Наталья Петржела указывает на то, что рост популярности здорового образа жизни в Америке обычно совпадает с периодами увеличения количества офисных работников. Белые воротнички очевидным образом менее активны, чем люди, занимающиеся физическим трудом, и этот факт вызывает у первых социальную тревожность. Культуру среднего класса в такие периоды (например, в 1920-х или в 1950-х) пронизывает беспокойство по поводу состояния собственного тела, поскольку быть в хорошей физической форме — это не просто значит быть здоровым. Это всегда нечто большее.
Профессор Петржела говорит, что в американской культуре хорошая спортивная форма часто увязывается с патриотизмом. До недавнего времени видимое физическое здоровье нации указывало на военную мощь государства: крепкие и здоровые граждане лучше приспособлены для того, чтобы воевать. В 1950-е гг. американское общество было немало озабочено тем, что холодная война перейдет в горячую, а мужчины, обрюзгшие от своей офисной работы, окажутся не способными сражаться. «Люди прониклись идеей о том, что США — это сверхдержава, — объясняет Петржела, — но вместе с тем у них появились тревожные мысли вроде: о господи, все эти вещи, которые делают Америку великой, — автомобили, телевизоры, стиральные машины и замороженные полуфабрикаты — на самом деле делают ее вялой и толстой!» Именно это заставило правительство запускать многочисленные государственные программы типа Президентского теста на физическую подготовку — они были призваны популяризировать среди юных американцев спорт и здоровый образ жизни.
В конце 1970-х гг. у хорошей физической формы появился еще один смысловой слой[204]. Новая волна государственного регулирования труда и природопользования (были, например, созданы Агентство по охране окружающей среды и Управление по охране труда) вызвала неоднозначную реакцию богатых и влиятельных американцев. Отчасти как ответ на действия правительства в этих кругах формируется новая экономическая философия — неолиберализм. Ее сторонники провозгласили своими главными ценностями неограниченную свободу рынка, частную собственность и индивидуальные свободы. Неолиберализм приобретал все большую популярность не в последнюю очередь потому, что он апеллировал к американскому мифу о self-made man. Новая философия перешагнула классовые барьеры в тот момент, когда ее последователи стали представлять ее как средство преодоления экономических кризисов 1970-х.
Но неолиберализм недолго был просто экономической философией. Вскоре он приобрел черты всеобъемлющей идеологии, а его щупальца протянулись чуть ли не в каждую сферу американской жизни. Неолибералы смешивали свободу рынка с индивидуальной свободой, игнорировали коллективные способы действия и предлагали судить о ценности человека главным образом в категориях рыночной стоимости. Воспринятые серьезно, эти идеи оказывали значительное влияние на то, как человек мыслил о самом себе, в том числе на то, как он воспринимал собственное тело. Стройность и подтянутость связываются со способностью к самоконтролю уже давно, но в 1970-е хорошая физическая форма стала важнейшим способом продемонстрировать миру свои неолиберальные ценности: индивидуализм, дисциплину и способность к работе над собой. Страна вернулась к идее о том, что человек управляет своей судьбой, а спортивное тело стало визуальным символом новой трудовой этики и самоконтроля.
На пике этого бума индивидуализма, в 1968 г., авиационный врач Кеннет Купер опубликовал книгу «Аэробика»[205]. Автор восхвалял достоинства новых упражнений, которые, по его словам, укрепляли не только торс и конечности, но также и сердечные мышцы. До этого момента у большинства американцев спортзал ассоциировался в основном с культуризмом, маргинальной мужской субкультурой, которая воспринималась как что-то среднее между цирком и фрик-шоу[206]. Культуристов считали одновременно женоподобными (их подозревали в гомосексуальности, потому что они проводили слишком много времени в компании других мужчин и слишком заботились о своей внешности) и гротескно мужественными, кичащимися собственной силой и огромными мускулами. Это была крайность, и подражать образу жизни культуристов почти никто не хотел. Публикация книги Купера, однако, предложила альтернативу культуризму: автор предлагал не наращивать преувеличенно огромную мускулатуру, а развивать силу и выносливость. Аэробика продвигала образ стройного и поджарого бегуна на длинные дистанции или ловкого танцора. Этот образ был привлекателен для всех гендеров, но особенно нравился женщинам — как и сегодня, в конце 1960-х занятия аэробикой рекламировались не только как способ оздоровления сердечно-сосудистой системы, но и как действенное средство похудения. Но женское тело, ассоциировавшееся с аэробикой, оставалось гетеронормативным. В нем не было места огромным бицепсам или иным формам, которые могли бы связываться с преувеличенной маскулинностью.
Основанные на идеях Купера разновидности аэробики, подобно человеческому языку, возникали одновременно во множестве мест. Из этого первичного бульона впоследствии разовьются многие направления фитнеса: от спиннинга{27} до барре-фитнеса{28} и программы «Стальные булки». Первую тренировку по джаззерсайзу{29} провела в 1969 г. в чикагской танцевальной студии Джуди Миссет, а уже на следующий год похожий стиль аэробики преподавала в Нью-Джерси Джеки Сёренсен. Тренировки Миссет и Сёренсен были удивительно похожи: тренер стоит перед группой, которая состоит в основном из женщин, демонстрирует быстрые танцевальные движения и дает точечные инструкции по укреплению конкретных частей тела. Женщины наблюдают и пытаются повторять. И тренер, и посетительницы курсов одеты в трико и гимнастические купальники и двигаются под бодрую поп-музыку или диско. После занятия все обливаются потом.
Танцевальная аэробика Миссет и Сёренсен приобрела огромную популярность. Джеки Сёренсен написала о ней книгу и отправилась в турне по городам. Она выступала на телевидении и радио по всей стране и к 1981 г. выдала сертификаты на ведение занятий по танцевальной аэробике более чем 400 000 тренеров. Джуди Миссет тоже написала книгу, которая разошлась тиражом в четыреста с лишним тысяч экземпляров. Ей удалось превратить джаззерсайз во франшизу, позволявшую тренерам получать долю с прибыли. Увлечение джаззерсайзом захватило всю страну.
Причин, по которым аэробика так быстро стала популярной, несколько. И Миссет, и Сёренсен продавали ее женщинам из среднего класса: достаточно консервативным и состоятельным, имевшим как минимум немного лишних денег и времени на организацию собственного досуга; женщинам, которые голосовали за Рейгана и Никсона и пекли печенье для благотворительных ярмарок. Эти женщины рассматривали свою женственность и витальность как важный вклад в развитие страны.
Популярности аэробики парадоксальным образом поспособствовала вторая волна феминизма. Феминистки 1970-х яростно оспаривали отождествление женственности со слабостью. Их деятельность привела к принятию в 1972 г. Раздела IX Федерального закона, согласно которому дискриминация по половому признаку была запрещена и женщины получили равный с мужчинами доступ к соревновательным видам спорта. До этого момента спортзал был враждебным для женщины пространством. Девушка, которая хотела тренироваться и развивать свое тело — а это фундаментальная человеческая потребность, — как правило, чувствовала себя одинокой в этом желании. Движение — плавание, бег, прыжки — это способ ощутить свободу и цельность своего бытия. Это чувство
