Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не люблю зиму. Ночной воздух, в котором ощущается холодная влага, длинные ночи, утро, приходящее откуда-то издалека. Даже не считая этого, у меня было больше причин ненавидеть зиму, чем любить ее. Настроение бесконечно падало вслед за температурой воздуха, а проклятый холод не давал ни шагу ступить наружу. Поэтому с окончанием осени я пряталась в своей сумрачной пещере, как медведь, впадающий в зимнюю спячку.
Но сегодня захотелось немного пройтись из-за одной истории, которую я недавно прочитала в интернете, о том, что эскимосы, когда злятся, просто идут куда глаза глядят, пока злость не утихнет. Они идут и идут вперед, пока гнев бурлит внутри, и только полностью успокоившись, останавливаются и возвращаются по той же тропе. Поэтому дорогу назад называют «дорогой раскаяния и прощения», – именно эта часть истории и отозвалась в сердце. Я быстро натянула немногочисленную, имевшуюся у меня зимнюю одежду и вышла на улицу. Дверь позади тяжело захлопнулась.
В этот район я переехала недавно. Почти сразу после наступила зима, поэтому я даже не знала, что и где находится, и просто пошла куда глаза глядят. Засунув руки глубоко в карманы толстого пуховика и выдыхая изо рта бледный пар, я брела и брела, не выбирая направления.
Тело непроизвольно съежилось от неприветливого ветра, пронизывающего до костей. По пути я вдруг вспомнила день, когда получила лекарства в больнице и сразу выбросила их в ближайшую урну.
Ваш период скорби немного затянулся. Да, все верно. Когда кто-то умирает, мы грустим о его смерти. Но в вашем случае этот период слишком затянулся. К этому времени пора бы перестать скорбеть.
Слова, сказанные врачом в тот день, растеклись по голове липким вязким месивом. Расплатившись, я записалась на следующий прием и присела на диван, ожидая, пока выдадут таблетки. Время тянулось невыносимо медленно. Будто кто-то нарочно изменил всю концепцию времени. Прямые цифры на экране телефона и не думали двигаться вперед. В пустой приемной стояла мертвая тишина, а мое терпение висело на волоске. В этот момент дверь больницы, которая, казалось, никогда не откроется, распахнулась, и в приемную ворвался мужчина.
Тяжело дыша, он обогнул стойку регистрации, шумно втянул носом воздух и одним пинком открыл дверь в кабинет врача. Внутри никого не было. Последней пациенткой на сегодня была я. Закончив прием, он не стал дожидаться положенного времени и сразу отправился домой.
– Эй! Кто-нибудь! Здесь есть кто-нибудь? – смертельно побледнев, закричал мужчина в сторону кладовой, где медсестра собирала для меня лекарства.
Затем резко остановил свое беспокойное брожение по приемной и уставился на часы на запястье. Тик-так. Тик-так. Глаза его нервно забегали по сторонам, и мне показалось, что тревожное тиканье секундной стрелки явственно звучит даже в моих ушах. Мужчина осторожно погладил часы, словно прикасаясь к чему-то драгоценному. Похоже, эта привычка имелась у него давно, поскольку циферблат часов сверкал как новенький, а ремешок по сравнению с ним выглядел выцветшим и потрепанным.
– Эй, кто-нибудь! Выйдите сюда! Здесь человек умирает!
Здесь человек умирает.
Мужчина снова отчаянно закричал в сторону кладовой. Конечно, он выпалил эту фразу в порыве злости, но сердце в одно мгновение ухнуло вниз. В ушах зазвенело, а ровный гладкий пол приемной вдруг пошел волнами. Я зажмурилась и быстро опустила голову. Это был мой защитный механизм в преддверии панической атаки.
– Кто-нибудь… Пожалуйста…
Минутная стрелка на настенных часах сдвинулась вперед. Увидев, что прошла целая минута, мужчина, вздрогнув, перестал кричать и с силой закусил губу. Мы оба находились в одной комнате, но были разделены невидимой стеной, словно существовали в совершенно разных пространствах. В той приемной, где мужчина яростно сжимал зубы, стояла ужасающая гробовая тишина.
– Госпожа Ким Чживон, ваши лекарства.
Сколько же прошло времени к тому моменту? Измученный мужчина уже без сил опустился на пол перед стойкой регистрации, когда вышла медсестра и позвала меня по имени. Я с опаской обошла сидящего с отсутствующим видом посетителя, забрала лекарства и поспешно выскочила из больницы.
Пакетик с таблетками громко шуршал в руке, пока я спускалась по лестнице. Сама консультация не продлилась и пяти минут, но остальное отняло слишком много времени. Мне никогда не было так жаль потраченных минут, как в тот момент, когда я выходила из больницы.
Я поочередно вспомнила глаза врача, в которых не отражалось абсолютно никаких эмоций, и глаза мужчины, из которых, напротив, чувства лились через край. И, словно подчиняясь внутреннему наитию, выбросила пакет с лекарствами в придорожную урну.
С тех пор прошло три недели. В качестве расплаты за бездумно выброшенное снотворное пришлось мучиться от ужасной бессонницы. И все же те таблетки казались ядом, к которому нельзя прикасаться ни в коем случае. При одном взгляде на плотный бумажный конверт меня охватило дурное предчувствие, будто в нем запечатаны одновременно неприятное ощущение, что оставил врач, и тревога, которую поселил во мне мужчина. Возможно, чтобы избавиться от болезни, нужны не пилюли, изготовленные из разных химикатов, а нечто другое.
В ушах послышалось завывание ветра. Ледяной порыв резко хлестнул по щекам, и я мотнула головой, словно очнувшись ото сна. В довершение что-то упало на плечо, и в следующую секунду сверху посыпались холодные капли. Похоже, небо, которое показалось серым из окна гостиной, было столь хмурым не от зимней тоски, а из-за надвигающихся туч. Ливень, заставший меня врасплох посреди улицы, ощущался совсем не таким уютным, как из окна теплой квартиры. Держа руки над головой, хотя от этого не было никакого толку, я побежала к ближайшей крыше. Промокнув под ледяным зимним дождем, я замерзла так, что зубы начали выстукивать дробь.
«Ну правда… все наперекосяк!» – вдруг подумала я, одиноко топчась под козырьком крыши и дрожа, как мышь. Казалось, несмотря ни на что я неплохо справляюсь, но мир, словно нарочно, постоянно подталкивал меня к краю обрыва. На каждом шагу я спотыкалась, падала, разбивалась, разлеталась на множество кусочков. А теперь еще этот гром среди ясного неба. В буквальном смысле. Капли дождя били по телу, однако складывалось впечатление, что они проделали дыру внутри сердца, и теперь там гулял холодный ветер.
Здесь человек умирает!!!
Интересно, он так же себя чувствовал? Тот мужчина. В голове до сих пор звучали отчаянные крики, – словно утопающий, хватающийся за соломинку. Что же довело его до такого состояния? Струи воды стекали по волосам и одежде, и я отряхнулась, смахивая заодно ненужные мысли. Ливень усиливался.
Тук-тук. Капли дождя стучали по земле, как дробинки.
- Книжный на маяке - Шэрон Гослинг - Русская классическая проза
- Прозрачные и непрозрачные мысли - Виорэль Михайлович Ломов - Русская классическая проза
- Часовой дождя - Татьяна де Ронэ - Русская классическая проза
- Последний сын дождя - Владимир Соколовский - Социально-психологическая
- Мужичок на поддоне - Анатолий Валентинович Абашин - Детективная фантастика / Научная Фантастика / Социально-психологическая
- История одной семьи - Роза Вентрелла - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Этюды черни - Ольга Анатолиевна Ускова - Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Последние ласки - Кьерсти Анфиннсен - Русская классическая проза
- Стойкий деревянный солдатик - Константин Томилов - Русская классическая проза / Фэнтези