продолжим наш разговор, – сказала владелица аптеки. – Где вы намерены остановиться? Я могу посылать к вам людей?
– Разумеется. – Снейк назвала гостиницу, которую рекомендовала ей Грам, уплатила за лекарства и вышла из аптеки, распрощавшись с женщиной, которая направилась своей дорогой. Снейк в одиночестве побрела дальше.
Какая-то тень в балахоне мелькнула в поле ее зрения. Снейк сжалась, заняв оборонительную позицию. Быстрая фыркнула и отпрянула. Фигура в нахлобученном капюшоне замерла.
Снейк остановилась в растерянности. Человек, подошедший к ней, был одет не в одежду пустыни, а в какую-то странную мантию с капюшоном. Она не могла рассмотреть его лица, скрытого тенью, но то явно был не сумасшедший.
– Я могу поговорить с вами, целительница? – Голос незнакомца звучал неуверенно.
– Конечно. – Если он не обратил внимания на ее странное поведение, то и ей следовало сделать вид, что ничего не произошло.
– Меня зовут Габриэль. Мой отец – мэр города. Я пришел просить вас оказать нам честь – быть нашей гостьей.
– Это весьма любезно с вашей стороны. Я собиралась остановиться в гостинице…
– Это прекрасная гостиница, – ответил Габриэль. – И ее хозяйка будет весьма польщена вашим визитом. Но мой отец и я покроем позором Горную Сторону, если не предложим вам лучшее, что в ней есть.
– Благодарю вас, – сказала Снейк. Она начинала испытывать если не удовлетворение, то по меньшей мере благодарность за столь почтительное отношение и гостеприимство по отношению к целителям. – Я принимаю ваше приглашение. Мне только нужно оставить записку в гостинице. Аптекарша сказала, что может направить туда пациентов.
Габриэль поглядел на нее. Снейк не могла рассмотреть выражение его лица из-за капюшона, но ей показалось, что он улыбвается.
– Целительница, уже этой ночью вся долина будет знать о месте вашего пребывания.
Габриэль повел ее по улицам города, следовавшим изгибам черной скалы, между одноэтажными строениями из черного плитняка. Копыта лошадей и башмаки Снейк и ее провожатого гулко грохотали по мостовой, отзываясь далеким эхом. Здания кончились, и улица превратилась в широкую мощеную дорогу, отделенную от пропасти только довольно невысокой стенкой.
– Отец сам бы вышел встретить вас, – как-то неуверенно, хотя и виновато заметил Габриэль, как будто он хотел сказать ей что-то, но не знал, как лучше это сделать.
– Я не избалована вниманием великих людей, – ответила Снейк.
– Я хотел сказать, что мы пригласили бы вас при любых обстоятельствах, даже если… – Он вдруг осекся.
– Ах вот оно что, – догадалась Снейк. – Ваш отец болен.
– Да.
– Не нужно стесняться просить моей помощи, – ответила Снейк. – В конце концов, это моя профессия. И если у меня будет отдельная комната – это совершенно неожиданный подарок судьбы.
Снейк по-прежнему не видела лица юноши, однако напряжение ушло из его голоса.
– Я просто не хотел, чтобы у вас сложилось о нас превратное представление – что мы из того сорта людей, которые предлагают что-то только взамен на услугу.
Они продолжали брести в темноте. Дорога круто повернула, огибая скалистый выступ, который на время заслонил свет, погрузив их во мрак, а потом Снейк увидела дворец мэра. Он был просторный и высокий, опиравшийся на крутой горный склон. Привычный здесь черный плитняк был ярко освещен белой узкой полосой света у самой крыши – ряд сияющих солярных панелей, обращенных на восток и на юг. Стекла огромных окон верхнего этажа были причудливой формы – они следовали очертаниям башни главного здания. Огни, сверкавшие в них, были безупречно яркими и чистыми. Несмотря на окна и на резные панели высоких дверей, резиденция мэра могла служить равно как крепостью, так и произведением искусства.
Первый этаж не имел окон, а двери были крепки и массивны. Дальний конец здания тоже был защищен нависающим каменным уступом. Мощеный двор заканчивался каменистой площадкой утеса, который в этом месте не был столь крутым и высоким, как в том месте, где сейчас стояла Снейк. Освещенная тропинка вела к его изножию, где располагались конюшни и небольшой выгон.
– Очень впечатляюще, – заметила Снейк.
– Замок принадлежит городу, хотя мой отец жил здесь уже тогда, когда я еще не родился.
Они продолжали идти по каменной дороге.
– Расскажите, что случилось с вашим отцом. – Она была уверена, что с ним ничего серьезного, иначе Габриэль не выглядел бы таким беззаботным.
– Несчастный случай на охоте. Один из его друзей проткнул копьем ему ногу, началось заражение, а он даже не желает признать это. Он панически боится, что ему отрежут ногу.
– Как все это выглядит?
– Я не знаю. Он не подпускает меня к себе. Он даже запретил мне подходить, приближаться к нему – со вчерашнего дня. – В голосе Габриэля звучала усталость и покорность судьбе.
Снейк озабоченно посмотрела на него: если отец юноши настолько упрям и напуган, что может выдержать такую боль, то инфекция могла распространиться настолько, что ткани уже омертвели.
– Я очень не люблю ампутации, – искренне сказала Снейк. – Вы даже представить не можете, какие расстояния я преодолевала, чтобы избежать этого.
У входа во дворец Габриэль крикнул что-то, и тяжелая дверь отворилась. Он приветствовал слугу и попросил того отвести Быструю и Бельчонка вниз, в конюшню.
Снейк и Габриэль вошли в вестибюль, отделанный полированным черным камнем, отражавшим их движущиеся фигуры и тени. Гулкое эхо разносилось по углам. В помещении не было окон, а потому там царил полумрак, но тут же подлетел другой слуга и поспешно включил газовые горелки. Габриэль положил спальный мешок Снейк на пол, откинул капюшон и сбросил мантию. Отполированные стены искаженно отразили его лицо.
– Вы можете оставить ваш багаж здесь, о нем позаботятся и отнесут наверх.
Снейк усмехнулась при мысли о том, что ее свернутый спальный мешок заслужил столь громое название – «багаж», как будто она была богатым купцом, собирающимся на торги.
Габриэль повернулся к ней. Впервые увидев его лицо, Снейк даже утратила дар речи. Обитатели здешних мест хорошо понимали, что они красивы, но этот юноша так тщательно маскировал свою внешность мантией и капюшоном, что Снейк было решила, что он либо дурен собой, либо урод от рождения. Она была готова увидеть нечто в этом духе. Но Габриэль оказался красивейшим существом. Он был прекрасно сложен и очень пропорционален. Лицо у него было скорее квадратное, но не такое угловатое, как у Аревина, и выражало чудовищную уязвимость, неумение скрывать свои чувства. Он подошел ближе, и она увидела его глаза – необычного ярко-синего оттенка. Кожа его была покрыта золотистым загаром – почти такого же цвета, что и его темно-золотистые волосы. Снейк даже не могла сказать, почему он так разительно красив, – может быть, дело было в
