Кстати, передай мою огромную благодарность своему повару — я давно так вкусно не завтракала.
— Это, блядь, просто смешно. — Я почти уверена, что слышала, как он только что скрипнул зубами.
Вадим редко ругается, так что я уже заметила закономерность — делает он это только когда довели «до ручки». Меня вон даже разок послал, хотя я почти без обид.
— Спасибо за предложение, Авдеев, но всем будет лучше, если я больше не буду у тебя появляться. Мне в жизни и так проблем хватает — искать хороший натуральный парик после очередной встречи с твоим «попугаем» мне некогда.
— Если тебе так это не нравится — почему бы просто не сказать об этом прямо и не дать мне решить вопрос?!
— Да мне плевать на Михайлевскую и ее шпильки. Тем более, все было почти цивилизовано.
— Я про нас, Валерия.
— Нет никаких «нас», Авдеев.
— Как же я мог забыть. Хорошо, ладно, не хочешь — не приезжай. Не настаиваю.
— Угу.
— Мне ни одна женщина так мозг не выносила, Валерия как ты.
— Смахивает на комплимент.
Слышу где-то на заднем фоне голоса и вкрадчивый женский голос, который по-английски говорит, что все уже собрались и ждут только его. Вадим чертыхается.
— Мне нужно идти, Валерия. У меня тут очень нетерпеливые янки — есть не могут, так хотят всучить мне свои деньги.
— Хорошего дня, Авдеев.
На этот раз я первой выключаю разговор, берусь за пару кремовых «лодочек», а потом в сердцах пихаю их куда попало, не по цвету и не по типу. Ладно, видно разобрать вещи сегодня не судьба — настроение заниматься этим только что резко улетучилось.
Оставляю груду вещей возле гардеробной, мысленно ставлю галочку напротив пункта «никудышная хозяйка» и перебираюсь в ту часть лофта, где совсем нет мебели. Здесь есть большое окно на не солнечной стороне, так что если поставить кроватку, то солнце будет в окна только во второй половине дня — уже не такое жаркое и рассеянное. В угол можно полки и стеллаж, слева шкаф. Нахожу в Пинтересте пару примеров того, как можно обустроить детскую, заодно понимаю, что нужен еще пеленальный стол и кресло-качалка для удобства.
Я ни черта об этом не знаю.
Я даже про пеленальный стол слышу чуть ли не впервые в жизни и вообще не понимаю, как и на что нужно обращать внимание при выборе детской мебели. У меня начинают мелко дрожать руки, и чтобы хоть как-то справиться с приступом паники, хватаю телефон и вбиваю туда поисковый запрос: «как выбрать пеленальный стол». Читаю, ничего не понимаю. Вбиваю следующий, и еще один, и еще: какой должна быть коляска, какие бывают молочные смеси, во сколько лезут первые зубы, как понять, что ребенок не развивается правильно.
И где-то посреди всего этого хаоса, не понимаю как набираю Шутова.
Знаю, что у него там работа — не просто же так поехал на другой конец света, хотя разница у нас всего пара часов. Почти наверняка он не ответит, но мне так нужно, чтобы ответил. Чувствую, как мокро становится за ухом, пока прижимаю к нему телефон.
Два гудка, три, четыре.
«Абонент не может принять ваш звонок…»
Смотрю на телефон. Там действительно ничего нет.
Набираю еще раз.
Ситуация повторяется зеркально.
На смену паники за свою полную неготовность к материнству, накатывает первая волна ужаса. А что если он снова ничего мне не сказал? Соврал, что здоров, а на самом деле… И где-то там, очень-очень далеко отсюда, прямо сейчас… Или, может, пока я валялась в постели и мурлыкала с Авдеевым, мой самый необходимый человек на свете…
Я судорожно хватаю ртом воздух, но в легкие не попадает ни грамма.
Бегу на кухню, откручиваю кран, набираю в ладони воды и жадно пью, чтобы хоть как-то растворить стоящий в горле ком. Легче становится, но ненамного. Кому мне позвонить? У кого узнать про него?! Может быть, Шутов специально заставил меня надеть это проклятое кольцо? Провернул очередной свой хитрый план с претензией на долбаное благородство, типа, я теперь имею право распоряжаться всем его имуществом?
Пробую набрать его еще раз, но руки так дрожат, что он выпадает из рук.
Падаю на колени, тыкаю в экран, но он не включается.
Не включается!
— Нет, пожалуйста… — Слезы градом, как бы не пыталась их стереть — ничего не вижу. — Пожалуйста, придурок, пожалуйста… Не поступай так снова…
Экран на секунду загорается и снова гаснет.
Я пытаюсь успокоить себя, вспомнить о том, что Дима учил никогда не терять голову. Что бы не случилось — мыслить трезво. «Собралась, разгребла проблемы, а потом — реви».
Хорошо, прямо сейчас нужно взять себя в руки. Я же просто накручиваю, так? Это просто взрывной коктейль из нервов и гормонов. В мире существует сотня причин, по которой человек в конкретный момент времени не может взять трубку. Десяток я могу назвать сходу. Шутов сказал, что я для него дороже всех на свете — после таких слов он не может поступить со мной как раньше. Он мудак и придурок, но, если я ему дорога — он бы не позволил мне совсем ничего не знать.
Я снова пытаюсь включить телефон, но с каждой неудачной попыткой в голове все громче и громче: «Он бы не сказал, он бы ни за что не сказал…»
Эти проклятые телефоны не вырубаются даже если падают с трехметровой высоты или бултыхаются в ванну, но мой решил выключиться от короткого сальто на пол с высоты кухонного стола! Спокойно, еще не очень поздно, какой-нибудь магазин мобильной техники точно работает. В квартале от моего дома точно есть большой салон.
Я хватаю первые подвернувшиеся под руку вещи, обуваюсь, бросаю взгляд в зеркало, чтобы собрать лезущие в глаза волосы, и из моей груди раздается нервное бульканье: на мне те ужасные мешковатые вещи из магазина для байкеров, и кеды, которые Дима так заботливо на мне зашнуровывал. Скрещиваю пальцы и мысленно клянусь, что если прямо сейчас он позвонит и скажет, что просто был в это время где-то, где не ловит связь — я куплю себе еще три таких мешка и буду носить на каждое свидание к нему. Пусть подкалывает, пусть смеется, пусть находит для меня хоть миллиард новых шуток — все равно.
«Просто позвони, умоляю…»
Я заклинаю взглядом совершенно и окончательно потухший телефон, но, видимо, Вселенной недостаточно такой моей жертвы, потому что ничего не происходит.
До магазина добираюсь буквально бегом, залетаю внутрь, прошу
