот голос и позволял поверить, что из нее могла бы получиться артистка.
– Привет-привет, – повторила Варя. – Проходи. Я тебя ждала.
– Меня? Не моего юриста?
– Тебя. Я ж тебя знаю, Миронов. Ты всегда сам смотришь в глаза неприятностям.
– Ладно. Давай, неприятность, покажи мне свои глаза и объясни, зачем я тебе понадобился.
– Ты? – Варя искренне удивилась. – Ты не мог мне понадобиться, Виталий. Если бы ты мне был нужен, то я бы от тебя не сбежала двадцать лет назад. Все проще, мне понадобились твои деньги.
– По крайней мере честно. – Миронов прошел в гостиную, хотя она его и не приглашала, и сел на диван. Широкий, удобный. На нем крайне комфортно валяться перед телевизором, к примеру, в новогодние каникулы, и смотреть какой-нибудь фильм. – Да, я тоже помню, что ты всегда мечтала о деньгах. И что? В Америке с ними не сложилось? А как же Голливуд, фабрика грез?
– Грезы развеялись. – Варвара тяжело вздохнула. – Осталась суровая проза жизни. Видишь ли, у меня в США появились некоторые трудности. Финансово-денежного характера. И тут я узнала, что мой муженек, оказывается, достиг всего того, о чем мы когда-то вместе мечтали, так что посчитала, что имею право на свою половину.
– То есть ты мечтала, а я достиг, и при этом у тебя есть право на половину? – уточнил Миронов.
Ему было ужасно скучно от того пошлого водевиля, который сейчас разыгрывался между ними. Словно два плохих актера, они произносили положенные фразы, не вкладывая в них ни капельки души. Вот только его подмостки никогда не интересовали. В отличие от Варвары.
– Да, есть. Потому что по закону я все еще твоя жена.
– Варя, я развелся с тобой почти девятнадцать лет назад, через год после того, как ты меня бросила, уведомив об этом в письме. Для того чтобы у тебя не было никаких иллюзий, сразу скажу, что я его сохранил.
– Ну и что? – Варвара пожала полным плечом. Когда-то у нее были хрупкие точеные плечики, и Миронов любил гладить нежную кожу большими пальцами, обхватив эти плечи ладонями. Сейчас его даже передернуло от подобного предположения. – Письмо ничего не значит. Своего согласия на развод я не давала, при процедуре не присутствовала, так что он был оформлен незаконно. И вот еще что. У меня есть вот это.
Она подошла к журнальному столику, взяла лежащую в нем папку, выдернула какой-то лист бумаги и сунула Виталию под нос.
– Что
