нескромный вопрос? — решилась она наконец.
Вик пожал плечами.
— Спрашивай.
— По общению ты не очень-то похож на парня из девяностых, как так? — спросила Яна.
— Так сейчас и не они. Не девяностые. Два десятилетия с тех пор прошло. Все менялось, и я менялся.
— Разве ты не привязан к озеру? — Яна красноречиво взглянула на воду.
— Ты права. Привязан, — кивнул Вик. — Уходить далеко не могу, а вот улетать в бестелесном «режиме» иногда получается. Я хорошо представляю современный мир и по возможности слежу за его событиями.
— Как же?
— По-разному. Проникаю в дома и смотрю через плечи сидящих в интернете людей. Пробираюсь к студентам на лекции. Заглядываю в окна.
Вик рассмеялся, а Яна так и не поняла, серьезно он говорит или шутит. — Понятно. — Она задумчиво посмотрела на север, в сторону Оршанинского мха. — Ты сказал про магию. Не знала, что она существует в этом мире в такой концентрации, что получилось оживить утопленника… Извини за прямоту…
Вик медленно повернул голову в ту же сторону, что и собеседница.
Произнес загадочно:
— Она где-то рядом. Магия. Ее источник… — прозвучало путаное объяснение.
Вдруг кто-то зашуршал в озябшем тростнике. Тайна, опять отстегнутая от поводка, приподняла уши и с интересом посмотрела туда.
— Подожди, пожалуйста.
Вик поднялся, направился на звук. Мягко, по песку. Потом так же беззвучно по воде. Лишь тростник выдал его движения тихим шелестом.
Вик прошел сквозь него, как ветер.
Стал искать что-то, стоя по колено в воде. Наконец нашел. Бледные ладони стиснули и подняли в воздух пестрый комок.
— Утенок? — удивилась Яна, разглядев странную добычу нового знакомого. — Откуда?
— Утки привыкли, что отдыхающие на пляжах их кормят, и вывели утят второй раз за лето. Поздновато. Отдыхающих почти нет, и зима близко. Это уже не то изобилие, что было прежде.
Вик положил утенка в подставленные Янины ладони. Тайна подошла и принялась нюхать несчастного птенца. Попробовала полизать. Утенок молча запротестовал. Яна чувствовала, как царапают кожу холодные коготки. Как движутся короткие крылышки, на которых не доросли еще до полной длины настоящие перья.
— И что теперь с ним делать?
— Для начала — найти, где прячутся его выводок с уткой. Он не первый раз теряется. Он самый слабый и маленький из всех. — Вик на секунду задумался. Принялся рыться в карманах. — Послушай, мне очень неловко, но можно попросить тебя кое о чем?
— Можно, наверное…
Перед Яниным лицом раскрылась ладонь, окаймленная голубыми жилками. На ней блеснули золотая сережка с камешком и обрывок цепочки.
Яна не поняла.
— Что это?
— Золото. Понимаю, что не слишком удобно будет с этими обменами, но не могла бы ты купить для меня в зоомагазине хорошего корма и витаминов для птиц? Им нужно окрепнуть к зиме, чтобы выжить.
Яна с сомнением осмотрела драгоценности. Красный камень сверкал, будто капелька крови.
Рубин?
— Мне кажется, этого слишком много. Давай я тебе верну…
Она попыталась отдать сережку обратно, но Вик помотал головой.
— Не нужно. У меня есть еще. Купальщики иногда теряют. Я, вообще, стараюсь возвращать, но это получается, только если на моих глазах теряют. Иногда можно незаметно подкинуть… А иное лежит в песке годами, бесхозное. Тем более я тебя так напрягаю.
— Не так уж и сильно. Я в зоомагазин и по своим делам частенько захожу. — Яна поднялась. Прижала утенка к груди. — Ну что, пойдем искать его маму, сестер и братьев?
— Пойдем.
Тайна потрусила вперед по узкой тропке, то взбегающей на хребет заросшей песчаной кручи, то резко ныряющей вниз.
Там, где берег перетек в низкий пологой пляж, Вик остановился.
— Они здесь, — объявил он, после чего аккуратно забрал утенка из Яниных рук и отнес его сквозь баюкающие шорохи камыша в царящую под листьями темноту.
Вернулся, и ни штанины его, ни кроссовки не оставили на себе и капли влаги. Наверное, именно так и выходят сухими из воды, как говорится в одной старой присказке…
— Повезло, — сказала Яна. — Почему ты так заботишься об этих утках?
Она подозвала Тайну, щелкнула карабином по кольцу на шлейке.
Вик вскинул руку и обвел похожую на черное зеркало гладь карьера.
— Потому что птицы, рыбы, камыши и тростник, песок, вода и даже старый земснаряд, лежащий на дне, — все это мой дом. И мне хочется, чтобы он был безопасным и уютным. Для всех. — Вик снова улыбнулся. Желтые огни в глубинах его глаз были похожи на звезды. — Уже довольно поздно. Хочешь, я провожу тебя?
Яна уточнила:
— Через топи?
— Да.
— До кольца?
— Ага.
— А почему не дальше?
— Это рубеж. Для того, чтобы пройти дальше в материальном теле, мне не хватит мощи.
И они пошли.
Сначала вдоль карьера, потом за шоссейку и через дачи.
Редкие встреченные люди Вика в упор не замечали. Он двигался тенью, прячась где-то у грани восприятия.
Когда они достигли топей, Вик огляделся и спросил:
— Как тебе тут нравится?
— Очень нравится, — ответила Яна. — Тут прекрасно. Спокойно. Уютно даже… Тут я дома.
Она подумала, что Вик прав, дом — это не только стены и крыша, это и все вокруг — и багульник, и жизнелюбивые сосны с березами, и замерзшая на кочках клюква, и самолеты, и круг, и туман.
И старая железнодорожная насыпь… Она как раз поднялась впереди.
— Интересно, где у нее начало, а где конец? — вслух подумала Яна.
— Колея идет до озера. Другим концом выходит к большой железной дороге. Там предприятие торфопереработки. Раньше было. Хочешь посмотреть?
Яна заинтересовалась:
— Пойдем посмотрим.
Тайна дернула поводок.
Они поднялись на насыпь и пошли в правую сторону по железнодорожным путям. В воздухе стоял запах просмоленных шпал, растревоженных прошлым дождем. Поезд не ходил давно, и под рельсами уже успели угнездиться кочанчики молодила и дутые побеги очитка, но дорога все еще хранила этот любимый с детства запах — аромат летнего отдыха, родительского отпуска, больших чемоданов, чая в подстаканнике, верхних полок, несущихся за окнами лесов и городов, счастья, надежд и приключений.
Там и тут зеленел мох.
На небе розово-желтой окантовкой оставил свой след вечерний город. А в чистой выси сквозь облака просветили первые звезды.
Спустя минут пять пути, впереди показались какие-то старые постройки. Длинное сооружение — торфопредприятие. Оно стояло, как призрак. Крыша местами провалилась внутрь помещения и через дыры, как кости погибшего и разлагающегося существа, просвечивали сочленения конвейеров переработки.
Чуть ближе стояло нечто круглое, большое, похожее на портал из «Звездных врат». Рельсы ныряли в него и выныривали с другой стороны.
Роторный вагоноопрокидыватель.
Заезжает в него открытый вагон с торфом, его стискивают с двух
