Форма входа
Читем онлайн ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах - Юрий Тавровский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Это «немногое» явно присуще японцам. Ведь храмы, арки и каменные изваяния ставят не только в честь прославленной Фудзи-сан, но и бесчисленного множества гор и горок, рек и речушек, больших и маленьких озер, лесов, утесов, ущелий. Ведь с Фудзи-сан сравнивают десятки похожих, мало похожих и вовсе не похожих на нее гор в разных концах Японии. Ведь чередование времен года, череда сезонов цветения разных деревьев, цветов и трав пронизывают весь уклад жизни и нынешних, отделенных от природы облаками смога и железобетонными стенами японцев, заставляют их менять убранство комнат, набор блюд повседневной и торжественной пищи, даже рисунки и цвет посуды, темы стихотворений…
На любовь японцев к природе, вернее тоску по ней, опирается развитие новой отрасли экономики — число современных гостиниц, традиционных постоялых дворов, курортов на горячих источниках, туристических бюро растет как на дрожжах. Немалые деньги зарабатывают и владельцы всевозможных заведений в окрестностях Фудзи-сан, обслуживающих тот миллион и 100 тыс. туристов, что ежегодно совершают «полумеханизированное» восхождение на нее, и те 160 тыс., что совершают «классическое» восхождение от подножия до вершины. Заодно с ночлегом, завтраком и ужином они «продают» то «самый величественный вид на Фудзи», то «восход солнца над Фудзи», то «зеркальное отражение Фудзи на глади озера».
О многом успеваешь вспомнить, подумать, поговорить за три часа, которые уходят на спуск с вершины Фудзиямы до пятой станции, где проходит граница между все еще девственной природой Национального парка Фудзи и современностью с ее платными дорогами, бетонными шоссе и ревущими двигателями автомобилей. Вспоминаешь не менее красивые и могучие, но гораздо реже воспеваемые художниками и поэтами вулканы своей родной Камчатки — Ключевской, Авачинский, Корякский… Думаешь о том, как много нужно еще сделать у нас дома, чтобы укрепить, так сказать, материальную базу любви к родному краю — проложить удобные дороги и тропы, построить гостиницы и курорты, напечатать новые карты, путеводители по прославленным и еще не хоженным туристским маршрутам. Заводишь разговор о ценности японского опыта создания системы национальных, префектуральных парков, о немалых усилиях и средствах, которые тратятся ради сохранения природы.
Спускаясь с вершины, чаще смотришь по сторонам, видишь лучше и больше. Замечаешь множество защитных стен, ловушек для камней и иных сооружений, призванных ослаблять последствия обвалов, которые уродуют склоны Фудзи-сан. Ежегодно обвалы и камнепады «выгрызают» свыше 200 тыс. кубометров породы из тела Фудзиямы. На юго-западном склоне уже образовалась огромная «вмятина» шириной в шесть футбольных полей и глубиной в сотню метров. Она наглядно показывает, что нависшая над Фудзи-сан угроза «разорваться» очень реальна.
Если не принять решительных мер, то «вмятина», образовавшаяся вдоль течения небольшой речки Осава, расползется вверх и вниз и классический конус священной горы японцев через сотню-другую лет станет историей, преданием. Решительные меры стали предпринимать с 1984 г., когда после десяти лет исследований и экспериментов на текущей с вершины речке стали строить бетонную стену высотой 5 м и длиной 17 м. Ученые надеются, что наложенная «перевязка» по крайней мере замедлит гибель символа Японии. Но проблемы Фудзи-сан не исчерпываются одними лишь камнепадами и обвалами. Чуть ниже пятой станции начинаются мертвые и полумертвые леса — жертвы кислотных дождей. Дорогую цену платит растительный и животный мир горы-заповедника за соседство с Токийским промышленным районом. Ядовитые испарения не признают заповедных границ, их не остановит никакая, пусть даже многометровой высоты стена.
Чем ниже спускаешься из заоблачных высей на грешную землю, тем больше деталей различаешь в облике Страны восходящего солнца, таком безупречно-правильном и загадочно-экзотичном издали.
Без Фудзи-сан не поймешь Японию, не узнав Японию, не оценишь Фудзи-сан, то приветливо сверкающую своей седой вершиной, то сурово укутанную в серую мантию тумана.
Наступление «стальных воротничков»
Жителю японской столицы, центр которой императорский дворец, лежит всего в ста километрах по прямой от вершины Фудзи-сан, увидать легендарную гору не так-то просто. Дело не только в том, что примерно половина этого расстояния поглощена огромным Токийским промышленным районом, жилые кварталы и заводы которого полностью изменили ландшафт, закрыли воспетые средневековыми художниками виды на гору Фудзи. Главным виновником не назовешь даже смог, «выдыхаемый» миллионами столичных автомашин, тысячами фабрик, сотнями тысяч отапливаемых керосиновыми печками жилищ примерно 12 млн обитателей «большого Токио». Статистика показывает, что Фудзияму можно видеть хотя и не каждый третий день в году, как это было в начале века, но и не раз в 16–17 дней, как случалось в 60-е годы, в период катастрофического загрязнения воздуха. В середине 80-х годов примерно раз в семь дней то по-летнему коричневатый, то белоснежный конус Фудзи можно было «поймать» с крыш высоких зданий. Но мало кто из жителей выделяет время на такие «восхождения». Ритм их жизни подчиняется вовсе не тому камертону, по которому живет вечная Фудзи-сан. Эта частая, чеканно-четкая чечетка токийской круговерти поначалу просто оглушает, а затем подчиняет своей логике чередования важных, очень важных, еще и еще более важных дел, событий, встреч…
Только через полгода суетной токийской жизни состоялась моя первая настоящая встреча с вечным символом Японии. После трех часов езды в комфортабельном, но еле движущемся из-за заторов автобусе группа журналистов с радостью устремилась в распахнувшиеся двери. Чуть не задыхаешься от непривычно чистого воздуха, от подавляюще величественного вида неожиданно выросшей совсем рядом Фудзиямы. Встречающие гостей сотрудники завода «Фудзицу Фанак» удовлетворенно улыбаются: психологическая встряска от вида главного из «чудес японского света» настраивает на соответствующее восприятие чуда поменьше. Построенный у подножия Фудзи завод, где роботы заняты размножением себе подобных механических работяг, стал практически обязательным местом посещения для сотен групп бизнесменов и журналистов, правительственных делегаций, приезжающих в Японию глав государств и иных знаменитостей.
Обычный заводской цех. Пахнет горелым маслом и металлом. Монотонно гудят станки. Только осмотревшись по сторонам, понимаешь всю необычность, а вернее, непривычность происходящего. В протянувшемся на сотню метров цехе почти не видно людей. У токарных, фрезерных, сверлильных станков стоят роботы. Не те чудища, которые на экранах телевизоров восхищают японских детей дуэлями на лазерных мечах, а весьма прозаически выглядящие установки в одинаковой желтой «форме». Вот двупалая «ладонь» судорожным движением захватывает заготовку и подносит ее к резцу. Через несколько секунд деталь, отточенная в соответствии с заложенной в памяти программой, оказывается на столике для готовой продукции. Время от времени между станками проезжает транспортный робот — тележка, доставляющая с полностью автоматизированного склада заготовки и увозящая готовую продукцию. Попискивая и мигая красными лампами, робот-тележка движется вдоль проложенных в полу бороздок, по которым ее «мозг» получает приказы.
«Наше предприятие пока роботизировало не весь производственный процесс, — объяснял директор завода Хиромити Ситида. — Хотя мы заняты выпуском именно сборочных роботов, на нашем собственном сборочном конвейере до сих пор сосуществуют рабочие и роботы, так сказать, «синие воротнички» и «стальные воротнички». Наша фабрика считается одной из самых роботизированных: на 150 роботов приходится 100 людей. Только два десятка из них заняты сборкой, а остальные проверяют качество, пакуют готовую продукцию, занимаются снабжением, управлением. Фабрика работает в две смены, причем в ночную смену, когда производится лишь изготовление деталей и частичная сборка, на всем предприятии остается один дежурный «на всякий случай».
Идем дальше вдоль ярко-желтой линии, показывающей границу зоны безопасности. Директор обращает внимание на то, что у каждого робота есть свое имя. С удивлением обнаруживаю, что остановился прямо напротив своего тезки: на коробкообразном корпусе четко выведены латинские буквы «Юри». Каждому роботу присвоено название цветка, а «Юри» по-японски значит «лилия».
«Все эти «лилии», «камелии», «хризантемы» и «ромашки» способны обрабатывать детали весом от одного до тысячи килограммов с точностью плюс-минус 5 микрон, — продолжал директор Ситида. — Ежемесячно мы выпускаем 100 штук промышленных роботов двух типов — сборочные и способные изготовлять детали. Конечно, сам по себе робот мало что может сделать. Он лишь часть системы, в которую помимо него входит станок, снабженный мини-ЭВМ, или же обычный станок плюс контрольный компьютер».
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах - Юрий Тавровский бесплатно.
Похожие на ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах - Юрий Тавровский книги
- Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола] - Дмитрий Калюжный - Публицистика
- Солнце восходит на западе - Николай Февр - Публицистика
- Аэрофобия - Василий Ершов - Публицистика
- Молот Радогоры - Александр Белов - Публицистика
- Советский Союз, который мы потеряли - Сергей Вальцев - Публицистика
- Подземка - Харуки Мураками - Публицистика
- В Поисках Роста - Уильям Истерли - Публицистика
- Русское солнце - Андрей Караулов - Публицистика
- Четвертая мировая война - Юрий Петухов - Публицистика
- Шерше ля нефть. Почему наш Стабилизационный фонд находится ТАМ? - Николай Стариков - Публицистика
