Давайте знакомиться, — начал Тэнг Цзымин, когда Баожэй и Жаолинь прекратили ерзать.
С детьми он держался иначе, мягче.
— Как вам известно, я старейшина нашего Дома Тэнг Цзымин. Моих учеников и ваших старших братьев вы тоже, уверен, хорошо знаете — Саньфэн и Вэй.
— Жаолинь, — тихо, потупившись в пол, ответил мальчишка. — Я счастлив, что вы будете меня учить, старейшина Тэнг Цзымин.
— Чжан Баожэй! — бодро отрапортовала Шпилька, поправилась: — Тэнг Чжан Баожэй! А правда?.. — она запнулась. — Правда, вы такой сильный, потому что едите сердца врагов?
— Кто это сказал?
Шпилька покосилась на белобрысого.
— Нет. Врагов я не ем, — улыбнулся старейшина Цзымин и многозначительно добавил. — Только непослушных учеников.
— Как заклинатель с горы Шуан-Ди? — не унялась Шпилька.
— Почти. Да, Саньфэн?
Я промолчал, не понимая, отчего он спросил. Кто-то подслушал нашу с Хуошаном глупую болтовню и поспешил донести? Значит, за мной следят? Не самое приятное открытие.
— А теперь, когда мы все познакомились, приступим к уроку. И первый вопрос: с чего начинается путь заклинателя?
— С изучения тайных техник!
— С дыхания, — неуверенно возразил Жаолинь и обрадовался, когда Тэнг Цзымин одобрительно кивнул:
— Правильно, с дыхания. Жаолинь, вы учили с наставником Сяованом первую технику дыхания?
Мальчишка торопливо, испуганный всеобщим вниманием, принял позу для медитации, сложив руки на коленях. В сосредоточенности на лице, расправленных плечах, в подрагивающих пальцах сквозило напряжение, которое старейшина, конечно же, заметил:
— Расслабься, Жаолинь! Никто тебя не съест. Господин Йизэ сказал, что Саньфэн и Вэй хорошо позавтракали.
Шпилька хихикнула, тут же спрятала лицо за рукавом.
— Баожэй, может быть, ты покажешь нам, как нужно дышать?
Чем младшая ученица никогда не страдала, так это избытком скромности, что с готовностью и продемонстрировала.
— Молодец, — похвалил Тэнг Цзымин, с минуту понаблюдав за ней. — Но в Доме Лозы мы дышим чуть-чуть иначе, — он пересел к младшим ученикам, взял их за руки. — Я посчитаю, а вы будете следовать за моим голосом. Когда почувствуете тепло, направьте его в ладони.
— Смотри за потоками мелкой, — шепнул Вэй. — У тебя они такие же кривые.
Сам он кривой! Но, кажется, я начинал понимать, зачем нам понадобились младшие ученики. Для наглядности, потому что из белобрысого пример так себе — слишком ярко светится.
Баожэй и Жаолинь — я ясно видел различия в тонких цветных ниточках потоков, и как под счет Тэнг Цзымина энергетический рисунок Шпильки медленно преображался, становясь если не точной копией, то весьма близким к тонкому телу сидевшему рядом мальчишки.
Я сосредоточился на токе фохата в собственном теле, ощутил его… попробовал направить. Кажется, проще отрастить крылья или третий глаз.
— Не спешите. Дорога в тысячу ли складывается из крохотных шагов.
Интересно, сколько шагов надо, чтобы поменять русло реки? Не знаю. Зато знаю, как крестьяне роют каналы, что приводят воду на поля. Мне тоже нужно «вырыть новые каналы». И начать придется, как наставник и говорил, с дыхания.
Вдох, выдох… Наставник Цзымин одобрительно улыбнулся. Вдох. Представить, как фохат разделился и устремился по новому руслу. Тонкий ручеек, готовый в любой момент иссякнуть. Однажды он станет полноводным потоком. Выдох. Вдох…
— … А теперь можно перейти к самой интересной части нашего сегодняшнего урока, — громкий голос Тэнг Цзымина вернул в реальность.
Похоже, прошел час, не меньше. Я слишком сосредоточился на внутренних ощущениях и не следил за тем, что происходит вокруг. Ошибка, но ошибка позволительная в доме… учителя? Я действительно готов принять Тэнг Цзымина своим учителем?..
— Мы будем использовать какое-нибудь могущественное заклинание? — обрадовалась Шпилька, взмахнула руками, собираясь свернуть горы или хотя бы кому-то нос. — Чтобы раз и… всё!
— Мы будем играть, — мягко осадил ее старейшина. — В мяч. Вы же любите играть в мяч?
— Ага, — Жаолинь слегка оживился.
Тэнг Цзымин развел руки, и между его ладоней возник светящийся шар, величиной с плод дуриана. Незаконченная печать, концентрированный фохат, не получивший окончательную форму, а потому крайне нестабильный.
Наставник передал «мяч» Жаолиню, а тот дальше, Шпильке. Та нетерпеливо схватила шар… и фохат рассыпался у нее в руках.
— Внимательней, Баожэй. Помни, ладони должны быть теплыми.
Вэй без приказа создал новый световой шара, который продержался несколько касаний и тоже растаял. Моя очередь? Первый «мяч» был изумрудным. Второй исчез, едва я выпустил его из рук. Зато третий заслужил одобрительный кивок Тэнг Цзымина.
— Саньфэн, следи за оттенком, который ты используешь. Вэй, надо ли говорить, что если фохат взорвется слизью у кого-то в руках, как случилось во время парной тренировки с Шу, я буду крайне тобой недоволен?
— Учитель! Я же не совсем дурак! — возмутился солнечный гений.
— А притворяешься весьма искусно, — выразительно посмотрел на белобрысого Тэнг Цзымин.
То ли так повлияло предупреждение наставника, то ли еще что, но поначалу младшие ученики осторожничали. Шары из фохата они брали, словно чаши из тончайшего фарфора, и торжественно вручали друг другу — все происходящее напоминало странную церемонию.
Минут десять спустя Баожэй и Жаолинь осмелели и принялись играть фохатом, как обычным мячом. А после и вовсе расшалились, пытаясь метнуть шар так, чтобы соперник не смог его поймать.
На полу пророс мох, разделив комнату пополам, а на столе появились весы. Мастер Цзымин, держа чашку с чаем, небрежно кидал свободной рукой черные и белые камушки — в зависимости от того, на чьей стороне заканчивалась передача.
— Получай, глупая лоза! — забылась Баожэй после особенно удачной атаки.
— Колючка! Сама ты тупая! — обида заставила Жаолиня осмелеть.
Мастер кхекнул, и младшие ученики опомнились. Ненадолго игра утихла, потом ребята разошлись вновь. «Колючка» и «глупая лоза» звучали еще не раз, но настоящей злости в них не осталось, скорее, это походило на дружеское подтрунивание.
Я невольно вспомнил, как мы играли в мяч — обычный мяч — с Хуашаном, Лингом и Куаном. Упрямый дурак! Ничего я не забыл! Но… на месте пожара рано или поздно вырастает новый лес. Баожэй и Жаолинь — молодые побеги, еще не пропитанные ненавистью. Так имеем ли мы право отравлять их памятью о вражде прежних Домов?
Через пару часов весы по-прежнему пребывали в относительном равновесии: моим «мячам» не хватало стабильности, Вэю мешала Шпилька — слишком нетерпеливая и импульсивная, а потому частенько забывавшая о том, что в руках у нее фохат, а не
