class="p1">— И все-таки непонятно, что было общего у Смагина и Рогова с уважаемым Владимиром Михайловичем, чистюлей и педантом, и к тому же человеком нездешним, аж из самого Питера, культурной столицы.
— Будем выяснять. Кстати, о твоей расхлябанности, приходи к нам. Мы тебя от нее отучим.
— И в каком качестве я к вам приду? — усмехнувшись, спросил Никита.
— У нас появилась вакансия офицера по связям с общественностью. Для тебя, газетчика с опытом работы в колонке преступлений и происшествий, горит зеленый свет. Тем более за плечами служба на границе. Не говоря уж о том, что ты практически знаком со всеми сотрудниками нашего отделения. И по возрасту пока еще не поздно. Главное в штат попасть, а там разберемся.
— Ты намекаешь на более содержательную работу?
— Не будем опережать события.
— Не будем.
А почему бы и нет? Может, Светка права, и карате легковесно и нестабильно? И не пора ли ему остепениться?
Но снова погоны, снова устав.
— Нет, нет, нет. Мне в армии этого хватило, — сказал Никита.
— Ты всё такой же индивидуалист-одиночка, как в школе, — усмехнулся Сергей. — Только имей в виду, мы всё-таки не армия и в кителе с погонами ходим по праздникам. А что касается устава, то все мы так или иначе живем по нему. Просто привыкли и того не замечаем. Что инженер, что чиновник. Изволь прийти к девяти, сорок пять минут или час на обед, а дальше продолжай в полудреме протирай штаны до шести.
— Ну да, конечно. А ваша служба полна приключений. Я уж не говорю о том, что она опасна и трудна.
— И такое бывает. Или взять хотя бы тот же брак, — продолжил тему Сергей. — В нем тоже есть свой устав. И еще вопрос, чей строже. По крайней мере, у нас за погоны и выслугу лет, в отличие от гражданки и брака, приплачивают. И раньше на пенсию отправляют.
— Я так далеко не заглядываю.
— Потому что у тебя кругозор крота.
— Не агитируй.
— Всё. Больше не буду.
Они помолчали.
— А «скорая» зачем приезжала? — спросил Никита.
— Для тебя вызывали.
Никита провел рукой по затылку и нащупал шишку. Сергей заметил это и сказал:
— Не боись. Ничего серьезного. Черепно-мозговой травмы нет.
— Так вот сразу определил? — недовольным тоном спросил Никита.
— Да нет, конечно. Сделаешь снимок. Но врачи уверены: ты легко отделался. Пара царапин и шишка не в счет.
— Тебе легко рассуждать. Не твои царапины и шишка.
— Вот и оставайся при своих царапинах и шишках. И хватит об этом, Никита. Ты себе сам в очередной раз сварганил приключение на задницу.
— Если б не мое приключение, вы бы до сих пор не знали, кто убийца Рогова и Смагина, и всё бы списали на несчастный случай. А теперь вам звездочки светят.
— Какие звездочки! Хорошо, если Корзин разнос не устроит.
— За что?
— За самоуправство.
— Какое? — удивленно глядя на приятеля, спросил Никита.
— Простое. Приставил к тебе Петро, не согласовав операцию с ним.
— Понятно. Сам метит на звездочку.
— Никита, оставь свои домыслы, — поморщился Сергей. — Всё гораздо проще. Ты сам служил в армии и знаешь, есть устав, есть субординация, есть определенный порядок. Им надо следовать. Иначе полиция превратится в клуб дилетантов. Ты не единственный, кто метит в Шерлоки Холмсы.
— Намек понял. Ни во что больше не лезу без санкции прокурора.
— Всё. Хватит об этом, — поднимаясь, сказал Сергей. — Едем в управление. Будем оформлять архивариуса.
Глава 26
На следующий день в «Вестнике» появилась пространная статья о том, как схватили Гусева, долгое время неуловимого, опытного и коварного преступника. Автором статьи была Настенька. Она не пожалела красок, описывая его задержание. Особую роль она отвела мужественному сотруднику «Вестника» Никите Хмельнову, который, рискуя жизнью, вступил в неравную схватку с матерым преступником.
По сути дела, эта статья подвела итог серии публикаций о чрезвычайных событиях близ деревни Кочки, основоположником которой был Никита. К статье Настеньки он не имел никакого отношения. Но она разбудила в нем ностальгические чувства, и он отправился в редакцию с большим тортом ко времени всеобщего чаепития.
Никиту любили в редакции и были рады видеть его. Все, кроме Горыныча. Он отказался от торта и, прежде чем удалиться к себе в кабинет, сказал:
— А ты, оказывается, герой. Вот уж не думал.
А что ты вообще можешь думать, близорукий, неумный, ничтожный человечек, редактор убого листка, в котором 76 % акций принадлежат тебе, остальные поделены поровну между твоим замом Лидией Ивановной, Настенькой и секретаршей, дочерью одного из твоих рекламодателей, которая вечно висит на телефоне и сплетничает, если только не шлындает по городу якобы по твоим поручениям? Если вскрыть твою черепушку, то под ней ничего не найдешь, кроме одной извилины и забот о рекламе.
И вечно ты хамишь двум беззащитным женщинам.
В дверях Горыныч остановился.
— Давненько от тебя не было материалов. Пришлось даже упразднить твое положение в редакции в качестве внештатного репортера всяческих там происшествий. Впрочем, ты уже достаточно прославился своими подвигами на другой ниве. А колонку криминальной хроники будет вести… — он обвел взглядом комнату, — будет вести Анастасия.
У Настеньки глаза полезли на лоб.
«Браво, Горыныч! Славная импровизация», — подумал Никита.
Когда дверь за ним захлопнулась, Никита от души поздравил Настеньку.
— Никита Константинович, а вы на меня не в обиде?
— О чем ты говоришь, радость ты наша?
— Нет, правда?
— Даже тени подобного чувства нет, — уверил ее Никита.
— Вы мне поможете? Я боюсь, сама не справлюсь.
— А как же, Настенька, чудо ты наше? Конечно, помогу. Больше того, я уверен, ты справишься с колонкой лучше меня.
Напоследок Никита обещал познакомить ее с сотрудниками полиции и договориться с ними о том, что ее будут приглашать на брифинги и пресс-конференции по поводу чрезвычайных происшествий в городе.
Тепло простившись с членами редакции, Никита вышел на улицу и бодрой походкой пошел прочь, ни разу не оглянувшись.
Вечером ему позвонила Светлана.
— Как ты? — спросила она, придав голосу участливый тон. — Не очень пострадал?
— Да нет. На этот раз пронесло. А ты неужели до сих пор читаешь потертый листок Горыныча?
— Признаться, нет. От подруги прослышала о твоем очередном приключении, — сказала Светлана и добавила: — В туалете.
«Не можешь не съязвить», — подумал Никита.
— Она знала про нас с тобой. И наверно, поэтому решила поделиться со мной последней новостью. Не удивлюсь, если о ней говорит весь город.
— Вот как? — сказал Никита, не найдя ничего лучшего.
А знает ли твоя подруга сейчас про уровень наших отношений? Вряд ли. Иначе бы не стала сплетничать. Если только
