Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лавров на следствии, объяснив, что автором статьи был Дж. Г. Льюис, сказал, что «как полувымышлеиный рассказ путешественника, кажется, статья не заслуживала столь строгого отзыва, как тот, который дан духовной цензурой». В «Современнике» же ока, кажется, была пропущена…
В «Современнике» — да, а в журнале Лаврова статью не пустили.
После ареста Лаврова был допрошен и М. О. Вольф. Хотя и доказывал он, что все напечатанные в «Заграничном вестнике» статьи были заимствованы из разрешенных цензурою иностранных книг и журналов, предъявленное ему обвинение недвусмысленно констатировало, что «в своей совокупности» материалы издававшегося им органа «носят характер отрицания веры, стремления к популяризации новых форм правления, распространения научных истин, противоречащих установленным взглядам».
Когда старшему сыну, Михаилу, было лет 10–11, Петр Лаврович пригласил к нему воспитателем на каникулярное время студента физико-математического факультета Петербургского университета Михаила Лепковского. Потом Лепковский несколько раз бывал у Лавровых, а вскоре исчез — уехал куда-то.
А в феврале 1864 года Петр Лаврович получил письмо из Сольвычегодска Вологодской губернии. Писал приятель Лепковского — поляк Викентий Журавский: «Вы меня не знаете, но я Вас знаю, как честного общественного деятеля и как честного человека… Скоро два года кончается, как вследствие политических обстоятельств моей родины я нахожусь в ссылке». Писал ссыльный, просил помочь с устройством его литературных произведений в «Библиотеку для чтения» (Петр Лаврович как раз в это время вел там отдел иностранной литературы), сообщал о горькой своей судьбе.
Дней через десять, все в том же феврале, Петр Лаврович еще письмо получил. На этот раз от черниговского землевладельца из села Плюево Федора Ивановича Лихачева. Удивленный отсутствием продолжения «Энциклопедического словаря» на букве «Е» («Словарь» к тому времени уже вынужденно прекратился), Лихачев пишет Лаврову так, будто неплохо его знает, очень доверительно: «В нашей литературе до тех пор не будет толку, пока будет существовать петербургская цензура. Правительство боится и не любит умных людей… Деспотизм силен при невежестве народа и суеверного сельского духовенства… Правительство нас кормит либеральными улучшениями, т. е. по губам текло, а в рот не попало. Говорят рабство уничтожено, — чепуха, разве мы с вами не рабы «сильных мира сего». Бедная, бедная и бедная Россия… Китай, чистый Китай!»
Лавров имел обыкновение хранить такого рода письма.
Еще письмо. Из Чердыни 16 ноября 1864 года пишет Лаврову сосланный туда С. Издебский: «Вероятно, Вы не знаете меня, но я имел несколько случаев убедиться в Вашей всегдашней готовности на доброе дело».
Лавров сказал на следствии, что Издебского, который просил его о работе в качестве переводчика, он знал «весьма мало, хотя, впрочем, помнится, встречал в комитете для пособия выпущенным студентам».
Знал революционеров мало, но случая помочь им никогда не упускал — очень характерно для Лаврова. В 1864 году был арестован один из активных участников «Земли и воли» П. В. Пушторский. По просьбе Пантелеева Лавров обратился в сенат с ходатайством об освобождении Пушторского под его поручительство. 5 сентября Пушторский был отдан на поруки Лаврову.
При обыске в 1866 году из бумаг Лаврова изъяли фотографическую карточку Пушторского, да фамилию-то в следственной комиссии не разобрали толком. Так и спросили: в чем состояли сношения с Пушкарским? Ну, Петр Лаврович не растерялся: «Фамилия г. Пушкарского мне ничего не напоминает…»
…19 мая 1864 года совершена была гражданская казнь Чернышевского. И без того тягостное настроение стало совсем плохим. Даже ближайшая приятельница, Елена Андреевна Штакеншнейдер, подмечает изменения в обычно ровном, спокойном Петре Лавровиче: «Лавров иногда бывает не в духе…» Все больше скепсиса, горечи, а то и раздражения.
После насильственного устранения Чернышевского с арены российской идейно-политической жизни Лавров начинает настоящую борьбу за него. Собственно, борьбу эту Лавров повел сразу же после ареста Чернышевского в 1862 году.
Из письма П. В. Анненкова И. С. Тургеневу от 27 января 1879 года: «Не могу удержаться, чтобы не сообщить Вам анекдот из жизни… курьезного Лаврова. При арестовании Чернышевского он явился на заседание комитета Л[итературного] фонда, где тогда я состоял членом и чуть ли не секретарем, с предложением выйти в полном составе на площадь и от имени всех литераторов требовать через депутацию у царя освобождения Чернышевского. Ковалевский (председатель комитета Литфонда. — Авт.) предложил прежде обсуждения практического плана этого спросить у самого Чернышевского, находит ли он целесообразной подобную манифестацию. А Лавров отвечал, что уже спрашивали, и Ч[ернышевский] того мнения, что это глупость, но человек в тюрьме перестает быть авторитетом. Мы, однако, приняли мнение Чернышевского. «Вы изменяете своим убеждениям, господа», — заметил чрезвычайно ласковым голосом Лавров и, пожимая руки присутствующим, удалился с негодованием. Точно теперь смотрю на эту сцену».
В этом не лишенном юмористического колорита описании Лавров выглядит действительно курьезным человеком. Но вот какое дело — сам-то Петр Лаврович писал о подобных ситуациях следующим образом: «…Против исторических условий приходится бороться, становясь на почву действительно существующего, а не желательного. Желательное есть цель, а средство — в реальной почве. Когда братьев бьют и теснят, лишь Дон-Кихоты не хватаются за первую попавшуюся палку для их обороны, а ждут рыцарских мечей, обвязанных шарфами Дульциней. Конечно, надо, чтобы палка годилась в дело…»
Нет, Лавров не был Дон-Кихотом. Просто он хватал первую попавшуюся палку: нечего ждать, братьев бьют!.. Правда, палка оказалась для дела негодной. Ковалевский, да, видно, и Анненков вкупе с ним только посмеялись «чудачествам», оригинальничанию Петра Лавровича — совсем как те юнкера в Артиллерийском училище…
Пусть себе смеются, благоразумненькие, — это Лаврова не останавливает. В 1863 году готовит Петр Лаврович статью «Новая книга Джона Стюарта Милля» для «Санкт-Петербургских ведомостей» и в ней называет Чернышевского (а ведь он в Петропавловке) «одним из наших замечательнейших публицистов». Неужели думал, что пропустят цензоры?! Не пропустили — уже набранная, статья в газете так и не появилась.
Но этим дело не кончается. По некоторым сведениям, в начале 1865 года Лавров представляет в цензурный комитет рукописный перевод «Политической экономии» Милля, составленный Чернышевским, и несколько его оригинальных статей с просьбой разрешить напечатание этих сочинений с обозначением имени автора. Конечно, цензурный комитет в просьбе отказал.
6 марта Никитенко отмечает в дневнике: «Философ Лавров предлагал Литературному фонду просить правительство о помиловании Чернышевского или о смягчении его участи. Фонд отказался ходатайствовать». Этот факт отразился и в документах III отделения: «В одном из бывших в начале 1865 г. собраний общества Литературного фонда Лавров предложил выдать
- Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Белая гвардия Михаила Булгакова - Ярослав Тинченко - Биографии и Мемуары
- Вопросы жизни Дневник старого врача - Николай Пирогов - Биографии и Мемуары
- Петр Великий и его время - Виктор Иванович Буганов - Биографии и Мемуары / История
- Зигзаги судьбы - Сигизмунд Дичбалис - Биографии и Мемуары
- Лев Толстой: Бегство из рая - Павел Басинский - Биографии и Мемуары
- Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов - Биографии и Мемуары
- Ричард Брэнсон. Фальшивое величие - Том Боуэр - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары