фильмом! А иногда и два раза! Он такой замечательный! А музыка, песня - вообще, нечто необычное - космическое! Надеюсь, поёшь не ты?
- Жоржетта, - процедили сквозь зубы. - Я же просила - возьми себя в руки - не скачи и не прыгай - говори чуть тише. На нас уже смотрят. Мне нельзя светится.
- Хорошо, хорошо, - невинно покивали головой. А через несколько секунд снова запинаясь, продолжили...
- Так, здорово, что у меня есть подруга - самая настоящая беспредельщица, которая гоняет по Парижу ночами. Кстати, а где ты так классно научилась угонять тачки? Лилу, а тебе за это ничего не будет? Столько правил и законов нарушила? Да чего там законы, ты в последней гонке половину города разнесла… вдребезги, а вторую покалечила. Слушай, а с копами как договорились? Всё-таки разбили целых двенадцать полицейских машин. Если не считать помятых и искорёженных.
- Жоржетта, успокойся. Это, всё, кино! Ки-но. Всё подстроено. Не по-настоящему. Понимаешь? Большая часть эпизода - декорации, много элементов нарисовано, подставлено, выдумано. Все побитые, погибшие, покалеченные - живы, здоровы, хорошо себя чувствуют. С городом, зданиями, памятниками архитектуры, улицами, переходами, мостами, полицейскими машинами, двумя вертолётами ВВС, катером водо-охраны - всё в порядке.
- Понимаю, понимаю - Это, всё кино и подстава, - произнесли сомневающимся тоном. - Но, Лилу! Ты, такая классная, стильная, обалденная! У тебя так хорошо получилось сыграть. Я тебе так завидую! Дай я тебя обниму.
…..
- София Лотрэн? - женщина с блокнотом в руках и фотоаппаратом за спиной незаметно материализовался возле столика.
- Камилла Шардэ, газета «Сюр эвитасьон», - представилась она. - София не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Рассказать какие-нибудь занимательные моменты из личной жизни? А потом сфотографироваться?
- Нет, нет и ещё раз - нет, - знаменитость как ужаленная подскочила с места. - Я очень занята. Спешу. Мне надо срочно бежать. У меня, работа, дела, съёмки. Подопечного иностранца надо выгуливать…
- Жоржетта... созвонимся, - уже на ходу бросили фразу в сторону подруги.
- Куда же вы? Мадмуазель Лотрэн? - попытались остановить уходящую электричку. - А как же наша газета? Читатели? Занимательные факты из жизни? Фото?
- Странно? - корреспондентка недовольно скривила лицо. - Обычно начинающие актрисы так себя не ведут.
- Камилла? - работника прессы потянули за рукав. - Меня зовут Жоржетта Лякомб.
- И что?
- Как, что? - девушка гордо приподняла грудь третьего размера. - Я! Лучшая подруга Безумной Лилу, - заявили, растянув губы в улыбке.
- Мы вместе со школы. Между прочим, там она была препротивной девчонкой - одни зубы, шея и маникюр. А первый парень, с котором она встречалась, сейчас сидит в тюрьме за вооружённое ограбление. Я думаю, это он, научил её гонять по ночному городу и воровать тачки! А ещё, когда ей было двенадцать, она удрала из дома с сорокалетним мужчиной. И чуть было не родила ему ребёнка.
- Так, что, если вам интересно? Берите свой блокнот. Записывайте. Я вам, такого, расскажу!
Глава 14
«Гобелен» – 13 округ Парижа.
Где-то на окраине города.
Мaison close «Мадам Клюшо».
Невысокого роста здоровяк, с красным мясистым лицом, круглыми злыми глазами и блестящим, как начищенная медь, лысым теменем, сидел за столом в небольшом ресторанчике, когда внутрь, завещанного шторой, отдельного помещения, втолкнули Симона Дюваля.
Он, не торопясь, допил из фужера вино. Дожевал то, что оставалось во рту. И только после этого произнёс…
– Как дела, Симон? Что-то ты совсем перестал заходить в гости.
- Привет, Стамп, – незваный гость потирал ушибленную руку. - Что тебе надо?
Бандит махнул рукой, словно отгоняя муху. - Он ещё спрашивает, что мне надо? Совсем потерял память? Сегодня какое число? Правильно, двадцать седьмое. А ты когда должен заплатить за месяц? Снова отвечу - двадцатого. Получаться, должен мне двадцать тысяч за месяц и штраф семь тысяч за неделю просрочки. Итого двадцать семь тысяч. Что, вспомнил?
??? Дюваль недовольно затряс головой. Хотел что-то сказать. Но, его перебили.
- Вижу, не вспомнил. Придётся прочистить извилины. Наказание не семь тысяч. А четырнадцать. И не тряси головой – сам виноват, что память плохая. Лечиться надо. А если будешь дёргаться – сумма будет ещё больше.
Симон смотрел на бандита с недоумением, недоумение сменилось удивлением, и наконец, сдвинув седые брони, он глубоко и тяжело вздохнул. - Стамп, я не понимаю? Почему я должен платить? Я уже полтора месяца закрыл офис в твоём районе и переехал в седьмой округ. За, что платить?
Вымогатель приподнялся с места от удивления.
- Ты переехал в седьмой округ и ничего не сказал? – Он довольно хлопнул в ладони. Обратился к невидимым зрителям. - Поглядите на него? Тогда возьмём ещё больше! Пять тысяч за каждый день просрочки. И в месяц будешь платить не двадцать, а пятьдесят.
Дюваль задохнулся... - Почему пятьдесят? Это не твой район. Я слышал, его держит Тартюф и он берёт со всех сорок тысяч.
- Вот и будешь отдавать Тартюфу сорок. А мне пятьдесят.
- Но, почему? – спросили, не отрывая глаз от пола.
- Потому, что я несу убытки. Девочек перестал поставлять. Фильмы «нормальные» снимать под клиента не хочешь. Платежи задерживаешь. Без спроса переезжаешь. Дерзишь! Вот и получается. Со всех сторон я в убытках. Так, что пятьдесят кусков — это по-божески. Другой, на моем месте, брал бы по сто. И плюсом оторвал или отрезал у тебя что-нибудь из конечностей. Это что бы не ломал людям отстроенный бизнес.
– Всё, я устал. Завтра жду от тебя восемьдесят пять штук. Если не принесёшь - подожду ещё три дня. Когда долг станет сто. Если и их не отдашь. … Убью. Дедьё Глюкона помнишь? Которого нашли порезанного на куски в мусоропроводе?
- Помню... - Дюваль был синий как мертвец.
- Вот и ты будешь таким же через три дня. Давай иди и не расстраивай меня.
.....
Спустя три часа Дюваль сидел на лавочке вместе со странным высоким человеком. Одет тот был в спортивный плащ с погончиками, клетчатую кепку английского фасона, синие штаны с белыми полосами и спортивную обувь на толстой каучуковой подошве. По внешнему виду собеседник напоминал, скорее, тренера женской баскетбольной команды, чем главного мафиози седьмого округа.
- Это хорошо, что ты пришёл ко мне, - Тартюф с удовольствием откинулся на спинку.
