на обозначение движения волн атмосферного давления на карте осадков.
Во время утренней смены дежурств по больнице поползли перешептывания: кем была эта странная девушка, которую нашли на обочине дороги с вырезанным на спине знаком Сатаны, и главное, что с ней случилось?
Девушка с трудом выдохнула, ее грудная клетка опала, больничный матрас едва заметно приминался под небольшой тяжестью ее тела.
– Как дела, милая?
Конни – опытная медсестра, неизменно переживавшая за своих пациентов, – вошла в палату, утомленная бессонной ночью. Хотя она должна была покинуть больницу несколько часов назад после ночного дежурства, она поменялась сменами с коллегой, чтобы быть рядом с новой пациенткой и убедиться, что с ней все в порядке. Девушка не шевелилась.
Подойдя к кровати, Конни проверила карточку пациентки и отрегулировала капельницу с антибиотиками. Несмотря на то что черные волосы девушки были покрыты грязью, даже в свете больничных люминесцентных ламп был заметен их блеск – как у воронова пера. Молочно-белая кожа была аккуратно обтерта влажными салфетками, хотя на щеках все еще виднелось несколько пятнышек грязи.
Конни, коренастая и крепкая, подалась вперед и склонилась над спящей девушкой, чтобы рассмотреть ее спину. Несмотря на белоснежные бинты, которыми были перевязаны раны девушки, кровь просочилась сквозь ткань повязок и теперь окрашивала тонкую больничную рубашку.
Придется сменить повязку после того, как будут проверены жизненные показатели.
Конни положила руку в перчатке на плечо девушки. Веки девушки дрогнули, затем она медленно открыла глаза.
– Откроешь рот? – Конни поднесла термометр к губам пациентки, чтобы проверить температуру. – Нужно убедиться, что у тебя нет жара. Инфекция тебе сейчас совершенно ни к чему, – пояснила Конни и проверила термометр. – Идеальная температура – ровно тридцать семь градусов. Хорошо, девочка моя. Ты голодна, милая?
Девушка взглянула на Конни сквозь густые ресницы. Обессиленная снотворным, она покачала тяжелой головой – нет. Потом снова опустила голову на подушку, ее глаза закрылись.
Конни решила не возражать и позволить девушке уснуть.
– Я здесь, Конни! Приехала так быстро, как только смогла. – В дверь вбежала доктор Сюзанна Матис, натягивая белый больничный халат. – Это…
Взгляд Сюзанны упал на спящую девушку. По мере того как доктор разглядывала окровавленную рубашку, хрупкое тело, синяки, выражение ее лица становилось все мрачнее.
– Она примерно ровесница Джулии, верно? – спросила Конни у Сюзанны.
Сюзанна кивнула, но лицо доктора сделалось бледным при одной мысли о том, что ее дочь Джулс можно хоть в чем-то сравнить с этой израненной девочкой.
– Показатели стабильны? – осведомилась Сюзанна, делая шаг к кровати.
– Да, но она почти все время провела в медикаментозном сне. Бедняжке пришлось многое пережить.
Сюзанна просмотрела карту пациентки.
– Мы знаем ее настоящее имя?
– Она поступила без документов, так что пока мы не узнаем больше, придется называть ее кодовым именем «Лорен Травма».
– Полиция не смогла выяснить больше ничего?
В редких случаях кто-то прибывал без каких-либо документов, удостоверяющих личность.
Конни покачала головой.
– Пока нет. Полная загадка.
– Как ее спина? – поинтересовалась Сюзанна, обратив внимание на пропитанные кровью бинты.
– Она… – начала было Конни, но не знала, как продолжить. – Я никогда не видела ничего подобного.
Грудь девушки поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. Обе женщины наблюдали за пациенткой, завороженные ее загадочным появлением и явно тяжелым прошлым.
– Она похожа на поверженного ангела, – вздохнула Конни.
Сюзанна наконец отвела взгляд.
– Я пойду выпью чаю. Вызовете меня, когда она проснется?
Конни кивнула.
– Обязательно.
Сюзанна еще раз взглянула на лицо спящей пациентки и заметила, как подрагивают ее веки. Какие же кошмары видели эти глаза?
Глава 3
Ломкие осенние листья хрустели под моими оксфордами[8], купленными в секонд-хэнде. Они были несколько более строгими, чем кеды-конверсы, которые я носила в прошлом году. Я купила эти туфли, чтобы моя обувь соответствовала винтажному стилю, в котором я недавно стала одеваться. Каблуки мерно цокали по асфальту.
Направляясь по пешеходной дорожке в сторону школы, я мысленно готовилась к утру понедельника. Все будут рассказывать о том, как весело провели выходные: на какие вечеринки ходили, кто напился, кто с кем переспал. В пятницу вечером я вместе с Айзеком смотрела британские комедии Нетфликса – это было единственное, что нравилось нам обоим. Он был большим любителем документального кино, а я недавно увлеклась ретро-фильмами. Было в них что-то такое, что меня умиротворяло. В субботу вечером я тоже осталась дома, якобы для того, чтобы посидеть с Дани, пока мои родители гуляют вместе. Но на самом деле – чтобы пересмотреть «Касабланку»[9].
– Никуда от тебя не деться, – послышался голос из желтого школьного автобуса. Айзек смотрел на меня сквозь прямоугольную щель приоткрытого окна.
– Да ладно тебе, Рапунцель, – отозвалась я. Айзек смахнул с глаз черные волосы, доходившие до самого подбородка. Ему вечно требовалась стрижка.
– Ну и пусть, я и дальше буду проводить с тобой почти все свободное время, – согласился он, спрыгивая с высокой подножки автобуса.
– А с кем еще ты можешь проводить время? – фыркнула я, поправляя лямки нового желтовато-коричневого рюкзака, который мама купила мне на прошлой неделе на распродаже в честь Дня Труда. Мне нравилась латунная застежка и толстая строчка, но ремешки из искусственной кожи уже начали истираться. Не зря его продавали со скидкой.
– А с кем еще могла бы тусоваться ты? – парировал Айзек. Справедливо.
Когда мы с Айзеком свернули на окаймленную газонами дорожку, ведущую к двухэтажному зданию из красного кирпича, то придерживались одного темпа ходьбы. Мы были закадычными друзьями с третьего класса – с того момента, как он переехал из Аляски в Огайо к своей тете. Я никогда не задавала лишних вопросов о причинах этого переезда, но, похоже, события, произошедшие с Айзеком в первые годы его жизни, помогали ему найти себе место повсюду, куда бы он ни приехал.
– Правда или ложь, – начал Айзек. – В Соединенных Штатах кампании в поддержку кандидатов на государственные должности должны финансироваться исключительно из государственных средств.
– Погоди, у нас что, будет тест?
– Неправильный ответ. Это тема следующей моей дискуссии. – Айзек увлекался ораторским искусством и дебатами, участвуя в командных соревнованиях со средней школы.
– Нужно ли спрашивать, на чьей стороне ты выступаешь? – Айзек всегда боролся за интересы обездоленных. Он был вечным «человеком из народа».
– Кампании должны вестись честно и справедливо, с обеих сторон должно набираться одинаковое количество агитаторов. Если одна сторона получает неограниченное частное финансирование, а другая – нет, это отнюдь не беспристрастный процесс отбора. Кроме того, количество расходуемых средств просто абсурдно. Почему бы не использовать эти деньги с большей пользой? Например, на инфраструктуру или общественные нужды?
– Звучит как хороший аргумент, – согласилась я с ним.
