Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы поймите, мистер Томсон, — говорила дама, — ведь это же чудовищное, неслыханное самодурство. Лишить наследства своего сына и назначить наследником по жребию одного из граждан города Сан-Франциско... Это... это... возмутительно! Я не нахожу слов... Это варварство какое-то... Томас — его сын — участвует в жеребьевке наравне с какими-то грузчиками и зеленщиками... Я не могу!.. Я умру!.. Сам!.. Сам!.. Где он?.. Сам!..
В гостиную просунулась широкая рожа негра.
— Сам, дайте мне воды... только очень холодной. Нет! Холодного шампанского! Скорей! Да, мистер Томсон. Я глубоко возмущена... Ну, пусть он сердит на меня, за то, что я не уберегла Эдуарда... Ну, чем же я виновата?.. И потом... это было так давно! Я, правда, всегда подозревала, что старик на меня сердится, но я никак не могла предполагать, что ненависть его так глубока, что он вздумает мстить нам так жестоко. Из любви к внуку лишить наследства сына! Я не знаю... как назвать это!.. Мистер Томсон! Неужели нет закона, который запрещал бы подобное самодурство?.. Я уверена, что такой закон должен существовать. Нельзя же позволять людям совершать такие злые, мерзкие поступки.
Джентльмен покачал головой.
— Поскольку мистер Ринган находится в здравом уме и твердой памяти...
— Какой же здравый ум?..
— Однако все самые лучшие психиатры...
Негр вошел в комнату с бокалом шампанского на подносе. На том же подносе лежала телеграмма.
Молодая женщина схватила депешу и быстро проглядела ее. Она вздрогнула.
— Прочтите! — сказала она мистеру Томсону взволнованно и испуганно.
Тот стал читать, и брови его при этом поднимались все выше и выше. Однако он не забывал коситься на сигарный пепел.
— Гм... приостановить жеребьевку хотя бы на час! — произнес он. — Легко сказать...
— В чем дело?... Почему он это просит?
— Может быть, он...
Мистер Томсон осекся и посмотрел на негра, который почтительно стоял с полным бокалом на подносе.
— Вон! — крикнула ему мистрис Ринган.
Сам мгновенно вылетел из гостиной и, очутившись за дверью, для успокоения осушил бокал.
— Я думаю, мистрис Ринган, что Томас, пока он ехал из Нью-Йорка, ничего не знал о жеребьевке. Приехав теперь во Фриско...
— Эта телеграмма еще с дороги.
— Ну, он мог, конечно, узнать и в дороге об этом... Естественно, что он просит подождать... Может быть, он надеется еще как-нибудь уговорить отца.
— Эго невероятно. Он знает его характер. Знает, что отец не может ему простить того же самого, чего он не может простить и мне. Но как приостановить жеребьевку? Это нужно сделать!
Мистер Томсон пожал плечами.
— Я попробую поговорить с врачами, — сказал он.
— Да, да... пожалуйста.
Старый джентльмен слегка поклонился и, осторожно держа сигару, направился к двери. Когда он растворил ее, мистрис Ринган увидала, как по огромному, ярко освещенному залу лакеи катили какие-то странные барабаны, поставленные на тележки с резиновыми шинами. То были три урны, одна из которых в недрах своих таила имя будущего миллиардера.
Молодая женщина упала на диван и от досады расплакалась.
Мистер Томсон шел между тем по залу, озираясь по сторонам. Публика, находившаяся в зале, на этот раз представляла довольно странное зрелище. Возле громадной двери на террасу стояли три представителя от населения, окруженные адвокатами, членами муниципалитета и наиболее ловкими журналистами, сумевшими с помощью «чаевых» проникнуть во дворец умирающего миллиардера.
Представители населения были: Тфайс — колбасник, мистер Кроунс — часовщик, и Джек — полувор, полунищий. Тфайс был толстый человек, с почтительным удивлением глядевший на окружающее его великолепие; Кроунс, похожий на аиста, мрачно и уныло ковырял во рту зубочисткой; а Джек, веселый парень, хихикал потихоньку в кулак от удовольствия. Он был, видимо, доволен, что влип в такую интересную историю.
В другом углу зала сидела группа обиженных дальних родственников. Они, хотя особенно и не могли надеяться на наследство, однако обижались уже на то, что Ринган не захотел выделить их из общей толпы санфранцискских граждан.
— Ну, на сына он зол, а мы при чем?
— Хотел его наказать, оставил бы нам.
— Я всегда говорила, что он бессердечный человек. Совершенно бессердечный!
— Ну, уж это разумеется!
Особою группою держались доктора. Среди них стоял приехавший из Нью-Йорка знаменитый профессор и, презрительно кривя рот, пожимал плечами.
— Если бы я знал, — говорил он, — что придется иметь дело с таким самодуром, я бы не приехал... Я не могу мчаться сломя голову четверо суток в экспрессе, чтоб потом мне предпочли какого-то горохового шута...
— Чорт знает что! — говорили почтительно другие врачи. — Это в самом деле возмутительно.
— Если бы я был мальчишкой...
— Ну, тогда другое дело...
— А то ведь я... Я бросил все свои дела... университет... лекции... Я не понимаю!
К этой группе подошел мистер Томсон.
— Скажите, мистер Бумбинг. — обратился он почтительно к знаменитому врачу, — как вы полагаете, можно ли было бы отложить жеребьевку еще на час?.. Дело в том, что сын мистера Рингана очень просит об этом... Он телеграфировал... Он едет.
— При чем тут я?.. Он не желает со мною разговаривать... Обратитесь к этому... индейцу какому-то...
— Но по вашему мнению...
— Я уже говорил свое мнение... Но я не могу высказаться вполне определенно, пока я его основательно не исследую.
— А он не дается, — ввернул молодой врач.
— Да... Он, изволите ли видеть, больше доверяет какому-то индейскому колдуну... Ну и пусть... пожалуйста... Я только удивляюсь...
— Но вы все же полагаете?..
— Он может умереть с минуты на минуту.
— Но почему он все-таки откладывает жеребьевку?
— Он уже не откладывает... Видите, урны стоят у его дверей.
— А почему он откладывал до сих пор?
— Не знаю.
— По каким-то своим соображениям! Чего-то все ждал!..
— А если сказать, что сын его просит?
— Нет, нет... Он не может слышать его имя. Он страшно рассердится.
Мистер Томсон поглядел на урны и покачал головой. Потом он снова покосился на сигару. Она уже сгорела почти наполовину, а голубой пепел все еще не падал.
* * *В огромной спальне миллиардера был полумрак.
Лишь возле его кровати горела маленькая электрическая лампочка с красным шелковым абажуром, и этот таинственный красный свет привлекал внимание людей, толпившихся у ворот дворца.
Джон Эдуард Ринган, золотой король, самый богатый человек в Калифорнии, лежал на широком ложе под балдахином, обложенный подушками и вытянув свои длинные худые руки на голубом шелковом одеяле. Лицо его было бледно и сурово. Копна седых волос обрамляла высокий лоб, серые строгие глаза пристально смотрели на сидевшего возле постели прямо на ковре старого, пестро разрисованного индейца.
- Дикий берег - Татьяна Ефремова - Прочие приключения
- Виселица на песке - Моррис Вест - Прочие приключения
- На ничейной реке - Александр Владимирович Неверов - Альтернативная история / Космоопера / Прочие приключения / Повести
- Золотой поезд - Владимир Матвеев - Прочие приключения
- Она – змея. Он – ворон - Лина Шамой - Прочая детская литература / Любовно-фантастические романы / Прочие приключения
- Властелин золотого креста. Книга 2 - Геннадий Эсса - Прочие приключения
- Жизнь мальчишки - Роман Горбунов - Прочие приключения / Детские приключения / Периодические издания
- Властелин золотого креста. Книга 1 - Геннадий Эсса - Прочие приключения
- Ирбис. Том 3: Пепел Часть 1 - Андрей Мошков - Прочие приключения / Фэнтези
- Новогоднее путешествие Большой Лужи - Борис Алексеев - Прочая детская литература / Прочие приключения / Прочее