— проговорила громкая связь в кают-компании.
— О, мля! Что ещё? Всем не расходиться. Я позову если что. Михалыч, со мной.
В боевой рубке вахтенный штурман подал командиру бинокль.
— Пятнадцать градусов оста.
Олег перевёл бинокль чуть правее от бака.
— Ух ты красавец какой! — проговорил командир. — Флаг наш. И Флаг Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами Российской Федерации. Президент, что ли на нём? Не может быть!
— Я бы не сильно удивился, — буркнул Михалыч.
— Да, ну, на… Хотя… От него и такое можно ожидать. Может это секретная операция? И сейчас объявят.
— В девятнадцатом веке? Изменить будущее? Фантастика.
— Хм! А то, что мы тут все собрались — не фантастика!
— Я не о том. Дай посмотреть! Хм! Береговая охрана. «Анадырь» на борту.
— Новый какой-то. Я такого не знаю. Да и обводы не «эсэсэровские». Не нашего ремени корабль…
Олег вздохнул.
— Что ещё раз доказывает, что мы в, хе-хе-хе, попали, короче.
— Вызов по УКВ, товарищ командир, — сказал вахтенный радист.
Олег тоже услышал три щелчка тангентой.
— Кто вызывает? — спросил он.
— «Анадырь» вызывает командира сторожевого корабля «Доблесный».
— Командир СКР «Доблесный» капитан второго ранга Тимофеюк, товарищ главнокомандующий!
— Олег Иванович? — спросил Санька бодрым тоном, словно не дышал ещё недавно в ухо Тимофеюку.
— Так точно, ваше величество!
— Как себя чувствует ваша команда?
— Согласно корабельному уставу, ваше величество.
— Шутите! Это хорошо! Прошу получить устные рапорты от всех командиров по состоянию экипажей и технической части кораблей. Доложить по готовности лично. Жду вас с у себя на «Анадыре». Швартовка к правому борту.
— Есть получить рапорты и доложить по готовности.
— Отбой связи, — закончил Санька.
— До связи, — попрощался Тимофеюк и передал трубку телефона радисту.
— Не моряк, — вздохнул Олег.
— Не моряк, — согласился старпом.
Глава 11
В целом, моряки, как понял Тимофеюк из рапортов, приняли неожиданное перемещение с места стоянки нейтрально и относительно спокойно. Чуть позже придут эмоции. Пока всех мучали вопросы, но экипаж пока держал вопросы при себе. Корабль — место, где дисциплина — залог жизнеобеспечения и выживания, а потому с первого дня у члена боевой команды формируется устойчивое желание помалкивать и не сеять панику. Все слышали УКВ и ждали, когда командиры прояснят ситуацию.
Для военного, служба — образ жизни. Вольный или не вольный. Они привыкают жить по принципу, куда «Бог пошлёт». Пока они принимали действительность, как очередной поход. Санька на такую реакцию моряков и рассчитывал. Моряки — это не сухопутные войска, которые, находясь на твёрдой поверхности, уже служили — по мнению моряков — в комфортных условиях. Плюс, или минус, — замкнутое пространство. Привыкание к нему приводит к ощущению постоянной ущербности с одной стороны, и к гордости за себя, что ты эти условия службы осиливаешь. Короче, крепкие и сильные духом люди служили на флоте. К такому выводу вдруг пришёл командир сторожевого корабля капитан второго ранга Тимофеюк Олег Иванович выслушав рапорта командиров всех боевых единиц его флотилии.
То, что он вдруг стал, практически, адмиралом солидной флотилии его не смущало и голову не кружило именно потому, что он знал, что на флоте от командира требуется сильно напрягаться, чтобы боевая единица оставалась боевой. И когда под его ответственность передали даже не ещё один, а целую группу кораблей, то Тимофеюк принял сей факт, как штангист, которому на штангу навесили дополнительный груз. Сейчас он мысленно соизмерял свои силы и прикидывал, поднимет он этот груз, или не поднимет?
Двигатели и оборудование корабля было запущено, прогрето и к удивлению командира, получив доклады от командиров боевых частей, он понял, что корабль вёл себя, как новый. И даже лучше. Так как новый корабль ещё надо было «довести до ума», а теперь и механики и радисты и боевая группа доложили, что всё работает, как часы. А до того, кое что совсем не работало и даже было демонтировано.
— Чудеса продолжаются, — буркнул он, обращаясь к старпому и покосившись на «гревшего уши» радиста, всем своим видом показывающего что ему тоже есть что-то сказать.
— Говори.
— Э-э-э… У меня тоже всё, как новое, тыщ командир.
Тимофеюк отмахнулся от радиста. Он и сам видел, что это, одновременно, и его, и не его корабль. Исчезли потёртости, сколы, деформации на поверхностях, отсутствовали надписи, которыми они, во время вчерашних «поминок» по кораблю, исписали переборки и другие доступные и приемлемые для каллиграфии и живописи поверхности боевой рубки.
Да и сняли командиры кое что себе на память и это «кое что», после переноса, находилось на штатных местах, а не в личных сумках, списанных на берег офицеров. Тимофеюк проверил. Так и было. Хе-хе! Вернее, не было у него в каюте самого главного корабельного атрибута — штурвала. Он, теперь совершенно новый, стоял на своём штатном месте и радовал глаз лаком, а не расстраивал тусклыми пятнами потёртостей.
Корабли стояли в рабочем состоянии и только после расформирования боевого экипажа, его должен был сменить стояночный и приступить к консервации вооружения, оборудования, механизмов и к его демонтажу.
— Не успели, — подумал Олег. — Или и не должны были успеть. По чьей-то доброй воле. Хм… Доброй ли? Хотелось бы верить, что доброй. Хотя… Зачем восстановили корабли, как не для войны? Войны в этом мире? В прошлом? За какую из сторон? Тысяча восемьсот пятидесятый год — это период конфликта России с англичанами и французами. Крымская война… Не за них же воевать призовёт, э-э-э, пришелец? Нас, русских моряков? Значит за Российскую Империю? А нам она кто? По сути — мы к ней никакого отношения не имеем. За Веру, Царя и Отечество? Да, побойтесь Бога! Какая вера, какое Отечство? То, которое довело флот до унизительного поражения в Японской войне, отреклось от Царя и озлобило народ до такой степени, что он принял Революцию? За них воевать? Ха этих упырей царской фамилии? Хм! Не знаю, не знаю…
Так думал Тимофеюк, пока его корабль швартовался левым лагом, а не бортом.
— Это у грузовой автомашины борта, а у кораблей лаги, товарищ «ваше величество»! — вспомнив разговор с пришельцем, подумал Олег. — И не тебе советовать каким лагом мне швартоваться. Это мой корабль, каким мне удобно, таким и пришвартуюсь…
Корабль, к которому пришвартовался, его сторожевик, был точно из будущего, так
