лицо, чтобы дополнить мелкими деталями. – Только его больше интересует юридический аспект. Он как ненормальный зачитывается судебными делами, восторгается экономическими преступлениями, штудирует кейсы больших корпораций, изучает их сговоры, строит гипотезы, а когда находит что-то сто́ящее, до утра строчит за компьютером, анализируя прочтенное. Он настоящий фанатик. На грани безумия просто!
Ночка была так увлечена, с таким придыханием рассказывала о сыне, что сама того не заметила, как серость с её лица слетела, и щеки вновь вспыхнули румянцем. Она покусывала нижнюю губу, так отчаянно делая тонкие штрихи ноготком мизинца. То отступала на шаг назад, осматривая своё творение, то возвращалась и дополняла недостающими линиями.
– Я вырастила хорошего сына, – наконец, она была довольна всем. Улыбнулась моему изображению, вздохнула и как-то пугающе решительно стёрла… Я поймал шок! Все эти её движения были такими точными, отработанными, что я даже не понял, что делала она это машинально. И стёрла она меня тоже по привычке. Очевидно, на моём лице было такое изумление, что Ночка вздрогнула, обернувшись в мою сторону. – Прости…
– А я думаю, почему у меня прям каждый день с самого утра по пизде летит, – уронил голову на руки, наслаждаясь сильным потоком воды, льющимся на спину. Опирался о каменную перегородку и пытался восстановить сбившееся от увиденного дыхание. – А меня каждое утро стирают, как пятно на идеально выдуманной жизни. Да, Ночка?
– Я не буду реагировать, Денис. Не буду… Ты можешь лупить меня словом до конца своих дней, я со всем согласна, – она развернулась и уже приготовилась в очередной раз сбежать, как меня будто дьявол толкнул в спину. И вот полотенце уже рухнуло на пол, утопая в оставленной после себя луже, а пташка оказалась в моих руках.
– Отпусти, Раевский, – она задышала, как собачка, напрягая каждую мышцу своего тела. Пыталась сопротивляться желанию, но это было невозможно.
Адка прильнула спиной к груди, закинула голову на моё плечо и медленно распахнула глаза, утягивая в бесконечность своих чёрных глаз. Это была магия. Приворот. Руки помнили каждый изгиб, в носу застрял этот запах спелого персика и горчинка морской соли. Вдыхал аромат волос и пьянел…
Спорил с самим собой, что это просто наваждение, которое случалось со мной не единожды! Я часто обманывался, находя похожую женщину, наделял её вымышленными качествами, не замечал истинных мотивов и заставлял себя забыть эту девчонку с кисточкой в волосах! Но с годами становилось всё труднее. Память все никак не притуплялась! Наоборот, её попытки свести меня с ума становились все изощрённее, как только сердце успокаивалось, и я забывал о Ночке.
Отпустить? Как её можно отпустить? Когда через столько лет получил карт-бланш? Как отпустить, если внутри всё в узел нервов сплетается, когда она рядом?
Меня не пугает мысль о том, что скоро приедет её педрила-мученик, и Ада вновь вернётся в их дом, скинет свой халатик и даст его рукам пройтись по своему телу. А не пугает она меня лишь потому, что этого не будет! Но меня пиздец как шокирует собственная реакция на эту дуру красивущую, решившую самостоятельно вырулить из дерьма! Меня просто разрывало надвое! Дичайшее возбуждение и лютая ненависть раскалывали моё самообладание, открывая ворота в АД. И я вошёл…
Внутри будто что-то сломалось с диким хрустом. И о том, что это были броня и зарок не входить в болото любви, я пойму намного позже, когда изменить ничего будет нельзя.
– Чего ты хочешь? – зашептала Ада, и я в который раз убедился, что эта чертовка копошится в моих мыслях. – Прошло двадцать лет! У тебя жена, наверное, и дети есть, стабильная работа далеко отсюда, хвалебные оды в журналах, толпы поклонниц, готовых на всё и больше. Просто скажи, чего ты хочешь? Развлечься? Умаслить своё израненное за те годы эго? Честно скажи…
– Да, – это слово вылетело внезапно, забыв пройти скан у мозга. Это дьявол, который крутил во мне тревогу, ярость и желание отомстить за каждый день, прожитый без неё и сына, решил поиграть с нашими чувствами. А я поддался. Не стал говорить, что брак мой продлился несколько лет, детьми я так не обогатился, а работа превратилась в механизм, способный жужжать и без моего участия.
– Тогда я согласна. Бери всё, что хочешь, и забудь, – Ночка обернулась, и её руки заскользили по мокрой коже к шее. Она легонько подталкивала меня под водопад горячей воды, шипела от боли, но не сопротивлялась. Встала на цыпочки, настойчиво требуя поцелуй. – Ты сейчас думаешь, что можно исправить эту пробоину в борте, залатать её по-быстренькому и отправиться в плаванье дальше, но это не так, Раевский… Есть повреждения, которые невозможно исправить. Тут не капитальный ремонт поможет, а распил. Мы с тобой утиль, Раевский.
В её взгляде вновь вспыхнули светлячки азарта, по телу прошла сильная дрожь, а пальцы всё отчаяннее впивались в кожу, принуждая наклониться. И я не мог сопротивляться. Сам затеял игру, в которой так стремительно проигрывал. Я впился в её губы, будто и не целовал до этого. Те украденные моменты не считаются, потому что сейчас этого хотела ОНА!
Ночка застонала и покачнулась. Руки её сплелись в замо́к на моей шее, и она легко так подпрыгнула, обвивая ногами. Танец её бедер был смертельным. Она извивалась, распаляя и себя движением вверх-вниз по каменному члену, и меня сводила с ума.
– Давай закроем эти иллюзии прошлого? Просто сделаем так, чтобы больше не коротило при каждой встрече? Пусть будет так, как хочешь, – она оторвалась всего на мгновение, чтобы глотнуть воздуха. По её шее хлестала вода, волосы намокли и перестали скрывать красивые плечи, резкие впадины ключиц, пышную красивую грудь. Она была идеальна. Превосходна. Ада словно скопирована из моих фантазий, под которые я пытался подстроить каждую новую женщину в своей жизни. И видимо, сильно ошибался. Потому что эти мои фантазии были сотканы из воспоминаний о конкретном человеке. И это была Ночка.
Она дёрнулась и так коварно улыбнулась, когда головка члена проникла меж складочек. Ада смотрела мне в глаза и с убийственной медлительностью стала опускаться. Она все искала что-то в моём взгляде. Отчаянно всматривалась, кусала нижнюю губу и ждала… Вот только чего?
– Говори, Ночка, – по ней было видно, что мучится каким-то вопросом…
– Ты женат? – её шёпот был тише шороха опавшей листвы. Сказала и зажмурилась, словно затаилась перед концом света.
– Так-так… – эта гадина специально изводила меня! Прижималась сильнее, движения бедер становились резче, а головка члена все глубже и глубже погружалась в горячую, сочащуюся соком плоть. – Определись, женщина, ты
