вспять и все изменила. Но планы уже составлены, программа распечатана…
– Все нормально, – успокаиваю я сестру. – Саванна справляется куда лучше меня. Я бы не предложила ни поход в гору, ни заплыв на каноэ, ни все остальное, чем мы занимались на неделе. Будь я свидетельницей, мы бы неделю напролет валялись в озере на надувных кругах и попивали коктейли.
Губы Амелии дергаются, а затем она тихонько хихикает.
Я улыбаюсь младшей сестре. В груди что-то сжимается, а потом отпускает. Такого близкого момента у нас не было уже очень давно.
– Так ты прочитаешь речь?
Черт. Амелия ведь предлагает мне перемирие. Если я не соглашусь, все пойдет прахом.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спрашиваю я. – Я, алкоголь, микрофон и увлеченная аудитория?
Амелия закатывает глаза:
– Да. Ты всегда находишь что сказать. Куда лучше, чем я.
– Амелия, ты – юрист, – напоминаю я. – Твоя работа – говорить и писать.
– О сухих фактах. А ты – креативная, как папа. Я хочу помнить о нем не меньше, чем ты.
– Предлагаешь, чтобы я упомянула его в речи?
Амелия кивает:
– Но только если сама хочешь.
Она не заставляет меня.
По лицу Амелии сейчас так многое читается. Для нее все это очень важно, без дураков, – как и мой ответ. Он повлияет на наши отношения в будущем, а от тех, какие у нас сейчас, я уже устала.
И я говорю:
– Конечно.
Амелия широко улыбается. И на секунду мне кажется, что я смотрю не на взрослую женщину, которая вот-вот выйдет замуж, а на свою маленькую сестренку.
– Спасибо, Харпер.
Я киваю. Амелия только что похвалила мои ораторские навыки, хотя я с ней и не согласна. Мне столько хочется сказать в ответ на то, чем она со мной поделилась! Однако мысли у меня в беспорядке и мечутся по голове, словно белки. Надеюсь, пока достаточно просто согласиться. И Амелия и так поймет, что мне тоже надоело постоянно ссориться.
– Тогда до ужина!
Сестра разворачивается и выходит из комнаты. Я же падаю на диван, пытаясь переварить только что случившийся разговор.
Глава одиннадцатая. Харпер
Ритмичный плеск омывающей балки воды – аккомпанемент, который я слушала последние полчаса, – нарушают звуки шагов.
Я поднимаю взгляд и вижу, как ко мне, глубоко засунув руки в карманы, по длинному скрипучему пирсу идет Дрю.
Я сижу в деревянном кресле у самого края. На коленях лежит блокнот, который я нашла в одной из тумбочек, а на подлокотнике стоит пустой стакан. Я пришла сюда после ужина, отказавшись играть в «Монополию» и смотреть триллер про шпионов, который включили Остин и Джаред, – собиралась написать речь для субботнего торжества. Однако вместо этого я по большей части смотрю на озеро. Сначала в ряби воды отражались оранжево-розовые блики заката. Постепенно они сменялись звездным небом. Сейчас же солнце полностью зашло, и мне не видно почти ничего, кроме размытых темных силуэтов.
– Привет!
– Привет!
Я бросаю блокнот на пустое кресло справа. Дрю садится в то, что слева.
Приняв душ, он переоделся во флисовую кофту и спортивные штаны. Волосы растрепались от прохладного ночного воздуха.
Между нами явно что-то есть – в воздухе витают искры. Предвкушение… Бо́льшую часть ужина я не смотрела в сторону Дрю: обдумывала разговор с Амелией, а еще вспоминала то, что произошло перед ней. Такое чувство, что у нас с ним теперь совершенно особенный секрет – не ложь о наших отношениях, а нечто большее, значимое, потаенное.
– Амелия попросила меня выступить на свадьбе с речью.
Дрю бросает взгляд на валяющийся блокнот:
– Ты ее сочиняешь?
– Нет. Собиралась, но… не выходит.
Я записала несколько мыслей, однако они связаны не со свадьбой, а с тем, что я сочиняла днем за ноутбуком.
Я колеблюсь, но все же говорю:
– Только не смейся.
Брови Дрю приподнимаются. Он внимательно смотрит на меня, потом – на блокнот.
– Не буду.
– Будешь.
– Спорим?
Я вздыхаю:
– Я пишу детектив. Триллер. И… не могу решить, кто убийца.
Дрю таращится на меня. Моргает. И ржет.
Так и знала! Ну хоть пытается скрыть смех за кашлем – правда, выходит паршиво.
Я беру салфетку с узором из лобстеров, которая лежит под пустым стаканом, и бросаю в его сторону.
– Врун!
– Извини, извини! – Он все еще подергивается и потирает подбородок, безуспешно пытаясь унять хохот. – Просто… серьезно? Детектив об убийстве, где нет преступника?
– Он есть! Просто я не выбрала, кто он. Знаешь, почему детективные сериалы тянутся так долго? Когда выяснится, кто убийца, смотреть станет неинтересно. Я не хочу, чтобы конец книги был предсказуемым, поэтому написала огромную историю и… застряла.
– Можно почитать?
Я уставилась на Дрю. Серьезно? Вот этого я не ожидала – а стоило, наверное. Но мне даже в голову не пришло! О книге я никому не рассказывала и совершенно не знаю, что отвечают люди в подобной ситуации.
– Что… нет. Нет! Нельзя!
– Почему? – Дрю по-мальчишески улыбается. Такая улыбка никак не должна идти взрослому мужчине, но у Дрю выглядит очень мило. – Как по мне, твоей истории нужен свежий взгляд. Я скажу, кто самый очевидный кандидат в убийцы.
– Но книгу никто не читал. Никто даже не знает, что я ее пишу! Мне это просто нравится.
– Ты мне доверяешь?
Взгляд у Дрю внимательный, вдумчивый. И полный надежды.
– Возможно, – шепчу я.
Однако то, что мы вообще обсуждаем мое творчество, подразумевает куда более определенный ответ.
Дрю кивает и отводит взгляд. Мне открывается вид на его четкий профиль. На изгибы его лба и носа, подчеркнутую линию скулы. Дрю расслабляется, наклоняет голову вверх и смотрит на звездное небо.
Дрю – надежный, стабильный. Когда-то я считала эти качества скучными, а теперь они меня почему-то завораживают. А все же интересно, от чего он заводится по-настоящему? На льду тоже ведет себя спокойно и взвешенно – или же дает себе волю?
Мне хочется расшатать эту видимую безмятежность и заглянуть Дрю в душу. Узнать его настоящего, а не только как известного хоккеиста или парня, который жил в соседнем доме.
И хочется показать ему себя.
– Папа часто сочинял разные истории, – говорю я, тоже поднимая голову и глядя на рассыпанные над нами созвездия.
В Нью-Йорке звезд не видно – этот город затмевает их своим светом.
– Не думаю, что он их записывал или даже заканчивал, – продолжаю я. – Просто рассказывал ночью, когда проверял студенческие работы. Или во время катания на каноэ по этому озеру. Когда я спрашивала, какое же у истории продолжение, папа отвечал:
