устремиться на помощь к его сестре.
– В обмен на то, что ты вытащишь кинжал, она будет служить тебе, пока ты не пожелаешь дать ей свободу, – дополнил ровным голосом он.
– Что?! – выпалила я на одном дыхании, обернувшись.
– Это проклятие, подобное моему с песней о Ящере. Его наложили ведьмы во время войны, и теперь ты как человек – представитель вида людей – им воспользовалась. Она будет ощущать нестерпимую боль, но не сможет себе помочь. Клинок не поддастся.
– Вытащи его… – молила Александра. – Прошу… – Она сипло закашляла, и кровавые капли оросили плитку.
Мое сердце бешено заколотилось. Мне казалось, что я ощущаю ее боль. Мне становилось плохо.
– Спроси ее, будет ли она тебе служить, – добавил Ян.
Вот зачем он водил меня в лес и учил держать нож. Он хотел получить власть над сестрой с помощью меня. Не размышляя сейчас, насколько это неправильно и жестоко, я вынесла вердикт – я выполню требование Яна, лишь бы поскорее избавить ее от лезвия под ребрами, которое находилось там по моей вине, а уж потом потребовать объяснений.
– Ты… будешь… мне служить? – неуверенно проговорила я, обращаясь к Александре, не веря, что действительно накладываю на кого-то проклятие прямо сейчас.
– Да… – хрипло вымолвила та.
– Ты будешь исполнять каждый ее приказ? – строго вопросил Ян.
– Да… – снова ответила Александра.
– Ава, будь добра, вытащи лезвие и сразу прикажи ей не причинять тебе вред, защищать тебя при любых обстоятельствах, не покидать замок без твоего разрешения и никоим образом не пытаться связаться с матерью или отцом.
Он освободил меня от хватки, и я направилась к девушке. Я не знала, как к ней относиться. Ян обращался к ней с подчеркнутой холодностью, как и все здесь собравшиеся. Никто ее почему-то не жаловал. Наверное, она была опасна. Раз они сковали ее волю подобным образом – они не могли ей доверять.
Но сестра была нужна им. А точнее – нам. И как ни странно, теперь она будет беспрекословно слушаться именно меня.
Склоняясь над ее выгнутой спиной, я тяну дрожащую руку к ее животу и обхватываю рукоятку клинка, скользкую и горячую, выпачканную чужой кровью или чем-то похожим на человеческую кровь. Аккуратно извлекая лезвие, боясь причинить еще больше страданий, произношу приказы, надиктованные мне Яном. И отшатываюсь от девушки в испуге. Оказываясь рядом с Велесом и Гаем.
Почему-то сознательно не подаваясь в сторону Яна.
Александра громко и с облегчением выдохнула. Выпрямилась, но продолжала сидеть на полу. Она пронзительно смотрела на меня, не моргая, вероятно, пылая от злости, но мой приказ о не причинении вреда действовал. Оглянувшись, она осмотрела пропасть и попробовала проверить, хватит ли сил отползти и прыгнуть в нее, чтобы скрыться, но ее тело не подчинилось, поскольку я запретила ей покидать крепость.
И Александра снова повернулась ко мне, в недовольстве стиснув зубы.
Меня уже не одолевал холод, кожу воспламеняла паника и неловкость от ее пристального взора.
– Как действует проклятие? – прошептала я в недоумении, обращаясь к стоящим рядом со мной, ответно глядя со страхом ей в глаза.
– Много кого из нас прокляли во время войны, когда людей использовали волки, чтобы победить нас, – ответила высоким надменным голосом Валентина. – Я получила от них свои длинные ресницы, например. Они должны прикрывать мой взгляд, ведь он, случайно брошенный на любого – в особенности на родных и близких, на моих сородичей, – способен разорвать плотную оболочку души на куски, чтобы ее проще было расщепить врагам. Полагаю, меня пытались обречь на что-то вроде: «Все, на кого ты посмотришь, умрут», – но я немного обуздала магию, и теперь могу сознательно выбирать жертв.
Я плотнее укуталась в черный камзол Яна. Озноб вновь пробрал меня до костей. Вот одна из многих причин, почему Валентина меня пугала. Я подсознательно чувствовала, что она представляет собой смертельную угрозу. Оказывается, ей не нужно прилагать усилий, чтобы убивать – один-единственный взгляд из-под густых и длинных ресниц способен лишить меня жизни, если бы она того пожелала. Зловещее, свирепое орудие смерти. Идеальный воин.
– У Константина было собственное проклятие, но его удалось снять, – деловито продолжила она. – Проклятие Александры насильно обращало ее в столб смерча всякий раз, когда она отрывалась от земли на драконьих крыльях, и сковывало волю, если человек умудрялся ранить ее ножом. Однако оно имело плюсы – позволяло передвигаться в форме смерча намного быстрее, и она не стала с ним до конца расставаться, иногда пользуясь подобной формой, наивно полагая и руководствуясь природной глупостью, что уже никто о нем не помнит, поскольку люди и волки, которые его накладывали, мертвы, ведь когда-то мы ошибочно полагали, что их смерть – это ключ к снятию чар. К счастью, доверчивая Александра забыла о нас, желающих ей добра братьях и сестрах. – Все, что говорила Валентина, источало яд.
Неужто Валентина гордилась тем, что они обманули Александру? Но, слушая злобную дракониху, можно было предположить, что Александра и есть здесь пострадавшая сторона. Не знаю, в чем состояли разногласия, но все выглядело так, словно сейчас предали именно девушку, сидящую на полу. Возможно, мне не следовало ее жалеть, но в глубине души я ей сочувствовала.
Покосившись на Яна, я вспомнила о его проклятии. Мой взгляд перехватил Велес.
– Его заклятие можно снять, если ты об этом думаешь, девочка, – прохрипел он. – Это вполне ему под силу, но оно его устраивает. Ритуальные поцелуи молодых человеческих женщин ему не мешают.
Велес захохотал. Прыснула и Валентина.
А я покраснела, как и Ян.
Это правда. Точно. Так он и познакомился с Вероникой.
– Может, все-таки обсудим дела? – процедил Ян сквозь зубы, приводя собравшихся в чувство.
Александра наконец поднялась с пола и разгладила руками изорванное, залитое кровью одеяние. Пятно на платье перестало увеличиваться, что наталкивало на мысль о быстром заживлении раны.
– Ты должна провести нас в пекло, – заявил Ян.
– Твои приказы я не исполняю, – изломав бровь, горделиво выпалила Александра. – Твои особенные чары на меня не подействуют – за столько тысячелетий я научилась им сопротивляться. Я твоя сестра, забыл?
Ян широко улыбнулся, лишь уголками рта, в то время как его лицо осталось холодной бездушной маской.
– Ава, дорогая. Прикажи ей слушаться меня.
Мне вспомнилась фраза Яна о том, что в их семье они никогда никого ни к чему не принуждают. Видимо, из правила были исключения. В каком-то смысле он – наследник ада, сын Владыки пекла – использовал меня, чтобы получить безраздельную власть над сестрой. Еще никогда прежде меня так не поражали странные, непостижимые отношения,
