Дома в гостях, а то и в постели хозяйки появлялись крупные чины ведомства, из чего извлекалась самая насущная польза: от получения документов на выезд за границу до покупок в закрытой торговой сети.

Литература серьёзно изучала феномен чекиста, представляя различные его модификации: «демон-чекист» Эренбурга («Любовь Жанны Ней»), мистик-чекист Пильняка («Голый год»), моралист-чекист Лебединского («Неделя»). Академик-литературовед П. С. Коган рассуждал: «Чекист – символ почти нечеловеческой решимости, существо, не имеющее права ни на какие человеческие чувства вроде жалости, любви, сомнений. Это – стальное орудие в руках истории». Кинематограф работал попроще.

На экране чекисты, точно «боги из машины», вещали и вершили. Это позднее, в 30-е, чекисты появлялись на экране живыми, нередко обаятельными персонажами, в исполнении любимых актёров (Жарова, Добронравова), приобретавших особую. Человечность. А в 20-е… В фильме «Жена предревкома» председатель ЧК не только разоблачал бывшую контрреволюционерку, но и заставлял признать любящего её мужа справедливость суда над ней и расстрельного приговора, который тот сам подписывал недрогнувшей рукой.

До революции интеллигенция, что называется, брезговала сотрудниками сыскных служб, охранного отделения. И всё сразу изменилось, когда появились советские организации и учреждения подобного профиля. У Маяковского и Есенина появились свои «ангелы-хранители» в ЧК и ГПУ. Пильняк с «кожаными куртками» ходил по ресторанам, пил и веселился. Дзига Вертов с нескрываемой гордостью показывал мандат ведомства за номером 46726, дававший ему право снимать в Бутырской тюрьме, в концентрационных лагерях под Москвой. Заведующий секретно-политическим отделом ОГПУ Яков Агранов, который вёл дело Гумилёва, был постоянным гостем Бриков под ласковым именем Яня. Такие контакты были нужны людям творческим: через них получали или не получали право на выезд за границу, поездки по стране, да ещё в личном вагоне. Возможно, они вселяли чувство безопасности, как известно, обманувшее и Бабеля, и Пильняка, и ещё многих других.

Известно, что СССР позиционировал себя как рабоче-крестьянское государство, а пролетариат, как преобладающий, руководящий класс. Ещё одна утопия. Простая статистика Наркомтруда разоблачает её. Так, на осень 1925 года в стране было чуть больше 7 миллионов рабочих, из них – 1 миллион батраков и более 700 тысяч безработных. К концу 20-х, желая подправить статистику в отчетности, рабочих объединили со служащими и в 1930-м едва натянули 14,5 миллиона. Но для идеологов всё равно главным положительным героем был представитель класса-гегемона – рабочий, сознательный, дисциплинированный, культурный, инициативный. И пока не наступило время ударников и победителей соцсоревнования, героями экрана становились изобретатели-любители, механики-самоучки, тянущиеся к знаниям рабочие. Сгодился для этого и жанр кинокомедии. «Нота на колёсах» – режиссёрская проба снявших этот фильм оператора Евгения Михайлова и актёра Фёдора Никитина (настолько увлечённого постановкой, что не сыграл в нём даже самой маленькой роли). Жаль, фильм не сохранился, а, судя по аннотации, он был полемичен в отношении некоторых идеологем эпохи. Увлечение механика-самоучки своей работой и нежелание его жены стать домашней хозяйкой, рвущейся на производство, приводит к тому, что их малолетняя дочь, предоставленная самой себе, садится на велосипед и уезжает из дома. Девочка, хоть и мала, но отлично чувствует себя на колёсах, недаром её зовут Нота (аббревиатура названия программы «Научная организация труда»). После череды весёлых приключений девочку, конечно, нашли, на то и комедия. Однако родителям на экране, как и в зрительном зале, было о чём подумать. Фильмы «Два друга, модель и подруга», «Братишка» – из этой же комедийной серии.

Молодой рабочий, герой кинодрамы «В большом городе», приезжал из провинции в столицу, чтобы на передовом предприятии заняться всерьёз изобретательством и одновременно учиться. Соблазны большого города не могли разрушить его планы, испортить его чистую цельную натуру. А когда это случается с его товарищем, он спасает его. Рабочий верфи (фильм «Косая линия») начинает борьбу за здоровый быт, стараясь отвадить своих товарищей от кабака и вовлечь в работу клуба. И это не просто культурная работа – это борьба с угрозой для жизни, когда один из спившихся рабочих пытается его убить.

Движение «двадпатипятысячников», городских рабочих, добровольно вернувшихся на землю, чтобы помочь кооперации, механизации, коллективизации на селе было не столько экономической, сколько политической кампанией, и мимо неё кинематограф не мог пройти. Фильм «На верном следу» уточнял адреса: в захудалую деревню Московской области по сигналу селькора приезжают комсомольцы крупного столичного завода «Серп и молот». Преодолевая сопротивление кулацких элементов, они организуют мастерскую сельскохозяйственной техники, налаживают работу клуба, создают спортивную секцию – по полной программе, всё и сразу. К съёмкам фильма привлекли большие силы – кинооператора Григория Гибера, на главные роли – Петра Репнина и Бориса Барнета. Спасло ли это фильм, судить трудно – он не сохранился. Герой фильма «Лицом к селу» – теперь передовой рабочий, коммунист, но недавним прошлом крестьянин, не порвавший связи с родной деревней. Из города он посылал домой газеты, книги, а в отпуск приехал, чтобы помочь организовать кооператив. В конце концов он возвратился в деревню навсегда, полный замыслов и планов. Совсем непривычную роль предложили ударнику тракторного завода, герою фильма «Взорванные дни» – консультанта фильма о деревне. При этом он разоблачил работников киностудии, не знающих её жизни, и направил их «по верному следу», да прямо в светлое колхозное будущее. По его рекомендации в фильм включены эпизоды завтрашнего дня колхозного села, где рядом с домом ветеранов-землепашцев в качестве музейного экспоната будет стоять остов избы-читальни, сожжённой кулаками ещё в 1929 году.

Передовой рабочий – воспитатель, культуртрегер, проводник политики партии в деревне, даже советник по культуре. Таким был показан на экране 20-х годов герой, принадлежащий классу-гегемону Но чаще всего это были лишённые индивидуальности, психологических характеристик, точно сошедшие с плакатов фигуры. И трудно представить, какими на самом деле были рабочие 20-х годов, как они жили. Но вот в руки берёшь книгу социолога Елены Кабо «Очерки рабочего быта (Опыт монографического исследования домашнего рабочего быта)», написанную по материалам длительного наблюдения за жизнью рабочих семей Москвы. Эти семьи посещали не один год, фиксировали происходящие изменения в жизни, в обстановке дома, беседовали, знакомились с записями в дневниках, которые рабочие начали вести по заданию интервьюеров. Книга читается как хорошая очерковая литература, в которой дышит время, увлекает неподдельный драматизм судеб, представлены типы и характеры. Живут в бывших барских особняках, доходных домах, казармах, бараках – как кому повезло. В одной комнате могут сосуществовать два жизненных уклада. Угол мужа украшен кумачовой материей, на стене – фотография Ленина, а рядом – хозяина дома, на столике шашки, радиоприёмник, свежий номер газеты «Правда», журнал «Безбожник». Угол жены украшен бумажными цветами, ситцевыми занавесками, на столе рукоделие, на стене иконы, ни газет, ни книг, ведь больше половины опрошенных женщин неграмотны. Контраст двух углов – это противостояние двух типов жизни. Он – общественник, нередко партиец, живёт интересами своего предприятия. Она – домохозяйка, целый день в четырёх стенах, живёт исключительно интересами семьи. Да и может ли быть иначе, если ежедневно женщина в расчёте на семью тратит 5 часов только на приготовление пищи и мытьё посуды?!

Вот несколько зарисовок. Рабочий-металлист, 39 лет, десять из них был на каторге и в ссылке. Жена моложе, полька, красавица, неграмотна, необщительна. Дома постоянные ссоры, хотя они по-настоящему любят друг друга. Сюжет для хорошей кинодрамы. Другая история. Рабочий, около 60 лет. В партию вступил по ленинскому призыву в том возрасте, когда уходят на пенсию, и сразу пошёл в рост – из вальцовщиков в «красные директора». Партийность, высокая должность пугают его малограмотную жену: ей кажется, что она его не достойна, что он заведёт грамотную, идейную, а её бросит. Их соединяет ребёнок, правда, не родной, удочерённая сирота. Дети-пионеры, комсомольцы, школьники часто являются культурным и духовным центром семьи. Любовь, а главное, уважение родителей к ним – одна из привлекательных черт семейных отношений, так же, как душевный контакт между мужьями и жёнами, оказавшимися на разных ступенях социальной лестницы. В книге отмечены и негативные моменты: живут хотя и чистоплотно, но в основном бедно, неуклонно растут расходы на алкоголь, в особенности после того, как цены на него упали, книг в доме нет, даже грамотные книг не читают. «Романы… мальчиком читал… не надо это рабочему»,– объясняет один из интервьюированных. Таков коллективный портрет рабочего 20-х годов. Объективно, без прикрас, с сочувствием и уважением. Жаль, сценаристы никогда не читают такую литературу.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Киноантропология XX/20 - Ирина Гращенкова бесплатно.

Похожие на Киноантропология XX/20 - Ирина Гращенкова книги

Начало и становление европейской музыки - Петр Мещеринов - Прочая документальная литература / Культурология / Прочее
Политические и избирательные системы. Государства Британского содружества. Том 1. Учебное пособие - Ирина Бурдукова - Культурология
В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
Любовь и политика: о медиальной антропологии любви в советской культуре - Юрий Мурашов - Культурология
Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: Сборник документов и материалов - Коллектив авторов - Культурология
Беседы о русской культуре - Юрий Михайлович Лотман - История / Культурология / Литературоведение
Русская Африка - Николай Николаев - Культурология
Страшный, таинственный, разный Новый год. От Чукотки до Карелии - Наталья Петрова - История / Культурология
Обстоятельства речи. Коммерсантъ-Weekend, 2007–2022 - Григорий Михайлович Дашевский - Прочее / Культурология / Публицистика
«Срубленное древо жизни». Судьба Николая Чернышевского - Владимир Карлович Кантор - Биографии и Мемуары / Культурология / Публицистика

Оставить комментарий