Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дверь закрыта? — отрывисто бросил Сомс.
— Да. Вам, может быть, дует? Хотите, я велю затопить?
— Нет, благодарю, — сказал Сомс. — Дело в том, мистер Элдерсон, что вчера один из молодых служащих этой конторы пришел ко мне с очень странным рассказом. Мы с Монтом решили, что вам нужно его передать.
Сомсу, привыкшему наблюдать за глазами людей, показалось, что на глаза директора набежала какая-то пленка, как бывает у попугаев. Но она сразу исчезла — а может быть, ему только показалось.
— Ну, разумеется, — сказал Элдерсон.
Твердо, с тем самообладанием, какое было ему свойственно в решительные минуты, Сомс повторил рассказ, который он выучил наизусть в часы ночной бессонницы.
— Вы, несомненно, захотите его вызвать сюда, — заключил он. — Его зовут Баттерфилд.
В продолжение всей речи сэр Лоренс не вмешивался и пристально разглядывал свои ногти. Затем он сказал:
— Нельзя было не сказать вам, Элдерсон.
— Конечно.
Директор подошел к звонку. Румянец на его щеках выступил гуще, зубы обнажились и как будто стали острее.
— Попросите сюда мистера Баттерфилда.
Последовала минута деланного невнимания друг к другу. Затем вошел молодой клерк, аккуратный, очень заурядный, глядевший, как подобает, в глаза начальству. На миг Сомса кольнула совесть. Клерк держал в руках всю свою жизнь — он был одним из великой армии тех, кто живет своей честностью и подавлением своего «я», а сотни других готовы занять его место, если он хоть раз оступится. Сомсу вспомнилась напыщенная декламация из репертуара провинциального актера, над которой так любил подшучивать старый дядя Джолион: «Как бедный мученик в пылающей одежде…»
— Итак, мистер Баттерфилд, вы соблаговолили изощрять вашу фантазию на мой счет?
— Нет, сэр.
— Вы настаиваете на вашей фантастической истории с подслушиванием?
— Да, сэр.
— В таком случае мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вы свободны.
Молодой человек поднял на Сомса голодные, собачьи глаза, он глотнул воздух, его губы беззвучно шевельнулись. Он молча повернулся и вышел.
— С этим покончено, — послышался голос директора, — теперь он ни за что не получит другого места.
Злоба, с которой директор произнес эти слова, подействовала на Сомса, как запах ворвани. Одновременно у него явилась мысль: это следует хорошенько обдумать. Такой резкий тон мог быть у Элдерсона, только если он ни в чем не виноват или же если виноват и решился на все. Что же правильно?
Директор продолжал:
— Благодарю вас, господа, что вы обратили мое внимание на это дело. Я и сам с некоторого времени следил за этим молодчиком. Он большой мошенник.
Сомс сказал угрюмо:
— Что же, по-вашему, он надеялся выиграть?
— Предвидел расчет и хотел заранее наделать неприятностей.
— Понимаю, — сказал Сомс. Но в памяти его встала контора, где сидел старый Грэдмен, потирая нос и качая седой головой, и слова Баттерфилда: «Нет, сэр, я ничего не имею против мистера Элдерсона, и он ничего не имеет против меня».
«Надо будет разузнать побольше об этом молодом человеке», — подумал он.
Голос директора снова прорезал молчание:
— Я думал над вашими вчерашними словами, мистер Форсайт, относительно того, что правление могут обвинить в небрежном ведении дел. Это совершенно неосновательно: наша политика была полностью изложена на двух общих собраниях и не вызвала никаких возражений. Пайщики столь же ответственны, как и правление.
— Гм! — промычал Сомс и взял свой цилиндр. — Вы идете, Монт?
Сэр Лоренс нервно вскинул монокль, словно его окликнули издалека.
— Вышло ужасно неприятно, — сказал он. — Вы должны извинить нас, Элдерсон. Нельзя было не уведомить вас. Мне кажется, что у этого молодого человека не все дома: у него удивительно странный вид. Но, конечно, мы не можем терпеть подобных историй. Прощайте, Элдерсон.
Одновременно надев цилиндры, оба вышли. Некоторое время они шли молча. Затем сэр Лоренс заговорил:
— Баттерфилд? У моего зятя работает старшим садовником некий Баттерфилд — вполне порядочный малый. Не следует ли нам приглядеться к этому молодому человеку, Форсайт?
— Да, — сказал Сомс, — предоставьте это мне.
— С удовольствием. Как-никак, если учился с человеком в одной школе, то невольно… вы понимаете…
Сомс внезапно вспылил.
— В наше время, по-моему, никому нельзя доверять. Происходит это оттого… впрочем, право, не знаю отчего. Но я с этим делом еще не покончил.
IX. СЛЕЖКА
Клуб «Всякая всячина» начал свое существование в шестидесятых годах прошлого столетия. Он был основан группой блестящей молодежи, политической и светской, и в нем они готовились к приему в более почтенные, старые клубы — «Шутников», «Путников», «Смена», «Бэртон», «Страусовые перья» и другие. Но благодаря изумительному повару клуб с самых первых дней своего существования укрепился и сам стал изысканным клубом. Впрочем, он все еще до некоторой степени оправдывал свое название, объединяя самых разнородных людей, — и в этом была его привлекательность для Майкла. От Уолтера Нэйзинга и других полуписателей и покровителей сцены, которые ездили в Венецию и рассуждали о любви в гондолах и о том, как надо ухаживать за такой-то дамой, от таких людей до свирепых усачей отставных генералов, заседавших когда-то в полевых судах и походя расстреливавших людей за минутные слабости человеческой природы, — от Уилфрида Дезерта (который перестал теперь туда ходить) до Мориса Элдерсона, игравшего там в карты, Майкл мог встретить всех и следить по ним за температурой современности. Через два дня после той ночи, как Флёр пришла к нему в спальню, он сидел в курительной комнате и предавался своим наблюдениям, когда ему доложили:
— Вас желает видеть какой-то мистер Форсайт, сэр. Не тот, что состоял у нас членом до самой своей смерти, а, кажется, его двоюродный брат.
Зная, что его друзья вряд ли сейчас придутся по душе Сомсу (как и он им!), Майкл вышел и застал Сомса на автоматических весах.
— Никакой перемены, — сказал тот. — Как Флёр?
— Отлично, благодарю вас, сэр.
— Я остановился на Грин-стрит. Задержался из-за одного молодого человека. Нет ли у вас в конторе свободного места для клерка — хорошего счетовода. Мне надо устроить его на работу.
— Зайдемте, сэр, — пригласил Майкл, открывая дверь в небольшую гостиную.
Сомс прошел за ним и оглядел комнату.
— Как называется эта комната? — спросил он.
— Да мы ее называем «могила» — тут так славно и спокойно. Не хотите ли стакан хереса?
— Хереса! — повторил Сомс. — Вы, молодежь, кажется, воображаете, что изобрели херес? Когда я был мальчиком, никому не приходило в голову сесть обедать без стакана сухого хереса к супу и хорошего старого хереса к сладкому. Херес!
— Охотно верю вам, сэр. Вообще на свете нет ничего нового. Венеция, например, и раньше, вероятно, была в моде. И вязанье, и писательские гонорары. Все идет циклами. Вашему юноше дали по шапке?
Сомс поглядел на него:
— Именно. Его фамилия Баттерфилд, ему нужна работа.
— Это страшно трудно — Нас ежедневно засыпают предложениями. Не хочу хвастать, но у нас совершенно особая работа. Приходится иметь дело с книгами.
— Он производит впечатление способного, аккуратного и вежливого человека; не знаю, чего вам еще нужно от клерка. У него хороший почерк, и, насколько мне известно, он умеет говорить правду.
— Это, конечно, существенно, — заметил Майкл. — Но умеет ли он также лгать? Я хочу сказать, что ему, может быть, удастся найти работу по распространению книг. Продавать нумерованные издания и так далее. Не можете ли вы мне еще что-нибудь рассказать о нем? Может быть, он сделал что-нибудь хорошее — конечно, старый Дэнби этого не оценит, но ему можно и не говорить.
— М-м-гм. Видите ли, он… он исполнил свой долг, вопреки своим интересам, и действительно для него это — разорение. Кажется, он женат и имеет двоих детей.
— Ого! Весело, нечего сказать! А если я ему достану место, он по-прежнему будет исполнять свой долг?
— Я не шучу, — сказал Сомс, — этот молодой человек меня заботит.
— Да, — задумчиво проговорил Майкл, — в таких случаях надо первым делом переложить заботу с себя на другого. Могу я с ним повидаться?
— Я сказал ему, чтобы он зашел к вам сегодня после обеда. Я считал, что вы захотите повидать его частным образом и решить, годится ли он для вашего дела.
— Совершенно правильно, сэр. Но только вот что: не думаете ли вы, что мне следует знать, как именно он выполнил свой долг, — это, разумеется, останется между нами. Иначе я могу попасть впросак, не так ли?
Сомс посмотрел зятю в лицо. В энный раз он почувствовал к нему симпатию и доверие: такой честный взгляд был у Майкла.
- Сэр Гибби - Джордж Макдональд - Классическая проза
- Памятный гербарий - Артём Соломонов - Классическая проза / Русская классическая проза
- Остров фарисеев. Фриленды - Джон Голсуорси - Историческая проза / Классическая проза
- На Форсайтской Бирже (Рассказы) - Джон Голсуорси - Классическая проза
- Наслаждение - Джон Голсуорси - Классическая проза / Рассказы / Эротика
- На восходе солнца - Василь Быков - Классическая проза
- Путешествие с Чарли в поисках Америки - Джон Стейнбек - Классическая проза
- Вторник, 12 октября 1916 года - Лео Перуц - Классическая проза
- Мидлмарч - Джордж Элиот - Классическая проза
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза