полиции, то нам бы об этом уже сказали.
– Но что будет? – спросила Ольга.
– Поплывём дальше. Думаю, что господин следователь будет продолжать искать убийцу до какого-то момента.
– А если он так и не найдёт? – спросил Всеволод.
– Тогда нами вплотную займётся полиция, и допросы пойдут по новому кругу.
– Не хотелось бы.
– Да, приятного в этом мало, – согласился Коновалов.
– У Вас есть такой опыт? – спросил молодой человек.
– Есть, – ответил Григорий, – а у Вас?
Всеволод вздрогнул и посмотрел на Коновалова, затем отвернулся и громко спросил:
– Смотри, две улицы расходятся, какую выберем?
– Крестовая и Казанская, – прокомментировал Григорий. – Ольга Фёдоровна, какую выберем?
– Пусть будет Казанская.
Доктор
Доктор Шеин стоял и смотрел на содержимое своего саквояжа. Свёртки и склянки, всё что ему могло пригодиться в любой ситуации, возможно, даже быстрее, чем он предполагает. Доктор решил не ходить в город, в котором много раз был. У него было что почитать и чем заняться на пароходе, но сначала он зашёл в практически пустой ресторан пообедать. Было похоже, что все сошли на берег ввиду долгой остановки. Вмести с ним в ресторан зашёл незнакомый господин в очках, которого Михаил Александрович раньше не видел на борту. Он осмотрелся и остановил взгляд на докторе.
– Интересно, вкусно ли тут готовят? – завязал разговор незнакомец.
– Для пароходного буфета неплохо, – ответил Шеин.
– Стогов Павел Николаевич, – представился незнакомец, – Вы тоже обедать пришли?
– Шеин Михаил Александрович. Да, не хотите составить компанию?
– Конечно, спасибо.
Они сели рядом за небольшим столиком у окна. Семёныч быстро принёс прейскурант и начал обслуживать столик после заказа.
– Чем Вы занимаетесь, Павел Николаевич?
– Вообще, я – учитель, преподаю историю в мужской гимназии.
– Путешествуете?
– Можно так сказать, но, скорее, занят очень важным делом.
– То есть? – спросил Шеин.
– Везу муку.
– Муку? – удивился доктор. – Вы занимаетесь торговлей помимо преподавания?
– Нет, нет, что Вы! Я – председатель комитета, – гордо сказал Павел Николаевич.
– Позвольте, а как это связано с мукой? Не пойму.
– Мы открыли у нас в губернии комитет, собрали денег. И я уже второй месяц скупаю в Рыбинске зерно. Здесь много судов отовсюду, и понемногу можно собрать зерно, хотя это сейчас страшный дефицит.
– Так это Ваши мешки грузят? – догадался доктор.
– Мои. Мука. Прямо здесь перемололи зерно. А повезу муку в Нижегородскую губернию, будем раздавать в наиболее пострадавших от неурожая деревнях.
– Так вот что за комитет! Благотворительный? Простите, не понял Вас сразу. Благородно! – воскликнул Шеин.
– Не знаю, не знаю, – скромно заявил Стогов. – Делаю, что могу. Что можем. Не я один этим занимаюсь, а мы все вместе, господин доктор? Вы же доктор?
– Почему Вы так думаете? – удивился Михаил Александрович.
– Не знаю, вид такой у Вас. Как увидел, решил, что Вы – доктор. Я не угадал? Не обидел Вас?
– Наоборот, Вы правы. Но я поражен! Последнее время все угадывают во мне доктора. Очевидно, наши профессии откладывают на нас некий отпечаток. Но как Вы оцениваете ситуацию с хлебом? Вы следите за этим?
– Всё хуже и хуже, – грустно сказал учитель. Мы собрали кое-что, но это – капля в море. Может, спасёт несколько семей. Но ситуацию не изменит. Знаете, что больше всего поражает?
– Нет, – ответил доктор.
– Фатализм.
– Что Вы под этим подразумеваете?
– Все знают, что наступил голод, что люди умрут. Много людей умрёт. Но большинство продолжает жить, как ни в чём не бывало. Те же крестьяне в деревнях. Они ничего не предпринимают. Разве это не поразительно? Жизнь вокруг идёт своим чередом. По реке ходят пароходы, пассажиры, такие, как мы, сидят в них и обедают в ресторане, а вокруг нас происходит трагедия. Но мы словно отгорожены от неё незримым забором. Вот я о чём. Фатализм в том, что все смирились с тем, что будет. Голод стал восприниматься, как обыденность.
– Но Вы же не смирились?
– Нет. Но нас так мало. Что мы можем сделать в масштабах страны?
– Я Вас хорошо понимаю, – сказал Шеин, – на голод накладывается эпидемия, и у меня тоже складывается ощущение, что борьба с ней интересует только нас, врачей. А власти и даже сами деревни, где уже есть случаи холеры, продолжают жить, словно её нет. Что Вы на это скажите?
– Что я скажу? А что тут говорить – человеческое общество. Человек ко всему быстро привыкает. Сколько этому примеров в истории? Какие только природные катаклизмы и жестокие нашествия не переживали наши предки!
– Ещё это всё усугубляется традициями, – добавил доктор. – Русский авось! Даже понимая, что начался голод или эпидемия, каждый думает: авось меня пронесёт! Со мной же такое не может случиться!
– Как Вы правы, как вы правы, – покачал головой председатель комитета. – Но скажите, почему на судне полиция, что случилось?
– Убийство, – ответил Шеин.
– Да, что Вы такое говорите! – историк в волнении приложил руку к груди, – преднамеренное или случайное?
– Преднамеренное, – вздохнул доктор, – убит князь Кобылин, отставной полковник.
– А кто его лишил жизни и по какой причине?
– Это ещё неизвестно, но следствие ведётся.
– Надеюсь, что его быстро поймают. Не хотелось бы находиться на одном пароходе с убийцей.
Иван
Трегубов, прежде чем отправить телеграфные запросы, поинтересовался: в каких городах он сможет получить ответ. В Рыбинске была связь с Петербургом и Ярославлем, далее телеграф был в Ярославле, а затем в Костроме имелась связь с Ярославлем и Нижним Новгородом. Но один ответ от полицейского управления Петербурга он получил сразу: Синицын Сергей Иванович был уволен со службы в Москве за неподобающее поведение. Понимай, как хочешь, что это за неподобающее поведение. Но главный вопрос был в том, зачем Синицын его обманул? Получается, что агент не вернулся на службу в Петербург, и никакого дела он вести не мог. Но почему он соврал Ивану? Какой в этом прок? Почему не сказать правду? Сел ли он на пароход? Что, если сел и был убит, а убийца избавился от его тела, как хотел избавиться от тела князя? Но по какой причине? Может, Синицын знал убийцу? Сергей Иванович был опытным агентом и хорошо знал преступный мир Петербурга. Синицын сел на пароход, и убийца опознал агента, и предпринял шаги, чтобы избежать разоблачения. Из этой версии следует, что убийство князя было задумано до того, как он сел на пароход, а пароход выбран, как место преступления, чтобы легче было скрыть само убийство. Например, утопив тело. Только случайность помешала этому плану, и они узнали, что князь Кобылин был задушен, а не утонул, выпав за
