Потом Дюран часами беседовал по телефону с официальными лицами, пытаясь держать ситуацию под контролем. Снова и снова он и Кавелли объясняли, что и почему необходимо предпринять, но случившееся было настолько беспрецедентным, что каждый представитель власти стремился переложить ответственность на кого-то другого. Координация казалась невозможной.
Ответственные люди в Министерстве здравоохранения и в Службе защиты от эпидемий отказались заниматься обеззараживанием собора Святого Петра, пока в нем находится террорист, а швейцарская гвардия не могла его обезвредить, поскольку собор был заражен. Через два часа у Монтекьесы стали проявляться первые симптомы болезни. Кавелли и Дюран, наблюдая за экраном, в ужасе смотрели, как он отчаянно бродит по собору, видимо, пытаясь найти выход. В какой-то момент он упал и больше уже не вставал. Только слабые подергивания и конвульсии свидетельствовали о том, что он все еще жив. Кавелли благодарил судьбу за то, что передаваемое камерами изображение было таким нечетким. К пяти часам утра все было кончено. Анджело Монтекьеса больше не подавал никаких признаков жизни.
XLIII
На рассвете Кавелли покинул охранный центр, ему там больше нечего было делать. Полковник Дюран попросил его быть на связи в ближайшие дни на тот случай, если при работе с государственными органами еще раз потребуется его помощь в качестве свидетеля или возникнут еще какие-либо вопросы. Кавелли пообещал это и вернулся в свою квартиру. Смертельно усталый, он упал в постель и тут же погрузился в глубокий сон без сновидений.
В течение нескольких следующих дней он внимательно следил за средствами массовой информации, но ни в Санто-Стефано-ди-Сессанио, ни в Сан-Кандидо, ни в каком-либо другом месте вспышек чумы не произошло. Упоминаний об Анджело Монтекьесе он в прессе тоже не нашел.
Впервые за долгое время Кавелли посетил генеральную аудиенцию папы римского. Ему было особенно приятно видеть и слышать, что все прошло как обычно, без каких-либо пророчеств.
На третий день утром у Кавелли зазвонил телефон. Полковник Дюран поинтересовался, не хочет ли Кавелли составить ему компанию в прогулке вдоль Тибра. Кавелли пришлось взять себя в руки, чтобы не выказать удивления. Естественно, он согласился.
В указанное время Дюран уже ждал его на набережной. Он был одет в штатское и поприветствовал Кавелли на удивление неформально.
Как многие люди, преуспевшие в профессии, он явно чувствовал себя неуверенно и неуместно вне своей привычной среды. Только после того как они немного прошлись, он достаточно освоился, чтобы заговорить:
— Думаю, мне не нужно объяснять, что…
Кавелли мысленно завершил про себя эту фразу, прежде чем Дюран произнес ее до конца:
— …Все, что я скажу, конфиденциально и говорится мною неофициально.
Кавелли привычно подтвердил:
— Разумеется, синьор Дюран.
Он намеренно избегал упоминать его воинское звание, чтобы подчеркнуть частный характер беседы. Дюран продолжил:
— Вот почему мы встречаемся здесь, а не в моем офисе. Я считаю, что вы имеете право знать, как обстоят дела.
— Спасибо, я это очень ценю.
— Прежде всего: все факты, о которых вы рассказали, подтвердились, но вы, конечно, и сами это знаете. Тело Анджело Монтекьесы вынесли из собора, соблюдая самые строгие меры безопасности. Он умер от очень агрессивной формы чумы. Бóльшая часть собора Святого Петра загрязнена, в основном, вероятно, потому, что он бродил повсюду в поисках выхода. В настоящее время обеззараживание ведется под строгим контролем Министерства здравоохранения, мы продвигаемся довольно быстро, но, вероятно, пройдет еще несколько дней, прежде чем мы сможем снова открыть собор для публики.
Дюран опасливо покосился на женщину с коляской.
— Следующий пункт: лаборатория Монтекьесы. Поскольку вы уверили меня, что у него имеются сторонники в полиции и правительстве, я пошел неофициальным путем и обратился к офицеру полиции в Риме, которому я абсолютно доверяю. Этот человек увлекся расследованием всерьез, возможно, даже немного превысил свои полномочия. Он провел обыски в лаборатории Монтекьесы в Риме, в его особняке на Повелье и офисах его компании. Допросы сотрудников все еще продолжаются, но похоже, что никто из них не был посвящен в планы Монтекьесы, а тот предпочитал действовать в одиночку, опираясь только лишь на помощь своего секретаря. Это просто безумие, сколько всего могут натворить два решительных человека, обладающих преступной энергией.
— Да, вместе с миллиардами бактерий.
Дюран сосредоточенно прищурил глаза, прежде чем продолжить. Он терпеть не мог, когда его перебивали.
— Документы Монтекьесы, похоже, подтверждают эту версию. Но это еще не все: в его сейфе найден какой-то религиозный манифест, видимо, послание для будущих историков, в котором он подробно излагает свой план. Этот человек действительно был совершенно безумен.
— Несомненно. И гениален. Ужасная и редкая комбинация.
— Бог знает. Во всяком случае, не думаю, что понадобится еще кого-то привлекать и арестовывать. Конечно, мы продолжим следить за ситуацией, но в настоящее время, похоже, нет опасности, что эти страшные вещи продолжатся.
— А как насчет офицеров полиции и членов правительства, которые поддерживали Монтекьесу?
Лицо Дюрана исказила болезненная гримаса.
— Боюсь, ничего. Плохо то, что мы не знаем, кто они такие, и даже если найдем улики в документах Монтекьесы, нет никаких фактов, которые можно предъявить этим людям в качестве обвинения. Хорошая новость заключается в том, что хоть они, несомненно, религиозные фанатики, но их задача заключалась лишь в том, чтобы защищать Монтекьесу. Без лидера им делать нечего, дело закрыто.
Дюран на мгновение задумался, прежде чем перейти к следующему пункту своего списка.
— Что касается смерти секретаря Монтекьесы… — он искоса посмотрел на Кавелли. — Не совсем ясно, при каких обстоятельствах он погиб, я предполагаю, что у вас тоже есть какая-то версия, но…
Он помолчал немного, ожидая, не станет ли Кавелли возражать, а затем невозмутимо продолжил:
— …Предполагается, что между ними произошла ссора и Монтекьеса застрелил его. На самом деле, конечно, мы могли бы исследовать тело Монтекьесы, посмотреть наличие следов пороха, оставшихся после выстрела. Но, учитывая сильнейшее бактериальное заражение трупа, мы отказались от этой идеи. К настоящему времени тело кремировано, и, таким образом, эта часть дела также окончательно закрыта.
— Спасибо.
Кавелли почувствовал облегчение и благодарность. Ведь он хотел помешать Монтекьесе распространить чуму, а Мариано намеренно встал между ними. Кавелли чувствовал, что поступил правильно и что в подобной ситуации снова сделал бы то же самое. Его совесть вполне успокаивали эти мысли, но как это метко говорится: «В открытом море и в суде ты в руках Божьих». Как знать, чем могло бы закончиться для него многомесячное судебное разбирательство. Он был почти уверен, что полковник Дюран и при других обстоятельствах оказал бы ему эту услугу, но понятно, что сейчас он в первую очередь заботился о защите интересов Церкви. Если бы СМИ стало известно, что житель Ватикана, пусть и не занимающий там никакой должности, застрелил кого-то в соборе Святого Петра, это было бы чревато массой неприятностей и вызвало бы множество неудобных вопросов. Официальная версия звучала ясно, а главное, устраивала судью, по крайней мере в том, что касается Кавелли и Ватикана. Неизвестно, конечно, как посмотрит на деяние Кавелли Высший судия, но до этого момента еще далеко.
— Что касается научного руководителя проекта Монтекьесы, — голос Дюрана внезапно стал приглушенным. — Я, не упоминая о вас, незаметно поинтересовался ее судьбой. Тела доктора де Луки и колоннелло Адельфи были найдены довольно близко к тому месту, которое вы указали. По-видимому, их обоих швырнуло течением на камни.
Кавелли побледнел, Дюран заметил это и тихо добавил:
