- Не стреляйте в неё! - выкрикивает он.
- Не буду, если она отпустит вас со мной, - отвечает парень.
Уже догадываюсь, что молодого Арнольда послал старик Шаман, как мои мысли сбивает шум из главного павильона. Тётя Марина внезапно опускает пистолет и тихо говорит:
- Я иду с ними.
- Тогда нечего стоять и лясы точить! Вперёд-вперёд! - вопит Арнольд и освобождает нам проход.
Под кряхтящие крики Андрея, наш квартет скользит на улицу. Слышу позади, как раненый таможенник пытается орать:
- Сюда! Они здесь!
У выхода я мешкаю, но молодой Арнольд хватает меня за плечо и толкает вперёд.
- Давай-давай, - шепчет он. - Нам нужен только ты. Не задерживайся.
Его слова прибавляют энтузиазма и в темноте ночи я бегу по чужому асфальту в неиз-вестное мне вперёд. Но свист пули заставляет меня вздрогнуть и автоматически пригнуться.
Вдоль фасада вокзала, с чёрного хода пробирается взвод оранжевых. Опоздали, ребята.
- В машину! - командует Арнольд и кивает на чёрную Хонду у обочины. Пригибаясь, мы спешим к автомобилю, что сливается с ночью в десятке метров от нас. А по нашему уже квинтету открывают огонь.
Ну не сказать, чтобы посыпался град пуль, но редкие выстрелы засвистели над головой. Одна пуля сверкнула возле ноги, царапая искрами асфальт, ещё одна врезалась в обшивку седана. А мы уже забираемся на заднее сиденье.
Уши оглушают выстрелы Арнольда. Тётя Марина, засунувшая нас на заднее сиденье, лишь коротко спросила:
- Этому человеку стоит доверять?
- Да, он от Шамана, - тут же отвечает Стёпка.
Кажется, он тоже догадался, хотя чего это я, это ж Стёпка, а вот на лице Сергея немед-ленно нарисовалось удивление: откуда ты знаешь?
Да и тётя Марина не поняла ни слова, лишь недовольно хлопнула дверцей и тоже от-крыла огонь по оранжевым, пробираясь к переднему сиденью.
В общем, как в голливудских боевиках, взрослые, отстреливаясь, забрались в машину, и Арнольд дал газ. В зеркале заднего вида высвечивалось холодное сосредоточенное лицо парня. И лишь когда одна из пуль задела стекло и то покрылось паутиной трещин, Арнольд выплюнул грозное ругательство: твари. Ну... почти. Эквивалент этого слова, только пожёстче.
Автомобиль мчался по ярко освещённым улицам Сызрани, а я с облегчением откинулся на сиденье и смотрел, как за окном проносятся шокирующие меня картины. Впрочем, что описывать, всё происходящее на вокзале будто перенеслось за его стены. Кучки людей, испуганно бегущие рысцой вдоль фасадов зданий; много солдат, кого-то арестовывающих; парочка парней, бьющих стёкла.
На лице Серого читается лёгкий шок, Стёпка вроде чуть напуган, но в глазах вечная задумчивость. Тишину салона нарушает голос тёти Марины.
- Так! - говорит она. - Давайте разберёмся.
- Да... мне бы тоже хотелось, - осторожно произносит Серёга.
- Что ты хочешь понять, мама? - устало вздыхает Стёпка.
И только Арнольд молчит. Когда перестрелка осталась позади, он снял очки и теперь я постоянно ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. Ему интересен я. Только я.
- В прошлом году, двенадцатого октября, оппозиционеры взорвали школу, погибло три-ста детей. Среди них - вы. Ваши тела нашли под обломками. Хоронила вас я. Мы с отцом долго не могли найти себе места, но сейчас, когда жизнь более-менее встала на рельсы, по-являетесь вы. Как, чёрт возьми?
Стёпка вздыхает.
- Это долгая история, и, мне кажется, тебе не обязательно знать всё до последнего факта. Боюсь, ты можешь не понять.
Взгляд Арнольда снова мелькает в зеркале заднего вида, но смотрит уже на Стёпку.
- Скажи только одно, - тётя Марина оборачивается, я замечаю пистолет, который она всё ещё сжимает. - Ты - мой сын или не мой?
- И да, и нет, - отвечает Стёпка.
- Не может быть либо ДА, либо НЕТ, когда речь заходит о материнстве! - выкрикивает тётя Марина и вновь откидывается на сиденье.
- В нашем случае может, - кивает Стёпка. - Нас родила ты, но другая ты. Из другого мира.
- У меня голова взорвётся сейчас! - восклицает тётя Марина.
- Можно сказать, у нас две мамы, или даже больше, - говорит Стёпка.
- Ещё раз повторю, такого быть не-мо-жет!
- Ну тут вы ошибаетесь, - наконец произносит Арнольд. - Вы пока не представляете, с чем столкнулись.
Тётя Марина возмущённо хмурится, дескать что это за насекомое тут пищит, а вслух спрашивает:
- А вы вообще, кто такой? Мозг террористической банды?
- Меньше всего нам хочется вникать в ваши террористические банды. Мы - организация разряда повыше.
- Вы только скажите мне: вы правые или левые?
Арнольд наивно улыбается и произносит:
- Мы средние, мадам.
Восхищение этим парнем достигает невероятных высот.
- Никакая я не мадам. Просто объясните мне, что здесь происходит?
Взгляд Арнольда вновь скользит по мне, и я читаю в его карих глазах вопрос: кто будет всё рассказывать?
Ох, кто угодно, только не я. Это мама Стёпки, вот пусть он и отдувается. С безразличным видом я отворачиваюсь к окну, а Стёпка вздыхает.
- От тебя, мам, нам тоже нужна кое-какая информация. И давай ты начнёшь первой.
- Ну уж дудки, - тётя Марина оборачивается. - Мои дети погибли. Кто такие вы, я не знаю. Поэтому не собираюсь, поддаваясь только лишь материнскому инстинкту, рассказы-вать военные тайны...
- Никто не просит рассказывать военные тайны, - вздыхает Стёпка. - Скажи просто, что вокруг происходит? Почему люди друг в друга стреляют, что за военное положение?
- Вы что, телевизор не смотрите...
И Арнольд вдруг вздыхает.
- Даааа, - протягивает он. - Если я не вмешаюсь, эта белиберда будет продолжаться ещё очень долго, а мы уже скоро, между прочим, подъедем. Ребята, думаю, вы догадываетесь, что попали в одну из шизогоческих реальностей.
- Мы поняли, - отвечает Стёпка. - Вы от Шамана?
- От него, - кивает парень за рулём. - Думаю, он рассказал вам дальнейшие наши дейст-вия. Вы же попали в ту связку миров, где введено особое положение. В стране введено положение КТО. Сначала были бунты против существующего правительства, пытались уладить дело внутренней дипломатией канонерок , не получилось и ввели режим КТО.
- А это как? - спрашиваю я.
- Контртеррористическая операция. В общем, сражаются тут против повстанцев. За проведение операции следит особый правительственный отряд оранжевой бригады. Или, в народе, просто оранжевые.
- Что по мне, так они вылитые СС, - ворчит тётя Марина.
- Короче, у нас гражданская война, - вздыхает Арнольд. - Есть вопросы, молодёжь?
Мы молчим, наверное, сложно переварить ситуацию, тогда наш спутник обращается к тёте Марине:
- По сути, это и ваши сыновья и не ваши сыновья. Они пришли из параллельного мира, где нет вот такого вот положения. У них своя цель.
- Чего? - хмурится тётя Марина. - Что за лапшу вы мне на уши вешаете?
- А вы думаете, ребятам из мира, где солнышко светит и никто никого не убивает, легче осознать ужасы окружающего их нового мира?
Как бы в подтверждение слов Арнольда, кто-то швырнул на асфальт бутылку, и та разлетелась зелёным фейерверком почти у колёс машины. Арнольд резко вильнул вправо, отбрасывая нас друг на друга.
- Господи, что за день, - взмолилась тётя Марина. - Расскажите подробнее об этом, пото-му что пока плохо верится.
- Не расскажу, - отвечает Арнольд. - Потому что дальше вам будет вериться ещё хуже.
Несколько минут тётя Марина зависает, а потом вздыхает:
- Нет, ну творящийся вокруг хаос, конечно, изменил моё мировоззрение, но чтобы на-столько.
- Я попробую вас сейчас познакомить с людьми, которые объяснят вам получше, - гово-рит Арнольд.
- А куда мы, собственно, едем?
- В нашу штаб-квартиру. Нам нужно провести операцию над одним молодым человеком.
- Мой сын?! - восклицает тётя Марина, даже не уточняя, какой из.
- Нет-нет, успокойтесь. Это я про другого молодого человека.
Лицо тёти Марины просветляется, она будто вспоминает про меня и оборачивается.
