выпрямившись, он кажется башней. Я и сама не так чтобы мелкая – метр семьдесят два, – и встречала немало мужчин примерно такого же роста. Однако Дрю выше меня сантиметров на десять, да и сложен крепко. Рядом с ним я чувствую себя миниатюрной.
Дрю не взял меня за руку, а обнял за талию, утягивая в сладкое тепло своего тела. Неудивительно, что оно так меня влечет – ведь солнце давно село и на улице прохладно. Хотя кого я обманываю? Мне просто нравится быть близко к Дрю. А это многое значит; обычно я горжусь своей независимостью и с испанским стыдом шарахаюсь от публичного проявления чувств.
Мы вместе идем по пирсу, пересекаем поляну. Я прижимаюсь к боку Дрю, держа под мышкой блокнот, а в руке – стакан. Добравшись до черного входа в дом, мы перестаем обниматься. Дрю открывает дверь и пропускает меня первой.
Сцена в гостиной за час, пока я была у озера, почти не изменилась. «Монополию» уже сменил «Крокодил», но несколько парней по-прежнему смотрят фильм по телевизору, закрепленному на стене рядом с камином. На экране разворачивается эпичная экшен-сцена – погоня на автомобилях, сопровождаемая звуками выстрелов.
Я иду на кухню и оставляю стакан в посудомоечной машине. Вернувшись в гостиную, притворяюсь, что зеваю.
– Пожалуй, я спать.
– Нет! Иди к нам играть! Мы продуваем! – просит Клэр.
– Может, завтра, – отвечаю я и смотрю на Дрю.
Он, наклонившись через спинку дивана, показывает на телевизор и болтает с Джаредом.
Клэр надувает губы:
– Да ну! Я-то думала, ты умеешь развлекаться, Харпер! Сейчас только начало десятого.
– Захочу – книжку почитаю.
– Читать можно и…
– Клэр, она хочет покувыркаться со своим красавчиком-парнем, – громко заявляет Саванна, – в подходящее для этого время, в отличие от некоторых.
По гостиной пробегают сдавленные смешки. Щеки Клэр краснеют почти в тон ее волос. Очевидно, вчера ее с Роуэном слышали не мы одни.
– На этой ноте… всем спокойной ночи, – с ухмылкой говорю я.
Я не спеша иду к Дрю, пытаясь не обращать внимания, что все смотрят на меня. На него. На нас.
Помимо вопросов от Уиллы в обед, никто особо не проявлял к нам интереса как к паре. По крайней мере, так я думала. Возможно, я просто не замечала.
Все гости здесь друзья Амелии. За исключением Саванны, которая, можно сказать, с нами выросла, я едва их знаю. А теперь мне начинает казаться, что они лишь скрывали свое любопытство и сейчас дали ему волю. Я будто отвожу внимание от свадьбы Амелии, пригласив на нее Дрю, – а ведь изначально я согласилась с его присутствием, чтобы неделя прошла хоть немного спокойнее.
Я встаю рядом с Дрю и невольно льну к нему. В доме не так прохладно, как снаружи, но я все еще тянусь к теплу парня. К его поддержке. Просто к нему.
Наверное, во всем виновата щедрая порция рома в мохито, который я выпила за ужином. Бабочки в животе. Атмосфера летних ночей, что искрятся обещаниями, словно бенгальские огни.
Дрю обнимает меня так же, как на улице. Мой бок прижимается к его – словно мы два кусочка пазла. В груди появляется уютное чувство; оно горит, будто свечка. Дрю болтает с Джаредом, а я делаю вид, что вот так стоять рядом для нас обычное дело.
Я перевожу взгляд на телевизор. Два мужчины бегут по крыше, а затем слезают по пожарной лестнице.
– Спокойной ночи, чел, – завершает разговор Дрю.
– Ага. Спокойной, ребят, – отвечает Джаред.
Я легонько улыбаюсь Джареду, и мы с Дрю направляемся к лестнице. Я смотрю на него.
– Если хочешь посмотреть кино…
– Нет, – тут же раздается мне в ответ.
– Хорошо.
– Хорошо, – повторяет он.
И то неведомое теплое чувство в груди становится лишь ярче.
Глава двенадцатая. Дрю
Дверь закрывается за нами с тихим щелчком и заглушает все доносящиеся снизу звуки.
Прежде я никогда не делил комнату с девушкой. Я единственный ребенок в семье. В универе жил с парнями из команды, а как только прошел отбор и стал профессиональным хоккеистом, переехал в свою квартиру. Отношения у меня никогда не заходили дальше пары совместно проведенных ночей.
Предложив приехать сюда с Харпер, я и не подумал, что нам придется жить вместе и спать в одной кровати. А как только понял это, ожидал, что нам будет неловко. Или, по крайней мере, ощущения будут странные. Однако эта комната кажется нашей. Когда я в ней один, здесь словно пусто – а ведь прихожая в моей квартире в Сиэтле и та больше.
Харпер кладет блокнот на диван. Снимает безразмерный свитшот, под которым – белая майка. Оказывается, лифчика на ней нет. Хорошо, что я раньше этого не заметил. На улице я не позволял себе забираться руками ни слишком высоко, ни слишком низко.
Не уверен, что это нечто большее, чем одна ночь. Харпер вроде как не ищет отношений, да и я сам не особо могу их предложить. Когда начнется сезон, я снова буду летать по всей стране, проводить кучу времени на льду и тяжелых тренировках. Трудиться допоздна и рано вставать.
Большинство считают, что я так успешен благодаря чистому таланту или удаче. Пожалуй, в любом деле не обойтись без капли того и другого. Однако в основном я добился всего, что сейчас имею, тем, что работал как вол, – зачастую люди не придают этому должного значения. Им удобнее думать, что я просто поймал шанс. На деле же я от много отказывался, гнул спину, боролся за свое место в жизни.
Харпер замечает, как я на нее смотрю, и приподнимает бровь. На ее лице появляется нечто похожее на неуверенность в себе.
– Галифакс, ты чего?
Я улыбаюсь прежде, чем понимаю, что радуюсь. Каждый раз, когда я ее вижу, мне хочется улыбаться – вот такая вот невольная приятная реакция.
– Наслаждаюсь видом, – отвечаю я.
Харпер закатывает глаза:
– Я выгляжу как пугало.
Да, некая небрежность в ней есть, но она ее только красит. Растрепанные ветром волосы, веснушки на щеках, сухие губы.
– А как по мне, очень даже соблазнительно.
Я не спеша приближаюсь к девушке, наслаждаясь ее реакцией. Как двигается от быстрого дыхания грудь. Краснеет лицо. Расширяются зрачки, несмотря на свет в комнате.
– У тебя грудь через майку видно, – добавляю я.
Левый уголок губ Харпер приподнимается.
– Вот уж не думала, что ты способен на грязные фразочки, Галифакс! Вечно такой сдержанный, вежливый… – поддразнивает она и улыбается.
Это состязание между нами будоражит. Харпер словно
