стриптизершей по имени Пантера. «Она исполняла эротические танцы со змеей, мы исколесили с ней весь штат, иногда к нам присоединялся Джими и играл на заднем плане», – вспоминал Танде-Ра Алим.
Больше всего на свете Джими хотел принять участие в гастрольном туре известной группы. Благодаря связям Фейн однажды вечером он отправился в «Аполло» на встречу с Сэмом Куком, одним из ее бывших бойфрендов, и попросил его о работе. У Кука уже был гитарист, но эта попытка вдохновила Джими пробовать еще. Удача улыбнулась ему в феврале 1964 года, когда он услышал, что The Isley Brothers ищут нового гитариста. Его первая встреча с этими музыкантами состоялась 9 февраля 1964 года в их доме в Нью-Джерси. В тот вечер The Beatles выступали на «Шоу Эда Салливана». Джими и Айсли вместе смотрели историческое выступление, не подозревая, что это событие навсегда изменит Америку и сделает рок-н-ролл главным музыкальным жанром во всех чартах.
К началу марта Джими стал участником The Isley Brothers. Его первая студийная запись была для проходной песни “Testify”. За весенний тур он объездил все Восточное побережье по Chitlin’ Circuit и даже побывал на Бермудах. Летом, когда группа вернулась в Нью-Йорк, Джими записал с ней несколько синглов, включая “The Last Girl”, за бэк-вокал в которой отвечала молодая Дионн Уорвик. The Isley Brothers были одной из крупнейших R&B-групп той эпохи, но позже Джими жаловался на строгие требования, которых они придерживались как в музыке, так и в одежде. «Я должен был им соответствовать, – рассказывал он в интервью 1967 года. – Мы носили белые костюмы, одинаковые лакированные туфли и одинаковые прически, нам запрещалось выходить на сцену в другом виде. Если у вас были разные шнурки, вас штрафовали на пять долларов. Боги, как же меня это все утомляло!» The Isleys предпочитали ревю-шоу, Джими отводили место в заднем ряду переполненной сцены и давали всего лишь двадцать секунд на соло в каждом сете. Он научился наслаждаться этими секундами славы и использовать их на полную, но на протяжении большей части выступления его не только никто не видел, но и никто не слышал. Когда группа приехала в Нашвилл, Джими уволился и ненадолго присоединился к туру Великолепного Джорджа Оделла.
Как-то раз в свой выходной в Мемфисе Джими отправился в Stax Records. Руководимый наивностью и дерзостью, он вошел через главный вход и заявил, что является гастролирующим гитаристом и надеется встретиться с легендарным Стивом Кроппером. Это был первый раз, когда Джими не взял с собой гитару, возможно, решив, что ему пока не хватает мужества, чтобы принести свой инструмент в гости к Стиву Кропперу. Секретарша сказала Джими, что Кроппер занят и ему следует вернуться позже. Джимми ответил, что позже его не будет в городе.
Кроппер действительно был занят, когда к нему заглянула секретарша и сообщила, что с ним хочет встретиться молодой парень. Гитарист попросил отослать гостя и продолжил работать. В шесть вечера он закончил дела и вышел из студии. Подошедшая секретарша сказала: «Тот парень все еще здесь». Джими ждал Кроппера весь день. «Я понятия не имел, кто он такой, – вспоминал Кроппер, – но решил с ним встретиться». Хендрикс показался ему неожиданно вежливым, к тому же он прекрасно знал всю дискографию Кроппера. Когда гитарист спросил Джими о его карьере, тот скромно ответил: «Я немного играю на гитаре в Нью-Йорке и в паре других мест». Кроппер спросил, работал ли Джими над какими-нибудь сессиями, и тогда Хендрикс назвал ему свои партии для The Isley Brothers и рассказал, что играл в “Mercy, Mercy” Дона Ковея, которая стала первой записью с участием Джими, попавшей в топ-40. Кроппер был впечатлен: «Ты участвовал в ее записи? Это одна из моих любимых песен. Рад познакомиться».
Довольный тем, что у него есть молодой поклонник с очевидным талантом, Кроппер пригласил Хендрикса на ужин. «В итоге я вернулся с ним в студию, – вспоминал Кроппер. – Мы проговорили несколько часов, и я показал ему парочку риффов». Джими использовал гитару Кроппера, чтобы показать лик из “Mercy, Mercy”.
Для любого профессионального музыканта Кроппер был идеальным образцом для подражания: он был не только успешным сессионным музыкантом, исполнявшим аутентичный благородный блюз, но и автором “Green Onions”, главного хита его группы Booker T. & the M.G.’s. Хендрикс был удивлен, обнаружив, что Кроппер белый. Как и многие поклонники, Джими думал, что так на гитаре может играть только чернокожий. В каком-то смысле они оба были аутсайдерами, пытавшимися бросить вызов общепринятым представлениям о белой и черной музыке.
Когда дело доходило до создания музыки и обмена опытом, оба говорили на одном языке. Той осенью Джими исполнилось двадцать два, и после целого года ежедневных ночных выступлений его игра стала взрослее. Это слышалось во вступительном риффе в “Mercy, Mercy”: он не был подражанием Би Би Кингу или кому-либо еще. «В нем была фанковость, – вспоминал Кроппер. – В этом риффе было что-то особенное».
Гитара Джими начинала говорить.
Опоздав на отправление Великолепного Джорджа, Джими застрял в Канзас-Сити. Он стал ждать, когда через город проедет очередной тур, словно пассажир, ждущий следующего автобуса на остановке. Через неделю его наняла уже другая группа. «У меня не было денег, так что та работа стала способом попасть обратно в Атланту», – объяснял позже Джими в интервью. Он провел с группой несколько недель, но ее название неизвестно – он играл с таким количеством групп, что просто не мог запомнить все названия.
Тем летом в Атланте Джими сидел в ресторане со своей гитарой, и к нему подошел человек. «Я спросил, играет ли он», – вспоминал Глен Уиллингс из The Upsetters, группы Литл Ричарда. Джими ответил, что играет и ищет работу. Тогда Уиллингс отвел его на прослушивание к Литл Ричарду, который тут же его нанял. Мы никогда не узнаем, напоминал ли Джими Литл Ричарду о том, что посещал его проповедь, встречался с ним за кулисами в Eagles Auditorium в Сиэтле и играл в более ранней версии его группы. Однако странно, что, перед тем как официально принять на работу 22-летнего Джими, Ричард попросил Бамса Блэквелла из Сиэтла позвонить Элу Хендриксу и получить его одобрение. «Бамс… позвонил Элу Хендриксу, чтобы узнать, может ли его сын присоединиться к нам, – рассказывал Ричард писателю Чарльзу Уайту. – Эл сказал Бамсу, что Джими просто боготворит меня и с радостью съест десять ярдов дерьма, лишь бы присоединиться к моей группе». Литл Ричард говорил, что в то время Джими играл блюз в духе Би Би
