и корона его погибнет!» Эти пророческие, но не в придворном духе сказанные слова[82] были переданы Мелик-шаху; можно себе представить, какое впечатление произвели они на без того уже разгневанного повелителя. Хотя было решено не действовать официально против визиря, заслуги и значение которого признавались всеми слишком открыто, но втайне делались приготовления с целью раз навсегда избавиться от неприятного старика[83]. Во время рамадана 485 г. весь двор собрался в Багдад, и 10-го числа упомянутого месяца (14 октября 1092 г.) во время стоянки в поле, близ Нихавенда, Низам аль-Мульк был заколот федавием, явившимся к нему под видом просителя. Туркан-хатун и секретарь ее Абуль Ганаим, главное орудие ее планов, могли торжествовать: доверенное лицо султанши было сделано визирем, получив почетный титул Тадж аль-Мульк («венец царства»), а на высшие государственные должности были назначены, вместо приверженцев убитого, креатуры султанши. Но как только это свершилось, Мелик-шах, вскоре после своего прибытия в Багдад, заболел, как говорят, горячкой и ночью 16 шавваля 485 г. (18–19 ноября 1092 г.) сошел в могилу вслед за своим великим министром.

Ключ к уяснению всех дальнейших событий заключается в понимании положения, в каком находились провинции и двор в ту минуту, когда государство сразу лишилось блестящего и сознававшего свое могущество повелителя и опытного, энергичного визиря: необходимо ясно изобразить это положение. Из Исфахана, столицы государства, непосредственная власть султана распространялась на Мидию, Хузистан и Ирак, эмиры которых – за исключением несколько более свободных бану мазьядов на Евфрате и багдадского халифа – в соседстве с резиденцией подчинялись без ограничений влиянию правительства. Кирман, а может быть, и Фарс находились под властью сына Кавурда Туран-шаха, который приходился Мелик-шаху двоюродным братом и который, хотя и будучи довольно независим, действовал заодно с центральною властью. Восток был разделен между известным количеством наместников, из которых интерес для нас представляет Ануштегин[84] из Хорезма, как родоначальник одной из последующих династий; рядом с ними в это время уже выступил на первый план мятежный повелитель ассасинов в Аламуте. Азербайджан, Месопотамия и Армения распадались на различные большие или меньшие округа, пользовавшиеся известной самостоятельностью; то же самое, еще в большей мере, было на западе. Там, после смерти Сулеймана, сына Кутульмиша, так как сыновья его были посланы ко двору Мелик-шаха, малоазиатские эмиры основали несколько отдельных государств; из них первое место занимали Никея, которой управлял Абуль Касим[85], и округи между Арменией и Халисом с главным городом Сивас (греческая Себаста), которые подчинялись Гумуштегину, называемому Ибн Данишмендом[86]. Связь обоих с Исфаханом была довольно слаба; зато власть султана прочно признавалась в Сирии: в Дамаске жил брат султана Тутуш, в Иерусалиме наместник Тутуша Ортек, а наряду с ними – Ак-Сонкор в Халебе, Ягы Басан – в Антиохии и другие в главных городах Месопотамии. Мелик-шах и Низам аль-Мульк поддерживали в эмирах чувство зависимости с тех пор, как султан сам установил порядок в этих местностях; даже брат повелителя, во время пребывания последнего в Багдаде, должен был не раз являться ко двору для подтверждения своей готовности повиноваться. Но на послушание этих высокостоящих лиц государства можно было рассчитывать – и не только в более отдаленных провинциях – лишь до тех пор, пока лиц этих сдерживало искреннее уважение к могуществу правительства.

Из многих свидетельств нам известно, что дела династии с самого начала были более чем сомнительны; если же к прежним восстаниям дядей и братьев присоединились серьезные споры о престолонаследии между честолюбивыми матерями несовершеннолетних детей, то все царство должно было обратиться в кучу кружащихся и теснящих друг друга атомов, между которыми не существовало связующего звена. Таким звеном не была даже религия; несчастный багдадский халиф в качестве главы духовного принужден был, например, три раза признавать султаном новое лицо между зуль-хиджжей 492 г. и раджабом 493 г. (ноябрем 1099 и маем 1100 г.), смотря по тому, теснили ли его больше солдаты Баркиярока или Мухаммеда. То, что считали правильным эмиры, казалось правильным подчиненным им начальникам и солдатам; смотря по настроению или руководясь собственною выгодой, каждый во всякий данный момент готов был перейти на сторону другой партии; и те же самые турки, которые только что покорили полмира и повсюду выказывали по отношению к христианам обычную безумную храбрость, просто-напросто убегали, когда им вздумается, с поля битвы. После того, что было говорено о тузах и туркменах, нам нечего описывать, как при таком положении дел у турок утрачивалась дисциплина, как они начали свирепствовать среди мирных жителей городов и сел, едва успевших вздохнуть свободно, как грабили их и производили среди них всевозможные ужасы, на какие только способны грубые солдаты; может быть, они и сделались немного менее грубыми в этом третьем поколении, но, судя по тому, что доходит до наших ушей, грубость их не уменьшилась значительно. Восставали друг против друга провинции и даже города, когда на другой день после одержания султаном победы десятки тысяч его солдат разбегались, а после решительного поражения тот же султан по капризу могущественного эмира снова мог взять перевес над своим противником. Против подобного расстройства существовало только одно средство: власть выдающейся личности, которая заставила бы уважать себя и собрала бы в прочное целое разрозненные песчинки. Такие личности существовали впоследствии, хотя после смерти Мелик-шаха уже никогда больше власть Сельджука не простиралась одновременно на всю страну между Оксусом и Сирией; но пока, в течение целых десятилетий, не могло быть и речи о великой личности. Четверо детей, начиная с пяти до четырнадцати лет, несколько матерей этих детей – из которых одна хотя и стоила мужчины, но все-таки не была мужчиной, – а вокруг них толпа офицеров и сановников, частью честолюбивых и воинственных, частью развратных и никуда не годных, – таково было наследие Тогриль-бека и Альп Арслана! К тому же за всем наблюдал страшный начальник ассасинов, которому, несмотря на его восемьдесят лет, суждено было еще три десятилетия[87] следить за событиями из своего Орлиного Гнезда и который с ужасной расчетливостью перерезал кинжалом федавия почти каждую нить надежды, как только благодетельная судьба начинала сучить ее. Человек этот и его преемники имели для судеб Востока гораздо более сильное и вредное значение, чем вторжение крестоносцев, которое также способствовало общей смуте и которое почти одновременно обрушилось на западные пограничные земли мусульман.

Огромное значение Крестовых походов для развития западных государств и народов как в политическом отношении, так и относительно прогресса цивилизации не должно вводить нас в заблуждение относительно значения этих походов для магометанского Востока. Что для нас было началом новой

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Исламоведение - Э. Кулиев - Религиоведение
Бегство из пламени огня - Алден Томпсон - Религиоведение
О том, что будет, когда тебя не будет - Алексей Фомин - Религиоведение
Книга Кагала: Всемирный еврейский вопрос - Яков Александрович Брафман - История / Религиоведение
Повседневная жизнь Древней Индии. Быт, религия, культура - Эдвардс Майкл - Религиоведение
В поисках своего лица - Джордж Найт - История / Прочая религиозная литература
Жизнь Пророка Мухаммада - Коллектив авторов - Религиоведение
Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 3 - Автор Неизвестен - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон" - Религиоведение

Оставить комментарий