Форма входа
Читем онлайн Семья Машбер - Дер Нистер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
В дороге, особенно когда ветер дул ему в лицо, Сроли выглядел взлохмаченным, пейсы вразлет, фалды кафтана закинуты за спину — словно дьявол с цепи сорвался. Когда его нагоняла повозка, то он все так же упорно, не сворачивая в сторону, шел мерно, как если бы ему не было никакого дела до того, что у него за спиной. Но чаще всего в это время года, весной, в пору полевых работ, никого не встретишь на дороге, и Сроли шагал себе день-деньской без приключений, испытывая большое удовольствие от окружающей тишины. Лишь тихо гудели провода единственной телеграфной линии, проложенной недавно в том краю. В такие безмятежные дни Сроли не хотелось ни есть, ни пить, даже само его спокойствие казалось излишним. Путь его лежал к поселкам Дениши и Шумску, притаившимся в глубине лесов. Там жили его знакомые арендаторы и корчмари, у которых он обычно гостил подолгу, месяцами.
Поздно вечером он появлялся в Шумске, входил в дом к знакомому арендатору, где его знали и ожидали с прошлого года. Сроли снимал свою дорожную торбу, отбрасывал ее в сторонку. Набожные арендаторы приглашали его к вечерней трапезе, угощали свежим ржаным хлебом со сметаной или простоквашей.
Сроли чувствовал себя обновленным, деревенский покой пронизывал все его существо, он наслаждался тишиной, бесхитростными разговорами арендаторов, почетом и уважением, которые оказывают ему, жителю большого города. Ему по душе была деревенская жизнь: домик, где потолок над самой головой и стены пропитаны запахами сивухи, затхлой воды из старого колодца и домашней птицы — кур, гусей, которые после зимы уже успели обзавестись многочисленными выводками. По утрам и вечерам доносился писк вылупившихся птенцов.
Сроли было хорошо здесь; на заре, когда он слушал свирель пастуха, скликавшую стадо, сердце его замирало. Он любовался восходом солнца и стелющимся туманом, тихим пробуждением деревни, женщинами, идущими по воду, и крестьянскими ребятишками в отцовских картузах…
Все это доставляло ему большое удовольствие; и он совсем забывал о городе и своем озлоблении против состоятельных горожан. Можно поклясться, что Сроли в этой обстановке становился другим: его злоба испарялась. Недоверие и подозрительность, выражавшиеся и в походке, и в пристальном взгляде, — все это смягчалось здесь, и он добродушно улыбался даже во время молитвы. Перемена сказывалась и в его обхождении с хозяевами-арендаторами, которые кормили и поили его. Он не был с ними запанибрата, но не ворчал, не глядел исподлобья, не огрызался и не пускал в ход свои колкости, когда кто-нибудь из них обращался к нему.
Так проходил день, другой, проходила неделя… Затем он перебирался к какому-нибудь знакомому в тихую деревеньку, подальше в глушь лесов, где солнце по утрам долго не может пробиться сквозь чащу и где по вечерам оно прячется намного раньше, чем на равнине.
Чем дальше уходил он в глубь лесного края, тем мельче были деревеньки, а дороги менее укатанные. Арендаторы-евреи чувствовали себя в этой глуши людьми отчужденными и оторванными от мира; слишком редко заглядывал сюда кто-нибудь из города, а еще реже бывали в городе они сами.
Здесь царили невежество, темнота и еврейско-крестьянское суеверие. Один из арендаторов, у которого гостил Сроли, ни за что не хотел продавать домашнюю водку всем известной в округе колдунье. Арендатор утверждал, что однажды продал ей шкалик и после этого во всей бочке и в каждой налитой рюмке появились длинные зеленые шпильки, от которых крестьяне мучились адскими болями в животе, а иные Богу душу отдали.
Здесь евреи-арендаторы на своем языке «заговаривали» болезни и недуги крестьян, и, в свою очередь, крестьяне «лечили» евреев наговорами на своем языке.
Ходили слухи, что здесь по ночам в колодцах зажигаются свечи, вокруг колодцев бродят клячи с коронами на головах, а по дорогам, дальним и ближним, на неоседланных и разнузданных конях скачут черти и блуждающими огоньками завлекают в болото животных и людей, которые то ли гибнут, то ли вязнут в трясине и не могут оттуда вырваться.
С этими суевериями приходилось сталкиваться и Сроли, и он, несмотря на всю свою любовь к деревенскому покою, начинал рано или поздно чувствовать себя стесненно, словно ему не хватало воздуха, словно нечем становилось дышать…
Когда после длительной летней отлучки пора было возвращаться в город, он шел к корчмарю Менаше Тредьеру, выжившему из ума старику, который жил на иждивении у своих детей и все лето отлеживался на дерюге перед домом. Он был почти глухой и почти ничего не понимал. Единственное, что осталось у него от сознания, — он мог здороваться, подавать руку каждому, кто подходил к нему. При этом он забывал, что сегодня уже протягивал руку этому человеку.
Возле этого Менаше и можно было увидеть Сроли, сидящего и орущего ему прямо в ухо. Менаше спрашивал, пуская в ход оставшиеся в памяти немногие слова:
— А что слышно в городе, уважаемый гость?
Сроли отвечал:
— Слышно, реб Менаше, очень даже слышно! Большая новость: Мессия уже пришел!
Со скуки он начинал шутить со стариком, как с ребенком, и сочинять всякие глупости, например:
— Да, реб Менаше, Мессия уже явился, и город уже укладывает вещи и нанимает подводы, чтобы встретить Его… Баня топится круглую неделю, мужчины и женщины не вылезают из миквы, коровы и быки сами бегут на бойню; откупщик коробочного сбора[9] удрал, и мясники продают мясо за бесценок. Собаки таскают коровьи головы, а кишки волочатся следом… Воры у всех карманы повырезали… Бедняки ходят в золоте, а богатые — в лохмотьях…
— Ну, ну… — поражался Менаше.
Сроли шутил, и видно было, что шутит он от нечего делать, что интерес к этим местам у него уже иссяк и ему пора уже в город.
Лето было на исходе, урожай убран, амбары заполнены, леса стояли в предосенней задумчивости — казалось, деревья теперь пораньше ложатся и попозже встают и все время слушают, как белки срывают орехи, готовя себе запасы на зиму…
И в один прекрасный день Сроли, ни с кем не простившись, брал свою торбу и снова знакомой дорогой, минуя те же деревни, шел к шляху. На протяжении всего пути с лица его не сходила тихая усмешка, выражая легкое презрение к тем, кого он видел последнее время, — и к выжившим из ума старикам, вроде Менаше, и к еще не выжившим, но вызывавшим у него то же чувство. Веселый выходил он на большую дорогу, свободно вздыхал после долгого пребывания в лесной глуши и устремлялся к городу, по которому уже стосковался.
V
Спор между братьями
Рано утром, после того вечера, когда три брата встретились в столовой у Мойше, у Алтера, как и можно было ожидать, начался припадок и он стал кричать неистово и исступленно. На этот раз припадок был таким сильным, что это удивило даже и его самого.
На дворе еще было темно, когда его крики услышали спавшие на кухне служанки; светелка Алтера была как раз над ними. Проснувшись, одна разбудила другую и сказала спросонья:
— Слышишь, в какую рань он сегодня заголосил?
Обе лежали на своих постелях с открытыми глазами — крики Алтера доносились так отчетливо, словно доходили не через потолок, а раздавались тут же. Им казалось, что так может кричать от нестерпимой боли только целый десяток рожениц сразу.
Позже Алтера услышали и домочадцы, спавшие в дальних комнатах. Первой проснулась Гителе, жена Мойше. Обычно от криков Алтера у нее сразу начинала болеть голова; потом она целый день оставалась в постели или бродила с повязкой на голове. Немного погодя проснулся и Мойше, а за ним и все другие взрослые; затем очередь дошла до старших детей и до Меерки.
На дворе кружил холодный ветер, напоминавший о приближении осени, — он забрался сюда еще с ночи и после наступления утра не смог выбраться, он беспрестанно рвал, гнул во все стороны, клонил к земле деревья, а то и ломал их.
Хмурое небо, как перед дождем, низко нависло над улицами и домами. И всем, кто смотрел в это утро из окна во двор, в голову приходили печальные мысли — как и всегда, когда погода портится.
В доме все были уже на ногах. Прислуга готовила на кухне завтрак, мыла посуду и ставила самовар.
На лицах взрослых можно было заметить озабоченность; причиной ее была не только плохая погода и не только крики Алтера, которые угнетали всех домочадцев и как бы лишали их дара речи. Нет, озабочены все были потому, что рано утром по дому разнеслось известие о том, что Лузи решил остаться в городе и что Мойше решением этим не совсем доволен.
Узнав эту новость, все почувствовали, что спор, тихо начавшийся между братьями, поначалу очень сдержанный, начинал выходить за пределы ограничивающих его рамок. Все почувствовали, что решение дяди Лузи — по существу, такое безобидное, решение, которое при других обстоятельствах все даже приветствовали бы и восприняли бы с большим удовлетворением, будто подкинуло дровишек в огонь.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Семья Машбер - Дер Нистер бесплатно.
Похожие на Семья Машбер - Дер Нистер книги
- Шолом Алейхем! - Шолом Алейхем - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Эдо и Эйнам - Шмуэль Агнон - Современная проза
- Периодическая система - Примо Леви - Современная проза
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Семь дней творения - Марк Леви - Современная проза
- Ряженые. Сказание о вождях - Григорий Свирский - Современная проза
- Бежать от тени своей - Ахто Леви - Современная проза
- Сингапур - Геннадий Южаков - Современная проза
- Тихик и Назарий - Эмилиян Станев - Современная проза
