Рейтинговые книги
Читем онлайн Наброски синим, зелёным и серым - Джером Джером

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 38

— Мы хотим сделать из нее настоящую леди, — смеялся он, прижимая к себе белокурую головку обнявшей его младшей сестры и нежно проводя своей широкой и грубой ладонью по шелковистым волосам головки. — Выучим ее всему, что следует знать леди, а потом и выдадим замуж за… вообще за какого-нибудь порядочного человека.

После ужина, очень хорошо приготовленного и поданного, хотя и скромного, как все в этом доме, Берридж собственноручно состряпал жженку и упросил пропустить стаканчик и мать, не говоря уж об отце, который, по его настоянию, занимал председательское место, от чего упорно отказывался, находя, что на первом месте должен сидеть тот, кто кормит семью. Для младших членов семьи мой новый приятель составил из апельсина, сахара, имбирного вина и еще чего-то сладкий напиток, который им всем понравился не хуже, чем нам, взрослым, жженка.

Я пробыл в этой счастливой семье довольно долго, слушая неистощимые юмористические рассказы молодого хозяина. Рассказывал он с таким заразительным юмором, что смеялись не только все слушавшие его, но и посуда тряслась в унисон на столе. Голос у Берриджа был громкий и раскатистый, так что он, наверное, слышался и на улице, когда его обладатель находился, как говорится, «в ударе». Но иногда в повествование рассказчика закрадывалась грустная нотка; тогда его голос звучал глухо и мягко, и веселое, жизнерадостное лицо подергивалось как бы от внутренней боли.

Когда пунш развязал языки старикам и последние наперебой принялись восхвалять своего действительно примерного сына, Берридж ласково, но твердо оборвал их:

— Да будет вам приписывать мне такие качества, каких у меня совсем нет! Если я что и делаю для других хорошее, то только потому, что это доставляет мне удовольствие. Я люблю, чтобы все вокруг меня были довольны, и когда им недостает чего-нибудь, это мучит меня больше, чем их самих. Вот и все объяснение моих кажущихся добрых поступков.

Родители его были из простых поселян и выражались по-простонародному, едва умея кое-как разбирать печатное по слогам и подписывать свое имя. Он же сумел кое-чего понахвататься и мог поддержать любой разговор. Естественно, это заставляло стариков смотреть на сына как на существо высшего порядка, помимо того, что он доставлял им возможность вести на склоне лет вполне обеспеченную и беззаботную жизнь.

Вскоре после моего посещения этой славной семьи мне пришлось уехать, и я два года не видал Берриджа. Как-то раз, в октябре, я слонялся по Ист-Энду и вдруг столкнулся с Берриджем лицом к лицу, проходя мимо маленькой часовни в Бердет-Роуд, из которой Берридж выходил. Но он так изменился за эти два года, что я едва ли узнал бы его, если бы его не назвал по имени другой встретившийся с ним человек, или если бы он сам, узнав меня, не напомнил о себе.

Пара густых бакенбард, каких раньше у него не было, придавали его красному лицу довольно почтенный вид. Он был одет в черную, плохо сшитую пару и держал в одной руке какую-то книгу, а в другой — зонтик. Фигура его казалась и тоньше и ниже прежней, что очень поразило меня. Вообще он в этот раз произвел на меня такое впечатление, будто все, чем он раньше так выгодно отличался от других, было из него выжато и от него осталась только одна тень.

— Неужели это вы, Берридж?! — вскричал я, оглядывая его с нескрываемым изумлением.

Его маленькие, глубоко запавшие глаза как-то беспокойно зашмыгали по сторонам, и он произнес жестким, звенящим и вместе с тем скрипучим голосом, какого тоже раньше у него не замечалось:

— Да, сэр, но не тот, которого вы знали два года тому назад, совсем не тот!

— Значит, и свое прежнее занятие оставили? — продолжал я.

— Да, сэр, слава богу, покончил и с ним. Я раньше все время страшно пил, прости меня, Господи! Но, к счастью, я успел вовремя опомниться и раскаяться.

— Пойдемте, пропустим по стаканчику эля, — предложил я, взяв его под руку. — И вы расскажете мне, как произошла с вами эта перемена.

Но он вежливо высвободил свою руку и твердо сказал:

— Благодарю вас, сэр, за вашу любезность, но я ничего больше не пью… ничего, кроме воды.

По-видимому, ему хотелось отделаться от меня. Но избавиться от литератора, почуявшего хороший «материал», не так-то легко, как он думал. Я стал расспрашивать его о родителях, о родственниках и о том, все ли они еще с ним.

Пока еще да, но я не в состоянии буду вечно содержать их. Нынче очень трудно прокормить целую ораву; я же такой добродушный, что каждый пытается воспользоваться этой моей слабостью без всякого зазрения совести.

— А как вам самому живется?

— Благодарю вас, сэр. Ничего, живу понемножку. Господь всегда печется о своих слугах. У меня теперь есть небольшая торговля близ Коммершел-роуд, — прибавил он с самодовольной улыбкой.

— Где же, собственно? — осведомился я. — Мне бы хотелось опять навестить вас.

Он крайне неохотно дал мне свой адрес и, процедив сквозь зубы, что будет «очень польщен» моим посещением, поспешил раскланяться со мною.

Я видел, что он лгал, но, несмотря на это, отыскал его на другой же день. Меня очень заинтересовала произошедшая с ним перемена, и мне захотелось видеть его в новой обстановке; а что она должна быть новою, в этом я не сомневался.

Оказалось, что у него просто-напросто ссудная касса, и дело идет бойко, как, впрочем, всегда бывает в подобного рода учреждениях. Самого Берриджа я не застал: он был на собрании членов общества трезвости, как сообщил мне отец, находившийся в конторе. Старик тотчас же узнал меня и пригласил в квартиру, находившуюся за конторой.

Хотя день был свежий, в гостиной не было огня, и оба старика заметно съежились и дрожали, сидя по обеим сторонам холодного камина. Они, по-видимому, обрадовались мне не более, чем накануне их сын; но, после нескольких минут неловкой заминки в словах, к миссис Берридж вернулась ее природная общительность, и мы с ней по-дружески разговорились. Между прочим я спросил ее, что сталось с вдовой их старшего сына, которую я видел больной в мое первое посещение.

— Право, не знаю, — ответила старушка. — Могу только сказать, что она больше не живет с нами… Видите ли, сэр, Джек сильно изменился… Он… как бы это сказать… он теперь очень недолюбливает тех, которые не имеют благодати, а бедный Джек никогда не был из богомольных, — с легкой заминкой поясняла она, видимо, и болея душой за сына, и в то же время чувствуя потребность высказаться о нем человеку, который мог понять ее и посочувствовать ей.

— А где же ваша младшая дочь?

— Бесси?.. О, она давно уже служит в одном доме. Джек говорит, что нехорошо молодым девушкам долго засиживаться дома без дела. Ну, вот, мы ее и отдали в няньки. И ученье и музыку бросила. Не хотел Джек больше этого, как он называет, баловства. А она, говорили учительницы, была такая способная и прилежная…

— Однако сын ваш действительно сильно изменился, — заметил я. — Я уже вчера это подумал, но все-таки не предполагал, чтобы с ним произошла такая перемена.

— Увы, и узнать нельзя! — печально подтвердила бедная мать, кивая в такт словам своей седой головой. — Совсем другая жизнь у нас пошла, чем в то время, когда вы в первый раз побывали в нашем доме. Конечно, мы не жалуемся на Джека. Если ему это послужит в пользу на том свете, как он говорит, то нам делать нечего, потерпим ради него, не правда ли, муж?

— Конечно, — пробурчал старик, глубже запуская озябшие руки в рукава плохонькой одежды.

— Да что же такое случилось с вашим сыном? — продолжал я, — С чего он так изменился?

— Его изменила одна молодая женщина, — откровенничала старушка. — Она собирает деньги и вообще все, что дадут, для какого-то религиозного общества… кажется, для обращения в христианство заморских язычников. Вот как-то в прошлом году явилась она и к нам, и Джек по своей прежней щедрости дал ей сразу пять фунтов. Через неделю она пришла опять и долго толковала ему о том, что он большой грешник, так как занимается нехорошим делом, и что если он не бросит этого дела, не раскается и не будет служить одному Богу, то после смерти попадет прямо в ад. Тогда он еще засмеялся ей в лицо; но она на это не обиделась, а пришла опять и еще много раз приходила и прожужжала ему все уши, так что он понемногу начал сдаваться ей. А в один вечер она утащила его на собрание каких-то «возродителей», и он пришел оттуда совсем возродившимся.

Вскоре после этого он бросил свое занятие и приобрел эту контору, хотя мы со стариком никак не можем понять, чем это лучше. Нам даже кажется, что это гораздо грешнее, чем принимать ставки на скачках. У меня сердце сжимается, когда я вижу, как он сделался безжалостен к бедноте. Прежде каждому помогал чем мог, а теперь и с нищего последнее тащит. Но те, возродители-то, напели ему, что бедные сами виноваты в своей бедноте, потому что грешны, и Бог их наказывает, отнимая у них последний кусок для того, чтобы этим куском могли пользоваться такие святые люди, каким стал Джек, слушаясь их учения.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Наброски синим, зелёным и серым - Джером Джером бесплатно.
Похожие на Наброски синим, зелёным и серым - Джером Джером книги

Оставить комментарий