Форма входа
Читем онлайн Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Антифашисты попадали в ссылку не потому, что не желали уехать куда-то, а потому, что побег рисовался гомерически трудным делом. Диссиденты полагали диктатуру судьбой, и неизбежным представлялось соглашение с властями. Считалось, что несильная двойственность жизни соответствует необходимому и законному налогу, выплачиваемому за выживание.
Это вроде того как если бы ныне вдруг обнаружилось, что некто, впоследствии отсидевший десять лет в сталинском ГУЛАГе, до посадки написал заявление в поселковый совет с просьбой о выдаче пособия. Ну и что, судить его моральным судом? В сталинской России все писали подобные заявления. Это не значит, что человек пособничал сталинизму. Этические судилища всегда должны вершиться с учетом исторической ситуации.
Очевидное-потаенное[242]Дискуссия эта не нова, но, естественно, теперь, когда правые у нас у власти, она вспыхнула с обновленной силой, поскольку, как справедливо было сказано, «историю пишут победители»[243]. Поэтому не проходит дня, чтобы мы не получали приглашений пересмотреть события последних шестидесяти лет, которые доминирующая культура якобы от нас утаивала.
Любой историк обязан заново пересматривать документы по своему вопросу, будь этот вопрос даже столь изученным, как битва при Пуатье[244]. Может, он прочтет документы и докажет, что данная битва не столь уж важна для истории, как принято думать. Однако если историк вдруг заявит, что пересматривать события необходимо по той причине, что доминировавшая культура злонамеренно таила от человечества реальную картину битвы, — мы ответим: ну, это вряд ли…
В 1945 году, в конце войны, мне было тринадцать с половиной лет. Тогда я понимал не сильно много, но смог понять, что такое диктатура, и что следует прыгать в ров, когда над головой свистят пули (перестреливаются фашисты с партизанами). Я разбирался, кто были «маро» из «Десятой МАЗ»[245], которые считались хорошими ребятами, но немножко чересчур романтичными, и кто были молодчики из «Черных бригад»[246], от которых все разбегались кто куда. Я отличал партизан-бадольянцев с голубыми повязками от партизан-гарибальдийцев, чьи повязки были красного цвета[247].
Потом мне стало известно, что сбросили атомную бомбу на Хиросиму и что обнаружили нацистские лагеря смерти; что добровольцев Сало посадили в Кольтано[248] и вскоре выпустили, что был убит философ Джентиле, что расстреляли братьев Черви[249], что Эзру Паунда арестовали за коллаборационизм и что, по окончании военных действий, бывшие партизаны стали превращаться в грабителей с большой дороги.
Поскольку я в общем и целом шевелил мозгами и внимательно читал газеты и журналы, я довольно быстро стал знать и о Кефалонии, и об истрианских фойбах, и о сталинских репрессиях, а позднее, читая письма приговоренных к смерти участников Сопротивления, я уяснил, что среди них были и марксисты, и католики, и монархисты, умиравшие за короля[250]. После войны марксистская историография довольно сильно педалировала роль коммунистов в борьбе за освобождение Италии. Но память Сопротивления сложилась из многих компонентов, и складывали ее не только марксисты. Только на этой памяти Сопротивления смогло воздвигнуться демократическое государство. Больше ведь не на чем было: всем подспудно известна истина, которую Ренцо Де Феличе[251] впервые высказал громко и ясно. Истина эта — что Италия, как ни крути, принимала и поощряла фашистов. После Освобождения имели место кое-какие чистки. Однако в самые краткие сроки тысячи людей, побывавшие фашистами, но лично никого не убившие, вернулись на рабочие места. В бюрократическом аппарате сохранились те же люди, которые были при фашизме, и они — то в шутку, то всерьез — иногда поборматывали, что «было лучше, когда было хуже». В 1946 году, через год после гибели фашизма, я увидел на стенах первые плакаты Итальянского социального движения[252]. В те же годы многие читали не «Унита», а «Боргезе» и «Кандидо»[253]. По государственному телевидению начали упоминать Сопротивление лишь когда президент Сарагат[254] (то есть уже в 1960-е годы) взял привычку оканчивать свои речи словами «Да здравствует Италия! Да здравствует Республика!» и казалось, он кого-то на что-то провоцирует.
Так что многие «замалчивавшиеся» имена и факты, как только что было продемонстрировано, я знал в самом зеленом возрасте и как раз потому, что их никто не думал замалчивать. Иначе как я мог знать их? Неужто в тринадцать лет один я и только я оказался, во всей Италии, допущен к важнейшим государственным секретным сведениям?
Гегемония левизны в культуре[255]В начале 70-х годов Мариза Бонацци организовала в Реджо Эмилия выставку «Учебники для начальных школ». Затем, в 1972 году, мы с Маризой Бонацци вместе обработали материалы выставки и опубликовали в издательстве «Гуаральди» книгу под названием «Лживые листы» (I pampini bugiardi). В книге воспроизводились выдержки из учебников с нашими ироническими подписями. «От нас» были вставлены и краткие предисловия к разделам (бедные; работа; родина; расы; гражданское воспитание; история; наука; деньги и проч.). Остальное — сами тексты. На страницах нашего издания представали выдержки из школьных книг, где не только повторялись клише фашистских учебников, но использовалось и более ветхое старье даннунцианского пошиба[256].
Приведу только два примера. Курсив мой. Портрет Назарио Сауро[257], выстроенный по канонам муссолиниевской скульптурности:.
Мощное тело полнится свежей живою кровью, крупная сильная голова, решительный взгляд: ему передался бессмертный дух, витающий над нашими долами, над нашими горами, над нашими итальянскими морями. Духом этим сильна Италия, наша Родина, краше всех других на сеете родин.
Второй пример — это абзац о военном параде 2 июня, в день государственного праздника Итальянской республики:
…течет стальной поток, развеваются знамена, сияет оружие, идут воины боевыми порядками… Колоссальные танки и бронетранспортеры, годные для продвижения войск даже через облако ядерного взрыва… Артиллерийские орудия… Легкие и подвижные наступательные машины…
Без всякого сомнения, тексты, внушающие невинным детям, что наши танки, будто стальные кони, дружно мчат сквозь легкие облака ядерного взрыва, — это недобросовестные тексты. Книга, составленная нами, получила неплохой резонанс и внесла посильный вклад, наряду с другими выступлениями (в предисловии я цитировал тематический номер журнала «Рендиконти»), в обновление — на общенациональном уровне — текстов школьных учебных пособий. Ни один министерский работник не высказался на эту тему, не была создана никакая комиссия, не была назначена никакая проверка. Как бывает в области культуры, изменение ситуации совершилось самопроизвольно благодаря свободной критике.
Думаю, это и есть норма для цивилизованной страны. Не стану отзываться об учебниках, вызвавших филиппику Стораче[258], потому что я их не читал. Вполне готов признать априори, что некоторые места в этих учебниках спорны. В свободной стране спорные мнения оспариваются. Оспариваются — не цензурируются. А если суждено вспыхнуть дискуссии, то пускай она вспыхивает сама. Естественно, критикующему пристало быть достаточно заслуженным в культурном и в моральном смысле, чтоб его критика звучала авторитетно. Но подобные регалии зарабатываются на поле боя.
Не скажу вам ничего нового, напоминая, что школьники должны осваивать свои учебники, и хорошие и плохие, под руководством преподавателя и с сильной поправкой на информацию, поступающую (особенно в нынешнюю эпоху) по другим каналам. У нас в лицее философию учили по Ламанна, серьезному, но неподъемному, пронизанному идеализмом. Джакомо Марино, преподаватель философии, человек религиозный, великолепный лектор (он объяснял нам даже Фрейда, рекомендуя в качестве литературы по Фрейду цикл «Врачевание и психика», «Die Heilung durch den Geist» Стефана Цвейга[259]) не любил Ламанна и прочел нам совершенно другой, оригинальный курс истории философии.
Потом я стал философом, специалистом, но многое в моей науке я помню со времени лицея именно в том виде, в каком это мне излагал профессор Марино.
Однажды я спросил у Марино, какой журнал по вопросам культуры он может мне рекомендовать дополнительно к уже известному мне «Фьера Леттерария» (в те времена имевшему сугубо религиозное направление, хотя рассказывалось в нем о чем угодно). Он посоветовал мне еще один серьезный и не менее религиозный журнал, «Гуманитас». Эту рекомендацию я хотел бы рассмотреть сейчас в свете пресловутого вопроса о «культурном засилии левых».
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко бесплатно.
Похожие на Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко книги
- Наша первая революция. Часть II - Лев Троцкий - Публицистика
- Избранные эссе 1960-70-х годов - Сьюзен Зонтаг - Публицистика
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Россия 2000-х. Путин и другие - Владислав Дорофеев - Публицистика
- Мы – не рабы? (Исторический бег на месте: «особый путь» России) - Юрий Афанасьев - Публицистика
- Коран и Библии. Единство гуманизма - Салават Асфатуллин - Публицистика
- Нефть, PR, война - Мишель Коллон - Публицистика
- Мегатех. Технологии и общество 2050 года в прогнозах ученых и писателей - Коллектив авторов - Публицистика
- Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста - Сами Модиано - Биографии и Мемуары / Публицистика
- 500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора - Александр Коц - Военная документалистика / Военное / Прочая документальная литература / О войне / Публицистика
