произнес ненавистное Амаре имя, что женщина окончательно струсила — все пропало!
Одновременно ее пронзила тяжелая, тугая, яростная ревность к падчерице.
Нет!
И тут вдруг Грэм, не отдавая себе отчета, задумчиво взболтнул жидкость в бокале и залпом выпил.
Женщина чуть не закричала от облегчения.
Ну, вот и все.
Теперь все пойдет по плану.
Теперь ты мой.
— Она распылила перед ним дурман, Грэм. Большое облако дурмана, — зачастила она. — Поэтому дракон отреагировал на нее так спокойно. Виола хорошо подготовилась.
С огромным удовлетворением отметила, что радужка глаз мужчины вспыхнула кроваво-красным.
Свежий яд скорпены подействовал так быстро, как и ожидалось!
Словно в подтверждение этого, до того спокойный, сдержанный и задумчивый, Грэм грязно выругался и швырнул фужер об стену — он разлетелся тысячей осколков.
— Дурман токсичен даже в малых дозах! — прорычал он и поднялся. — Ради глупой прихоти эта мразь подвергла опасности не только жизни людей, но и моего дракона. Она за это ответит!
Глаза Грэма налились злобой.
Амара физически ощутила волны дикой агрессии, которые пошли от него.
Яд скорпены вызвал в нем бурю. Чистую, неконтролируемую ненависть, направленную на Виолу.
Теперь он не будет слушать доводов разума и своего дракона. Яд ослабит связь с его сиблингом. Слуги или свидетельницы могут болтать, что угодно.
Виновная найдена!
Теперь он захочет убить ее с особой жестокостью.
Пока-пока, надоедливая Виола. Твои часы сочтены.
О да, Грэм Фрейзер своими собственными руками убьет надоедливую женушку! А когда его кинут в темницу за страшное преступление, от убийцы отвернутся все.
Абсолютно все, кроме нее, Амары.
Она будет управлять его поместьем, и навещать в тюрьме.
Она будет заботливой и милой. Его единственной опорой и поддержкой.
За убийство, совершенное в состоянии аффекта, ему не дадут много. Год, может, два. А, может, пару месяцев.
Ведь царь слишком ценит адмирала, который единственный может справиться с русалочьей угрозой.
Амара будет ждать и поддерживать Грэма все это время. Станет единственной, кто поможет его в этой страшной ситуации. Целиком и полностью встанет на его сторону, протянет руку…
И не только.
И вот тогда, преисполненный благодарности за такое самопожертвование, Грэм Фрейзер уже никуда от нее не денется.
Он сделает Амаре предложение руки и сердца, едва переступит порог темницы.
— О да, мой дорогой, мой любимый адмирал. Никакая Виола не твоя истинная, она просто мразь, которая убила твою мать, — уже даже не скрывая торжествующей улыбки, пропела Амара. — Пришло время наказать ее за это. Накажи Виолу, мой адмирал. Накажи прямо сейчас!
ГЛАВА 46
Я стояла на балконе, а в моих наушниках играла Ванесса Мэй.
«Storm».
Ладно, ладно, признаю, никаких наушников не было.
Откуда им взяться в этом мире?
И все-таки любимая композиция звучала, не в каких не в наушниках, а прямо в моей голове.
Потому что над морем разыгрался настоящий шторм.
Это была стихия. Буря. Девятый вал.
Грозовое небо то и дело разражалось молниями, а черные волны размером с многоэтажный дом катили и катили на берег.
Проливной дождь барабанил по крыше виллы, по огромным глянцевым листам, по плитке дорожек, пару часов назад раскаленной от знойного солнца.
Где-то далеко над бушующим морем, на самой границе видимости образовалась гигантская черная воронка, которая надвигалась на ощерившийся ставнями и укрытиями город.
Смерч.
Это был самый настоящий смерч.
Потрясающе красиво…
И страшно.
Черное небо.
Черным черно в комнате, озаренной лишь только одним сиянием световых рун.
— Адмирал велел вам спуститься к ужину.
Незнакомая служанка сказала это и быстро исчезла, будто испарилась в воздухе.
Почему меня терзают плохие предчувствия?
Шлеп-шлеп-шлеп…
Шлеп-шлеп…
Морской котик прошлепал ко мне ластами по паркету и положил умильную морду прямо на колени.
После того, как я выцарапала его из лап дракона, этот малыш не отходил от меня ни на шаг.
Я потрепала его по пушистой голове и поднялась.
— Ладно. Я должна пойти. Я не трусиха. Я не испугалась его дракона! И самого Грэма Фрейзера я тоже не боюсь.
Но сердце испуганно билось в груди, утверждая обратное.
Гостиная была скудно освещена, будто в ужастиках.
Свет падал так, что ровно половины лица мужа со шрамом не было видно. Она терялась во мраке, она была скрыта тенями.
Лишь одно я могла утверждать точно.
Он все так же красив.
С этим его чеканным профилем, чувственными губами и мрачными глазами, которые вспыхивали пугающим кроваво-красным.
Слишком красив.
Я молча села напротив Грэма, не притрагиваясь к пище.
Стол, накрытый белой скатертью и под завязку заставленный самыми роскошными яствами.
Вот только здесь не было курицы. А голодной мне почему-то страшно захотелось именно ее.
— Итак, расскажи, Виола. Что же тебя сподвигло сунуться к моему дракону?
— Ничего.
— У меня другая информация.
Обманчиво спокойный, Грэм отхлебнул из кубка. А я вся сжалась.
За окном барабанил дождь, на море бушевала гроза.
А он в этой полутемной комнате сидя за столом прямо напротив меня при изредка вспыхивающих молниях выглядел жутко, как маньяк из фильма ужасов.
— Советую ее проверить. Она недостоверна.
— Да что ты говоришь, скудоумная?
Его губы изогнулись в прихотливой и мрачной усмешке.
Что ж, я не удивлена, что муж мне не верит.
Чувствую, доказывать свою правоту бесполезно. Как об стенку горох.
— Амара уже наплела с три короба?
— Амара говорит правду. А вот ты, душа моя, лжешь. Постоянно лжешь, изворачиваешься, притворяешься. Пора ответить за свои слова.
За окном разразился гром, и следом ударила молния. Совсем близко, прямо в саду.
— Господи, как можно быть таким твердолобым идиотом? — в сердцах воскликнула я. — Это она изворачивается, лжет тебе. Постоянно! Мало того, что она тебя обворовывает… Она — убийца! Это она столкнула меня с того балкона, а потом хотела снять этот браслет с рунами жизни, когда ты ушел! Она донесла тебе, что я принимала противозачаточные, но это тоже был обман. Когда я была в коме, я все видела, все слышала, все ощущала! Это она повела курятник к дракону, надеясь предстать перед всеми твоей истинной! А после обвинила в этом меня, чтобы перед тобой подставить. Более того, именно Амара советовала мне делать все эти косметии, изуродовавшие мою естественную красоту. Бабулька хочет избавиться от меня, окрутить тебя вокруг пальца и женить на себе! Я знаю, что ты меня ненавидишь, но это не повод не признать очевидные вещи, Грэм!
Я не собиралась, но выпалила все это на эмоциях, хотя понимала — он мне снова не поверит.
Слишком велико влияние гадины.
Интересно, чего такого
