Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Бетина устроилась на своем троне она принялась трогать его и рассматривать фигуры и узоры украшавшие его новизну и я почувствовала себя как человек который сделал что-то милосердное для кого-то или чего-то не вполне человеческого я имею в виду чего-то отличающегося. Настолько что неподготовленного человека это может напугать и что еще хуже Бетина понимала и осознавала больше чем неподготовленный человек мог бы предположить.
И теперь когда она чувствовала малую толику (idem) домашнего тепла исходившую от сестры которую она больше всего боялась, от меня, она разговаривала со своим новым креслом и внезапно повернулась ко мне Юна почему бы тебе не подарить мне кровать потому что скоро она мне понадобится и я почувствовала как внутри моей больной и раскуроченной хроническим застарелым бронхитом груди, разбивались чудовищные волны горького моря такие же чудовищные какими были мы вдвоем и я уже не могла осадить их, подавить, хотя потом я нарисую это и я уже придумала название для картины «Скрытые бури» и я выставлю ее из благодарности Бетине которая сумела сохранить полный словарный запас и в тот момент приоткрыла сосуд хранивший таинственный секрет сбив герметичную печать ужасного страха и я сказала ей чтобы она просила у меня разные вещи потому что у меня есть деньги и я чудесно обставлю ее спальню с ночными столиками и зеркалами и с чем ей только захочется, и она схватила меня за руку и крикнула плетеную люльку.
Я села на пол и оттуда оглядывала всю округлость живота Бетины потом подошла и потрогала живот моей сестры и она прижала мою руку к животу с трудом потому что длины ее ручки не хватало но у нее все-таки получилось и в первый и единственный раз в жизни я почувствовала под своими пальцами жизнь и она была прекрасна как трепет крыльев птицы пьющей нектар из цветка, и Бетина не отпускала меня чтобы я почувствовала размеренное дыхание чего-то внутри касаясь ее своей красивой рукой художницы и Бетина смотрела на меня чтобы убедиться в моем согласии и я сказала что куплю ей самую изящную люльку и колясочку обтянутую шелком и что мы будем ходить гулять по лесу пока волка нету[19].
Утомившись, моя такая бесформенная и такая оформившаяся сестра заснула, а я застыла подобно мумии сидя на деревянном полу разглядывая живот и всю ее фигуру соединяя то что я видела с объяснениями Петры, вспоминала что всегда надо пользоваться презервативом, и как бездушные мужчины переполняют менструальный сосуд женщины, тот таинственный и химически невозможный в моем понимании процесс, соединение крошечных плавающих живностей танцующих в невероятных материнских водах и день за днем сцепляющихся друг с другом подобно фрагментам великолепной головоломки пока наконец они не соберутся в младенца, и от одной мысли о том что может соединяться внутри Бетины у меня волосы встали дыбом потому что мы ничего хорошего не приносили в этот мир и даже я, будучи художницей Риглос не могла избежать звания странной и пугающей не на внешность но по характеру и я вспомнила как Карина клялась что не позволит ничего сделать с ребенком, потому что именно ребенка носила в животе Бетина, и что сделали с ребенком Карины который вернулся чтобы забрать ее обернув в жар лихорадки и обоим быть преданными забвению которое и есть единственная настоящая смерть, но я их никогда не забывала.
Наступил полдень и Бетину было пора купать а мне заснувшей на полу надо будет принять душ и все остальные будут заниматься своими обычными повседневными (idem) делами и жизнь и жизни будут идти своим чередом и смерти тоже будут идти своим чередом потому что так все устроено хоть нехорошие люди и пытаются отрицать очевидные ценности (idem).
Когда Руфина приступила к своим обязанностям и из кухни потянуло запахом еды я побежала в ванную чтобы принять душ и приодеться и достала свои инструменты и свернутые холсты и покинула этот вертеп потому что собиралась поесть где-нибудь в городе, рядом с институтом а потом работать сколько хватит сил в мастерской которую мы арендовали вместе с другими художниками.
Я рисовала много и бурно. Шел дождь, я видела на оконных стеклах толстые капли и глядя на них пришла к выводу что подобно этим каплищам оплодотворяющим природу другие схожие с ними в радостном падении оплодотворяли животы для рождений схожих с прорастанием деревьев и садов и что невозможно было считать греховной эту дрожь эту магическую песнь.
И я осталась в мастерской на ночь попеременно рисуя и задремывая пока красный солнечный луч не ударил мне в лицо.
В моем доме, я говорю так, хотя уже и не чувствую его своим, был телефон и я воспользовалась этим чтобы позвонить Петре. Я назначила ей встречу в баре в культурном центре Пасахе-Дардо-Роча.
Разговор с Петрой во время завтрака
Я перешла улицу 80-я Диагональ и город опьянил меня запахом озона и цветущих цитрусов но горечь от пробуждения, кажется мне снились несчастья, рассеяла аромат и я почувствовала холодные капельки недавнего дождя и задрожала. Когда я зашла в бар Петра уже сидела там устроившись за стойкой на высоком стуле и я последовала ее примеру, и сказала ей что очень беспокоюсь и мне ужасно грустно. Петра уже заказала два завтрака из кофе с молоком и рогаликов с ветчиной. С набитым ртом она спросила что с тобой такое говори уже или у меня живот разболится, и у Петры на самом деле бывали сильные боли в животе с рвотой и у несчастной было достаточно причин чтобы плавать в озере мерзостей и тошноты и я поспешила рассказать что с Бетиной происходит кое-что более чем серьезное, и странно что она которая всегда заранее догадывалась обо всем происходящем не заметила этого, и она заверила что заметила как Бетина растолстела и как ей было неудобно в ее кресле, но она и думать
- Опасности курения в постели - Мариана Энрикес - Магический реализм / Мистика / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг. - Аполлон Кротков - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Разбитая чашка, или Между строк - Любовь Ивановна Пасечник - Прочие приключения / Русская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 4 - Варлам Шаламов - Русская классическая проза
- Проклятый род. Часть III. На путях смерти. - Иван Рукавишников - Русская классическая проза
- Тысяча свадебных платьев - Барбара Дэвис - Русская классическая проза
- Переводчица на приисках - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Больше, чем я - Сара Уикс - Русская классическая проза
- Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года - Александр Пушкин - Русская классическая проза