Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава десятая
Интересы вне футбола
Вполне возможно, футбольная общественность воспринимала меня как человека, одержимого исключительно своей работой в «Манчестере». Однако это не так. Учитывая высокие нагрузки в клубе, мне жизненно необходимо было найти отдушину в многочисленных интересах и хобби, которые держали бы мой ум в тонусе, мои полки – набитыми книгами, а мой погреб – заполненным хорошим вином.
Моя частная жизнь, за исключением всем известной любви к лошадям и скачкам, была скрыта от глаз посторонней публики. В свой личный мир я возвращался, проведя весь день на тренировочной базе в Каррингтоне, или после того, как очередной официальный матч был сыгран, проанализирован, откомментирован и сдан в архив. Примерно последние десять лет я выпускал пар, посвящая свое свободное время разнообразным интересам, и это помогало мне эффективнее управлять «Манчестером». Я трудился не менее усердно, чем в клубе, только более разнообразно используя свои «серые клеточки». И все мои увлечения, от биографий диктаторов до документов, посвященных убийству Джона Кеннеди или моей винной коллекции, были сосредоточены дома.
Мои политические убеждения практически не изменились с тех самых пор, как в доках Гована мне пришлось поработать профсоюзным организатором. Наверное, дело в том, что, несмотря на приобретенное позднее богатство и достигнутый успех (а они часто меняют людей), в годы своей юности я усвоил не какие-то конкретные идеологические взгляды, а скорее систему ценностей, определенное отношение к жизни.
Я никогда не был любителем тусовок, посещающим каждый ужин лейбористской партии, принимающим участие в каждой избирательной кампании, но всегда поддерживал местных членов парламента от лейбористов. Кэти мне говорила, что стоит лишь раз ввязаться в политику, как от тебя больше не отстанут, будут постоянно ждать твоей помощи и поддержки, считать, что ты всегда рад и готов уделить им свое время. Но быть сторонником лейбористов и верить в социалистические принципы – это одно, а быть активным членом партии – другое, и как у тренера «Манчестер Юнайтед» у меня просто не было на это времени. Поставить крестик в бюллетене и выразить свою поддержку – вот это я мог. Вы вряд ли могли увидеть меня в Палате общин, сидящим позади Дэвида Кэмерона, а вот сфотографированным вместе с местным парламентарием-лейбористом – вполне; в этом и состоит мой вклад в политическую деятельность.
Я всегда принадлежал к левому крылу партии, что объясняет, почему я так высоко оцениваю работу Гордона Брауна. И, увы, уже умершего Джона Смита: из него вышел бы отличный премьер-министр. Мне было жалко Нила Киннока – хороший горячий парень, хоть и невезучий; но я был бы рад увидеть его на Даунинг-стрит. В целом идеологически я был гораздо ближе к Брауну, но понимал, что популистские шаги Блэра дают нам больше шансов на победу на выборах. Блэр правильно себя позиционировал, он был харизматичен и популярен в течение многих лет, пока война в Ираке не сказалась отрицательно на мнении общества о нем.
Благодаря Джиму Роджеру, опытнейшему шотландскому футбольному репортеру и доверенному лицу многих лейбористских премьер-министров, я подружился с Аластером Кэмпбеллом. Джим позвонил мне как-то раз и попросил поработать над одной статьей вместе с Аластером, который тогда трудился в газете «Миррор». Мы нашли общий язык с Аластером и продолжили в дальнейшем наше общение: он регулярно присылал мне письма и т. п. А потом он стал пресс-секретарем Тони Блэра, и мы еще теснее сошлись на почве его работы на благо лейбористской партии. За неделю до парламентских выборов 1997 года в Манчестере в отеле «Мидлэнд» у меня состоялся ужин с Аластером, Блэром и его женой Шери. Я сказал тогда Тони: «У вас не будет никаких проблем, если вы сможете посадить свое правительство в одну комнату и запереть дверь. Беда с этими министрами в том, что все они всегда действуют сами по себе, у них есть свои собственные союзники, собственные прикормленные журналисты. Так что самой сложной задачей для вас будет удержать кабинет под контролем».
Тони прислушался к этому напутствию. По моему мнению, любой человек, наделенный властью, оказывается в уязвимом положении, потому что на его плечи ложится огромная ответственность, вместе с которой приходит и одиночество. Мне это хорошо знакомо: много раз я сидел в своем кабинете после обеда, когда все дела были сделаны, ожидая, что ко мне кто-нибудь придет пообщаться, но никто не шел. Вокруг тебя образуется вакуум, который никто не хочет нарушать. А Тони был еще очень молод, когда стал премьер-министром.
Позднее в своих мемуарах он написал, что, будучи премьер-министром, спрашивал моего мнения по поводу увольнения Гордона Брауна, занимавшего в ту пору соседний с Тони офис на Даунинг-стрит, 11. Однако насколько я помню, Тони не задавал мне прямой вопрос по поводу Гордона; он спросил меня насчет суперзвезд в моем клубе и как я с ними справляюсь. Я ответил ему: «Самое главное в моей работе – это сохранение контроля. Как только они начинают угрожать твоей власти в клубе, ты должен немедленно от них избавляться». Он действительно упомянул о трениях с Гордоном, но не спросил меня напрямую, что ему с ним делать. Поэтому, не желая ввязываться в их личные отношения, я дал ему совет общего характера.
Мой опыт говорит, что если ты хочешь решить проблему, то не стоит искать обходных путей. Если тебя беспокоит один из членов твоей команды, пойди и напрямую скажи, что у тебя есть к нему претензии. Зачем не спать по ночам и беспокоиться о чем-то, когда ты можешь взять и решить проблему?
Власть нужна, если ты хочешь использовать ее, но не думаю, что ее применение может найти отклик среди футболистов, большая часть из которых является выходцами из рабочего класса. На самом же деле я всегда стремился к установлению контроля. Я мог использовать свою власть, если хотел, и я делал это время от времени. Но когда ты достигаешь таких вершин, как я в «Манчестере», власть у тебя появляется автоматически. Внешние наблюдатели обычно воспринимали мои важнейшие решения как стремление продемонстрировать свою власть, тогда как на самом деле речь шла о контроле.
Если не брать в расчет увлечения вином и лейбористской партией, то главным моим интеллектуальным интересом была Америка. Джон Кеннеди, гражданская война, Винс Ломбарди и великие американские игры с мячом – именно в этом я находил себе спасение от напряженной работы в клубе. Мое проникновение в американскую культуру началось с Нью-Йорка: мы купили там квартиру, которой пользовались все члены семьи, и Манхэттен стал для меня идеальным местом для короткого отдыха в те дни, когда игроки разъезжались из Каррингтона для участия в матчах национальных сборных.
- Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
- Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография - Эмир Кустурица - Биографии и Мемуары
- Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон - Биографии и Мемуары
- Беседы с Маккартни - Пол Дю Нойер - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Сравнительные жизнеописания - Плутарх - Биографии и Мемуары
- Великие пары. Истории любви-нелюбви в литературе - Дмитрий Львович Быков - Биографии и Мемуары / Литературоведение
- Зона тренировок. Стань сильнее, быстрее и умнее - Райан Фергюсон - Биографии и Мемуары
- Красные части. Автобиография одного суда - Мэгги Нельсон - Биографии и Мемуары / Маньяки / Юриспруденция