приходилось по пять машин на сторону.
Колёсные вездеходы двигались не разбирая дороги, ломая деревья и небольшие постройки, оказывающиеся на их пути. По ним изредка постреливали из-за стен из фитильных, как оказалось, ружей.
— Карамультуки, мать их, — не выдержав, сказал командир машины, глядя в перископ. — Постучаться бы к ним в ворота…
— Постучимся, если не откроют, — хмыкнув, согласился Санька.
И вот на десятом круге перед Санькиной машиной, обозначенной кроме флотского белого флага с синим косым крестом, ещё и солнечным, распахнулись ворота и БТР, не сбавляя хода в них въехал. Остальные машины остались снаружи.
Александру, с его способностями растворятся в воздухе, опасности выйти не было ни какой, а потому, он спокойно вышел, отряхнул с всё с того же костюма невидимые пылинки и, надев шляпу, отправился вслед за евнухами во дворец.
Император сидел на троне весь в жёлтом. Только круглая, вроде тюбетейки, шапочка на его голове была чёрной.
— Что ты хочешь, чужеземец? — спросил молодой Император. — Зачем ты приехал на своих железных повозках и уничтожаешь мои трёхсотлетние сосны. Их садили мои предки. Первое дерево посадил основатель династии «Цинь». Я девятый император, а ты, называющий себя правителем Уссурийского королевства, какой по счёту в своей династии?
— Хм! Значит ты читал мои послания? — спросил Санька. — Это очень хорошо. Меньше придётся говорить. Я, — первый, и это очень почётно быть в своей династии первым императором. Ты ведь чтишь своего предка Нурхаци, основавшего твою империю. Вот и меня будут чтить. А что сделал ты, для своего государства? Спрятался в горах? Когда Тайпени захватывают твои города? И ведь они придут в Пекин и разрушат тот летний дворец, в котором ты родился.
— Они не смогут.
— Смогут. Им помогают британцы. Да и британцы скоро официально объявят тебе войну. По надуманному предлогу. И, в конце концов, тебя свергнут.
— Ты говоришь так уверенно, будто ты знаешь это точно.
— Я знаю точно, что британцы на плечах восставших готовят вторжение и остановятся только тогда, когда ты разрешишь им свободно торговать. Ты, или какой-то другой император. И да, я знаю будущее. Хочешь я покажу тебе его? Хотя нет. Я покажу тебе, как восставшие расправляются с маньчжурами.
И Санька взял из матрицы видеоряд с недавними событиями в районе села Цзиньтянь, где собралось десять тысяч восставших, вооружённых современными европейскими ружьями.
Император вздрогнул. Его глаза округлились. Он глубоко задышал и попытался подняться из кресла. Евнухи бросились ему на помощь, а несколько человек кинулись к Саньке и попытались его заколоть копьями. Но копья разрубили и проткнули воздух на том месте, где он только что стоял.
Появившись возле трона, он отшвырнул евнухов и приблизился к императору вплотную.
— Я мог бы прямо сейчас свернуть шею этому цыплёнку, — сказал Санька, щерясь, показывая зубы, глядя на воинов и поднимающихся с пола евнухов. — Но у меня другие планы. Мне нужны жизни британцев и французов. Поэтом я пока на твоей стороне.
Санька «выдернул» из воздуха своё королевское кресло и уселся на него.
— Ты… Ты… Ты Хэй Бай Учан? Дух смерти? — спросил, заикаясь, император.
Его стража и евнухи, тем временем, попадали на колени и спрятали головы, прикрыв их руками.
— Нет, — скривился Александр. Ему не нравился этот театр, но что делать. Это был самый короткий путь к его цели.
— Я, скорее, — Тудигонг — опекающий дух твоей империи и тебя лично. Можешь считать меня духом своего дедушки. Но это не совсем так. И это не важно, чёрт побери! Слушай меня внимательно. Я пришлю тебе современное оружие и заряды к нему. Оставлю тебе своих воинов и боевые машины. Ты должен вернутся в свой летний дворец и организовать свои войска к подавлению восстания. Понятно⁈
Сяньфэн кивнул. Глаза его были всё ещё распахнуты.
— Я, под твоим флагом с драконом, стану топить все иностранные корабли, не взирая на принадлежность. Надо лишить британцев флота, а повстанцев оружия. Скоро у них закончатся боеприпасы и восстание, без поддержки извне, стихнет. Ну, год, ну два, но не десять же лет! Понятно? Ты не против такого хода событий?
Император покрутил головой. До него стало доходить сказанное пришельцем.
— Значит ты — воплощение моего предка? — спросил он.
— Не совсем так, — хотел сказать Санька, но передумал.
— Да! Я воплощение основателя империи Цинь — Нурхаци. Я основал её, а ты мог привести её к разрушению. Но сейчас всё разрешится.
— Так вот почему ты ломал святую рощу, — задумчиво произнёс Император. — Ты посадил деревья, тебе и ломать…
— Не заморачивайся, — махнул рукой Санька.
— А я ещё думаю, почему ты так хорошо говоришь на нашем языке?
— И ещё… Ты не против, если я пока возьму себе северные земли? На них все засматриваются, а у тебя не получается их защитить. Отнимут их у тебя, а они мои.
— Ты станешь жить там?
— Я живу везде. Я дух. Но это моё тело будет жить там.
— А если мне нужен будет твой совет…
— Я тебя услышу и приду. Не беспокойся. И убери от себя это стадо.
Санька пренебрежительно указал на стражников.
— Мои люди защитят тебя.
— Они приехали с тобой? В этих повозках? — Глаза Саньфэна снова округлились.
— Да. Их не так много, но они смогут тебя защитить. Можешь, не торопясь, собираться. Завтра мы отъезжаем. Да… И хорошо корми их, они не такие духи, как я. Хотя и моё новое тело требует человеческой еды. Мы можем пообедать, а то я проголодался, нарезая круги вокруг твоего замка.
— Да-да, конечно. Я тоже, почему-то, проголодался. Э-э-э… А покажи, как ты исчезаешь…
— Хэ! — хэкнул Санька, покрутив в удивлении головой, но уважил потомка Нурхаци, имя которого присвоил.
Исчезнув, он появлялся то там, то там, и в конце концов проявился целиком и полностью снова в своём кресле.
— Давай уже обедать, внук! Кстати, вот договор на передачу мне Уссурийских и Амурских земель. И, кстати, Гонконг тоже передашь мне.
— У нас с Британцами договор, — потупив глаза, сказал юноша.
— Да-да… Я забыл… Но это не страшно. Я сам отберу у них эту землю. Это и будет повод к войне. Казус, мать его, бели. Пошли в твой сад. Там поедим.
И они вышли
