и нахожу наконец то, что меня успокаивает. Тревога сбавляет обороты, и я не чувствую опасность так остро.
В лифте Фим спрашивает:
– Хуже стало?
Не отвечаю, только подавленно приподнимаю плечи. Сам же видит. Сделав шаг ко мне, брат обнимает, прижимая к себе крепко. Говорит мне в куртку:
– Все будет хорошо, Гордый.
– Я знаю.
– Нет, это я знаю. А ты просто доверься.
Прикрыв глаза, глубоко вздыхаю. Ефим отпускает меня и спрашивает весело:
– Че, может пораньше с Киричем встретимся?
– Предлагаешь прогулять?
– Ну да.
– Блин, Фим, – произношу с сомнением, – мы и так в жопе. Мама через пятнадцать минут названивать уже начнет.
– Не начнет, проведем карты через вертушку и свалим.
В школе Гордеева. Получается, мы с ней не увидимся? Может, сегодня и не надо? Я из дома выйти не мог, что, если сегодня в школьном туалете застряну, вот это будет номер. Просто цирковой с гимнастами, блин.
Вместо ответа набираю номер Овчинникова и говорю в трубку:
– Доброе утро, принцесса. Погнали тот жигуль посмотрим, если ты бабки еще не потратил.
Глава 25
Маша
Сидя на диване между Славой и Владом, я сама не очень понимаю, что именно тут делаю. Паршиво от всего. От того, как отвратительно я себя веду, что непозволительно разрешаю себе чувствовать, и от того, что вот уже битый час я пытаюсь вспомнить, почему вообще начала встречаться с Ковалевым.
Кинув на него быстрый взгляд, подтверждаю для самой себя – он очень симпатичный. Смешной, обаятельный, его вот-вот покажут по телеку, и это даже не в первый раз.
Слава меня заметил. И сделал так, чтобы увидели и другие. Разве так я должна с ним поступать?
Ковалев, будто читая мои мысли, наклоняется и целует в уголок губ, говорит на ухо:
– Я тебя люблю, малышка.
Растягиваю губы в улыбке и шепотом отвечаю:
– Я тебя тоже.
Перед глазами всплывает образ чертового Наумова. Перед которым мне теперь тоже стыдно. Кажется, и по отношению к нему я веду себя плохо.
Вздыхаю и перевожу взгляд на телевизор, где пока идет какой-то подкаст, который парни включили фоном. Они болтают, постоянно смеются, подкалывают друг друга. А я чувствую себя чужой. Так ждала, что Слава позовет меня в свою компанию, а теперь и рта не могу раскрыть. Наверное, это первый и последний раз, когда меня пригласили.
Украдкой проверяю телефон, но новых сообщений там нет. А если бы и были, что бы я сделала? Читала их прямо на этом диване, сидя рядом со своим парнем?
Гордея сегодня вообще не было в школе, а написать ему первой я так и не решилась. Наверное, я все себе придумала, и его симпатию тоже. Мне вообще нужно перестать о нем думать и постараться починить свои отношения.
Влад громогласно смеется шутке кого-то из парней, и от неожиданности я вздрагиваю. Слабо улыбаюсь и обвожу компанию взглядом. Чужие мне мальчишки. Не плохие, просто не мои.
Влад поднимает свою бутылку пива и, проверяя ее на свет, говорит:
– Я за пивом, кому принести?
Пересчитывает парней, а потом смотрит на меня, вопросительно приподняв брови. Отрицательно качаю головой.
– Уверена, Маш? – уточняет он.
– Малышка, – говорит Слава, понизив голос, – ты очень напряженная, давай выпьешь с нами немного?
Теряюсь из-за того, что разговор происходит при всех, и бормочу:
– Да я как-то не очень хочу.
– Владюх, принеси ей тоже пива, – бросает Ковалев другу.
– Будет сделано, командор.
– Маш, не зажимайся, все хорошо. Ты чего такая?
– Просто никого тут не знаю, – шепчу подавленно.
Влад возвращается, сгружает бутылки на низкий журнальный столик, и одну из них втискивает мне в руки. Несмело обхватываю холодное стекло ладонями, а Слава говорит мне:
– Маш, ты же со мной. Что плохого может случиться? Выпей немного.
И я подношу горлышко к губам.
Через какое-то время я и правда начинаю чувствовать себя более раскованной. Смеюсь открыто, смотрю на всех не так затравленно. И правда работает.
Потом начинается эфир открытого микрофона, в котором участвовал Слава. Мы слушаем несколько чужих монологов, и взрываемся аплодисментами, когда ведущий представляет Ковалева. Я так понимаю, что создателей шоу привлекает, что он школьник, ведь об этом в кадре говорят постоянно.
Смеемся на каждой шутке, аплодируем. Влад хохочет так громко и жестикулирует так ярко, что сбивает на пол бутылку. Матерится, поднимает ее и протирает пол салфетками.
Когда Слава на экране телевизора заканчивает выступление, жюри долго обсуждает, пропускать ли его дальше. А потом говорят, что следующий этап дают ему авансом и ждут от него более жизненных тем. Мол, хочется им послушать об обычной жизни подростка чуть больше.
Возмущаюсь этой неоднозначной реакции вместе со всеми, а Ковалев только посмеивается. Несколько следующих этапов уже отснято, и он, естественно, знает, пройдет ли дальше, но рассказывать нам не может по условиям договора с телеканалом.
Когда он встает и берет меня за руку, я даже не совсем понимаю, что происходит. Просто иду за ним.
Слава ведет меня в какую-то спальню и прикрывает за собой дверь. Я растерянно останавливаюсь посреди комнаты, а он подходит и целует меня. Сразу глубоко, как привык это делать. Механически отвечая ему, отслеживаю движения его рук – одна на шее, вторая на моей правой ягодице. Меня накрывает какой-то апатией. Все кажется серым и беспросветным. Я хочу быть хорошей девушкой, хорошей дочерью, хорошей ученицей. Но какую цену за это надо заплатить?
В следующий раз, когда включаю голову, понимаю, что Ковалев как-то незаметно уложил меня в чужую постель. Руки его на моем теле ничего не разжигают, никаких эмоций, я просто отмечаю их путешествие краем своего сознания. Но, когда он расстегивает пуговицу на моих джинсах, я привычно отстраняюсь.
Шепчу:
– Слав, не надо.
– Малышка, я тебя люблю, ну почему нельзя? Дай хотя бы потрогать.
Отталкиваю его руки, но боюсь показаться грубой, поэтому и он не считывает это как отказ. Пытается расстегнуть ширинку, а я думаю о том, как часто начинает биться мое сердце. Но уже из-за страха.
– Пожалуйста, Слава…
– Маш… – он шепчет мне в ухо, – я тебя так хочу…Давай ты?
– Что?
– Пожалуйста, потрогай хоть немного.
Смотрю на Славу через полуопущенные веки. Я не тупая и не настолько пьяная. Но до меня почему-то чрезвычайно медленно доходит. Замираю, как безвольная кукла, и чувствую только, как он берет мою ладонь и кладет туда, где я касаться бы не хотела.
– Малыш, ну помоги мне, пожалуйста. Знаешь, как это больно? Это ты виновата, возбудила
