Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шли годы, ребёнок взрослел. Когда молодой воспитанник начал хоть немного соображать, отец настоятель стал претворять в жизнь свой план обучения, и, следует сказать, ученик более чем оправдал чаяния своих наставников. В те времена в Европе ещё чтили традиции чудесного византийского искусства, и вот молодой клирик уже может писать лики святых, вырезать по дереву, слагать канцоны и псалмы на греческом и латинском. Монахи научили его языкам почти всех известных народов, а отец Павел, преискуснейший в науке исцеления, разъяснил Целестину действие многих и многих трав, возвращающих жизнь и здоровье в немощное тело. Словом, к семнадцати годам сей клирик-бенедиктинец стал человеком очень и очень образованным. Строгое религиозное воспитание и полная оторванность от окружающего мира тоже сделали своё дело. Когда аббат Либерий предложил выбор: уйти в мир либо принять постриг, Целестин не медля согласился на последнее. Страшный и незнакомый, наполненный войнами, убийствами и грехами мир за стенами монастыря пугал его. Юный послушник постригся в монахи в лето 817 от Рождества Христова. Последующие шесть лет он продолжал постигать тайны искусства и целительства, а одно из вырезанных им из сосны распятий украсило даже покои святейшего Папы в Ватикане, что, впрочем, и послужило отчасти началом неисчислимых бедствий, свалившихся на молодого монаха в дальнейшем.
Случилось же вот что: миссионерский набор, проводившийся по монастырям, коснулся и обители св. Элеутерия. Отец настоятель взял да и отрекомендовал папскому легату брата Целестина как смиреннейшего и благочестивейшего из братьев, и этот самый легат (вспомнив заодно и красивое распятие во дворце Папы да имя резчика) забрал молодого монаха из обители в Рим. Оттуда отец Целестин и ещё с десяток святых отцов отправились обращать в христианство язычников и бороться с несторианскими ересями в восточные страны. Сидя возле борта идущей на юг по Средиземному морю галеры и пытаясь успокоить разбушевавшийся не хуже штормового моря желудок, монах и не предполагал, что в его жизни наступила эпоха беспрерывных странствий. Отец Целестин, без сомнения, знал, что это путешествие может закончиться тем, что черномазый язычник вспорет ему живот (тогда ещё не столь солидный), однако же надежда вновь увидеть стены родной обители помогала преодолеть мрачные мысли, — «In manus tuo, Domini!». [1]
Для того чтобы описать все приключения отца Целестина в период с 824 по 842 год, потребовалось бы несколько томов, но не об этом сейчас речь. Достаточно сказать, что за восемнадцать лет он успел побывать во всех странах Средиземноморья, в Византии, Скифии, Багдаде, Индии и Аравии. Возвращаясь из Персии, он пережил немало неприятных минут, удирая задрав рясу от страшных чернокожих троглодитов. Но видимо, ангелы-хранители никогда не оставляли монаха, и он за полгода благополучно (в одиночку!) добрался до Нила, а оттуда вниз по реке до Александрии. Долгое и тягостное путешествие, правда, сказалось в виде существенной потери в весе, ибо питаться приходилось такими тварями, на которых и смотреть-то страшно, не то что есть…
Как бы то ни было, отец Целестин из Александрии смог морем попасть в Константинополь, где быстро наверстал упущенное, разжившись некоторой суммой денег у императорского хрониста, красочно (не без художественных преувеличений — так ведь красивее!) описав тому свои удивительные приключения, добавив к ним немало из разных историй и россказней, слышанных по пути. Размеры вознаграждения за сей «труд» были таковы, что монах смог позволить себе не только сызнова приобрести округлые формы, но и постричь волосы, сбрить бороду и выстричь на макушке тонзуру, к наличию которой отец Целестин относился весьма ревностно. Ну и само собой, он купил себе новую белоснежную рясу, наконец-то сбросив те позорящие монашеский чин лохмотья, что облегали его тело доныне, внушая прочим мысли о том, что этот тип, пожалуй, смахивает на беглого раба.
За минувшие годы его рука не только не отвыкла держать перо, кисть и долото, но освоила ещё один полезный инструмент — меч, ибо отец Целестин был твёрдо убеждён в том, что многие известные святые поступили несколько опрометчиво, позволив язычникам расправиться с собой, не оказав никакого сопротивления. Ну да, конечно, язычников можно простить, «ибо не ведают они, что творят», но иногда следует поставить зарвавшегося варвара на место и с помощью добротной стали.
Раз вечером, в одном из трактиров на окраине Константинополя, монах, изряднейше выкушав доброго белого вина, привезённого с Кипра, пришёл в блаженное состояние и, насколько сие было возможно, трезво рассудил, что хватит мотаться по белу свету. На счету тысячи лиг, пройденных пешком или проплытых на кораблях, десятки обращённых в Истинную Веру дикарей, куча приключений, сделавших бы честь даже знаменитому Одиссею, о котором отец Целестин много читал ещё в юности, в монастыре святого Элеутерия…
Ах, родное аббатство! Где-то сейчас твои белые стены и чудесные кипарисы, дающие тень в жаркий полдень? У отца Целестина слезы навернулись на глаза. Где прохладная, уютная келья? Где, в конце концов, огромные подвалы с созревающим сладким вином? Монах саданул мощным кулаком по столу, да так, что обернулись сидевшие по соседству византийские купцы, чьи пальцы были унизаны бриллиантовыми кольцами. «Где, где! — пронеслась мысль. — Конечно, всё это в Италии! И надо возвращаться туда. Там мой дом, там меня наверняка ещё не забыли. Семнадцать лет для тихой жизни обители не такой уж большой срок. Может, и отец Либерий ещё жив…»
Сказано — сделано.
Проспавшись на широкой лавке в том же кабаке, отец Целестин с первыми лучами солнца кинулся в порт со всей возможною для своего мощного телосложения поспешностью. Довольно он пожил в дивном граде Константина, зарабатывая на жизнь рассказами о приключениях в богатых домах и перепиской старинных манускриптов! Всё, что ему нужно, — с собой, в мешке: запасная ряса, кусок хлеба и вяленого мяса да объёмистая фляга с вином. Да, ещё сохранённый за все эти годы серебряный крест на груди, мешочек с целебными травами и кинжал за пазухой. Что ещё нужно человеку? Только покойный чертог, ожидающий отца Целестина в родной Италии.
Всласть поторговавшись с капитаном сицилийской галеры и призвав на голову этого самого скупердяя капитана всех демонов ада с самим дьяволом во главе, отец Целестин обеспечил себе место и пропитание (свои запасы надо беречь!) до самой Италии, заплатив втрое меньше против расчётов капитана. К полудню они были далеко в море, а давно привыкший к таким путешествиям монах лежал в тенёчке под парусом и бурчал себе под нос что-то о том, что в нынешние времена очень уж вздорожали сии путешествия по сравнению с тем, что было лет десять назад, а также о том, что среди смертных грехов у капитанов судов самыми страшными являются жадность и скупость. Впрочем, отобедав, отец Целестин уже был готов отпустить эти грехи всем и каждому, не исключая самого себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Гарри Поттер и копье Лонгина - Профессор Тимирзяев - Фэнтези
- Требуется Темный Властелин - Алексей Ефимов - Фэнтези
- Легенды Великолесья. Мальчик, который шагнул в вулкан - Марк Волков - Фэнтези
- Лингвоквест “O children” и дары словарей, или Откуда у текста ноги растут - Geraldine Galevich - Справочники / Фэнтези / Языкознание
- Астартед - Tom Paine - Фэнтези
- Наследник-II - Андрей Мартьянов - Фэнтези
- Странник (авторский текст) - Андрей Мартьянов - Фэнтези
- Купеческая дочь замуж не желает (СИ) - Шах Ольга - Фэнтези
- Сфера. Гость из Главного мира - Андрей Силенгинский - Фэнтези
- Дар светоходца. Враг Первой Ступени - Елена Гарда - Городская фантастика / Прочие приключения / Фэнтези