Форма входа
Читем онлайн Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Если б культурную гегемонию определяли по удельному весу, я бы пришел даже к выводу, что главенствующая культура сегодняшнего дня — мистическая, традиционалистская, неоспиритуальная, new age[270], ревизионистская. По-моему, государственное телевидение уделяет больше внимания Папе, чем Джордано Бруно, больше занято Фатимой, чем Марцаботто, и преподобным Пием, нежели Розой Люксембург[271]. На страницах нашей печати тамплиеры своей численностью многократно превосходят численность партизан.
Так почему же, имея столько издательств, газет, культурных полос, еженедельников правого направления, Стораче до сих пор окружен неприятелями со всех сторон? Возможно ли, что по ликвидации ортодоксального марксизма самим ходом истории, последние марксисты все еще преобладают среди учителей средних школ?
Почему Берлускони (полностью разделяющий опасения Стораче), при безграничной медийной власти, которая у него в руках, поддается обаянию «гегемонов»-левых и каждый год печатает великолепно подготовленные издания «Коммунистического манифеста» и иные протокоммунистические тексты, вроде «Города Солнца» Кампанеллы или «Новой Атлантиды» Фрэнсиса Бэкона? Уж не хочется ли ему произвести впечатление на представителей светской культуры, перед которыми он, несмотря ни на что, заискивает? Почему бы ему не сделать свой собственный сборник «Лживые листы»? Мы все эти листы прочтем, ища материал для нашей острой критики. Ведь культурную гегемонию завоевывают только книгами.
Было ли лучше, когда было хуже?[272]
Не хочу отбивать хлеб у сатириков, но и у меня тут подсобралось несколько сюжетов на прекрасные темы. Миланский папаша наорал на двенадцатилетнего сына — тот пришел почти в полночь, — и в ответ юноша от обиды повесился на чердаке; отца посадили в тюрьму за доведение до самоубийства. Нападающий «Фульгора» бил пенальти и застал совсем врасплох вратаря «Сенектуса», репутация вратаря вдребезги — его считали неуязвимым. У вратаря инфаркт, он умирает, и федерация футбола вводит новое правило, согласно которому бить по воротам можно только после уведомления о намерениях, с указанием намеченной траектории мяча (похоже на скетч о дуэли у Петролини[273] — дуэлянт протестовал, что противник все время вертится и не дает себя достать). Профессор Гиппократа открыто говорит синьору Невезуччи, что у того рак простаты. Невезуччи возвращается домой и в состоянии аффекта убивает жену и семерых детей, затем бросается с балкона. Ввести государственный закон, чтобы врачи не говорили пациентам ничего, что может негативно подействовать на их чувства.
Все это парадоксальные казусы, ни в одном случае не принималось в соображение, что существуют ситуации конфликтные априори, в них свои правила игры, согласно которым щадить чувства другой стороны незаконно, законно же — критиковать, спорить, повышать голос, даже лягаться и говорить нечто весьма неприятное. Такая ситуация — политический диспут. Он полемичен в этимологическом значении термина[274]. Эти диспуты описываются военными и спортивными метафорами (занять оборону, вступить в схватку, атаковать правительство). А как же иначе?
Иначе бывает. Но «иначе» бывает при диктатурах и в неполноценных демократиях, там где запрещена критика и где газеты, не пощадившие чувств высокого начальства, подвергаются закрытию. Неполноценная демократия не поджигает редакции газет, не ссылает редакторов. Гораздо проще — неполноценная демократия пускает слух по поводу любой не слишком выдержанной критики, что она — на руку фанатикам. В стандартной диктатуре всякий раз закрывают оппозиционные газеты после покушения фанатиков на главу правительства (при этом ставится знак равенства между оппозиционностью и соучастием в преступлении). Супер-диктатуры вообще сами организуют покушение фанатиков, и после этого громят оппозицию.
Соблазн разыграть такие козыри нередко возникает в дни трагедий. Родственники чиновника, умершего от горя после увольнения, нередко убеждают себя и всех, что эта смерть на совести непосредственного начальства. Точно так, когда убили Биаджи, кто-то припомнил, что Кофферати[275] нелицеприятно раскритиковал проект Биаджи. Стали говорить: видите, Кофферати разжег ненависть к Биаджи.
Это было несправедливо. Кофферати критиковал Биаджи, когда Биаджи был жив; Кофферати имел право высказывать несогласие. Хотя понятно, что после смерти все это смотрится иначе. Тоже по-человечески объяснимо. И все-таки настораживает, что по этой логике выходит — «не смей ругать меня, потому что если потом со мной что случится, будешь ты виноват». Это попросту шантаж (и вдобавок, грубо говоря, как бы не накаркали…) Выходит, нельзя критиковать политического противника только из-за того, что, не приведи бог, какой-нибудь маньяк, параноидально перетолковав пункты ваших расхождений, на него потом кинется?
По этой и по другим причинам представляется столь угрожающей атмосфера, которая создалась вокруг одной недавней дрязги. «Унита» высмеяла Джулиано Феррару[276] за то, что тот ужинал с Берлускони. Кстати, факт сам по себе мало кого может удивить: думаю, они видятся не столь уж редко. Но Феррара отреагировал заявлением, что-де «Унита» науськивает на него вероятных террористов. Заявление Феррары имело естественное развитие — кое-кто прокричал, что надо-де закрывать «Униту».
Думаю, люди, избирающие такие формы полемики, принимают на себя серьезную политическую ответственность, о которой, надеюсь, не станут писать будущие учебники истории… в смысле, что я надеюсь — их взбрыкивания не приведут ни к каким судьбоносным ужасным последствиям.
Ограничусь тем, что напомню: «Унита» в 1940-60-е годы не была детсадовской стенгазетой. Гуарески изображал «Униту» как орган кровожадных коммунистов-людоедов. «Унита» гвоздила, клеймила и бичевала правящую христианско-демократическую партию, однако никто из власть имущих в ответ на пинки и побои не требовал закрыть газету. Так что же — было лучше, когда было хуже?
Макароны «Кунигунда»[277]
В принципе не противоречит конституции такое явление: политический блок, получивший большинство на выборах, рассаживает своих людей во все учреждения и организации, в том числе на телевидение. Это называется spoils system и приметается во многих странах. Конечно, победители могли бы дать хороший пример fair play[278], если бы учли мнение меньшинства, которое эквивалентно почти половине избирателей. Но одно дело — приличное воспитание и демократическая корректность, совсем другое — бесцеремонное проявление силы, утвердившейся законным путем. Ладно. Множество лет все три канала государственного телевидения контролировались христианскими демократами, там мерили сантиметром женские юбки — не слишком ли высоко срезаны, и декольте — не слишком ли низко. Но страну все же они подмять не сумели, более того, при деспотичном ханжеском телевидении выросло поколение, самое бунтарское за весь век.
Единственное неудобство состоит в том, что наш предсовмина владеет еще и своими собственными каналами, и вместо spoils system в стране создается практически единовластный контроль над информацией. Такое положение необычно, оно непохоже на ситуацию в других демократических странах, не соответствует духу конституций, которые писались, когда подобные обстоятельства никак нельзя было себе представить. Это новое и без всякого сомнения скандальное положение требует нового ответа со стороны оппозиционно настроенного электората. Организуются «хороводы», организуются публичные шествия, но мы убедились, что и те и другие не решают проблему. То есть они решают часть проблем: возвращают ощущение единства этой нашей разбредшейся оппозиции. Но на следующей стадии (если единство действительно ощутится) потребуется дальнейшая работа. В частности потому, что, технически выражаясь, правительству на хороводы начихать, и хороводы не убедят проправительственный электорат, что он просчитался. Есть ли по-настоящему действенный протест? Как должна себя вести половина итальянцев, — те, кто знает, что берлускониевское телевидение — не для них? Таких итальянцев очень много, и несколько миллионов уже выразили свое несогласие, а другие в общем готовы это несогласие выразить, им только нужны место и способ. Отказаться смотреть телевидение, переключиться на радио? Это слишком большая жертва, в частности потому что: (i) вполне законно желание посмотреть вечерком хороший фильм, а кто ходит в кино, обычно никогда не разведывает, каковы политические взгляды директора кинотеатра; (ii) полезно слышать мнение противника и видеть, как преподносит новости правящая партия; (iii) наконец, если даже половина, голосовавшая за оппозицию, перестанет смотреть телевидение, от этого не изменится поведение правительства и не уменьшится проправительственный электорат.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко бесплатно.
Похожие на Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко книги
- Наша первая революция. Часть II - Лев Троцкий - Публицистика
- Избранные эссе 1960-70-х годов - Сьюзен Зонтаг - Публицистика
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Россия 2000-х. Путин и другие - Владислав Дорофеев - Публицистика
- Мы – не рабы? (Исторический бег на месте: «особый путь» России) - Юрий Афанасьев - Публицистика
- Коран и Библии. Единство гуманизма - Салават Асфатуллин - Публицистика
- Нефть, PR, война - Мишель Коллон - Публицистика
- Мегатех. Технологии и общество 2050 года в прогнозах ученых и писателей - Коллектив авторов - Публицистика
- Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста - Сами Модиано - Биографии и Мемуары / Публицистика
- 500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора - Александр Коц - Военная документалистика / Военное / Прочая документальная литература / О войне / Публицистика
