в том числе период правления Токугавы. Потом шли пиететические высказывания и пожелания вечной дружбы с Уссурийским государством и пожелания вечной жизни его правителю. Наконец выражаласьнадежда, что Уссурийское государствоне только поможет Японии остаться в себе самой, но и поделится технологиями и знаниями. Для этого Токугава предложил открыть в Нагасаки университет, военную академию и простую школу с изучением русского языка.
— О, как! — удивился Санька и подумал. — Неужели дошли слухи из Китая? Всего, как месяц работают школы.
Дочитав до конца и сложив послание, Александр посмотрел на Токасиму.
— Что-то можете добавить словами? — спросил он.
— Сёгун подтверждает условия вашего с ним договора о военном сотрудничестве и не сердится на то, что вы расширили площадь фактории.
Санька мысленно «хмыкнул».
— Ещё Сёгун просил передать, что если Королевство Уссури продаст ему современное оружие, какое мы видели у ваших воинов, он готов снабжать вас провиантом: крупой, мясом, рыбой.
— Ага, — снова хмыкнул Санька, — Отравленным провиантом.
— Спасибо, но мы в провианте не нуждаемся. Сами готовы вас снабжать мёдом, например,
— Я не торговец, — хмыкнул Токасима.
— И я не торговец, — сказал Санька и улыбнулся. — Я могу послать к Сёгуну моих специалистов. Но сначала нужно встретиться нам. Можно здесь, можно на моём корабле в Эдском заливе. Я готов туда приплыть без эскадры.
— Сёгун ждёт тебя, Микадо Уссури, в Эдо. И я готов сопровождать тебя на твоём корабле. В Эдском заливе тоже есть остров. Сёгун хочет подарить его тебе.
Санька посмотрел на Токасиму.
— Шпионить? — подумал он и улыбнулся. — Хорошо! Завтра поплывём. Приходи, как встанет солнце.
Когда Токасима вышел и, вложив за пояс свои мечи, дежурный офицер протянул ему бумажный пакет.
— Что это? — спросил самурай.
— Подарок тебе от нашего Микадо.
— Что там? — спросил Токасима не притрагиваясь к сумке.
— Мёд.
— Мёд? Зачем?
— Вкусно.
— Я не ем мёд, но как подарок приму.
Придя домой Токасима выставил стеклянную банку с металлической крышкой на стол и попытался её открыть, но не смог. Он долго вертел её в руках и ковырял металл, пока не увидел на крышке стрелку и понял, что её надо сдвигать по кругу. Он повернул, крышка щёлкнула и в нос ударил пряный аромат гречишного мёда. Токасима сглотнул слюну. Пчёл в Японии было мало, поэтому было мало мёда и он стоил очень дорого. Самураи жили бедно. И именно поэтому Токасима не мог себе позволить мёд, а не потому, что не любил. Он и пробовал-то его не более одного раза в жизни и то в далёком детстве.
То, что написал в своём отчёте о морском походе на корабле пришельцев Токасима, не поддавалось пониманию и осознанию, того, что это может быть на смом деле, а не в сказке. В порту Эдо корабль Уссурийского Микадо был ровно через двое суток после выхода из Нагасаки. Его корабль двигался почти бесшумно, но казалось, что чайки с трудом догоняют его, так они махали крыльями.
Корабль пришельцев и внутри был необычным. Внутри везде сиял белый свет. Не свет масляных ламп, а какой-то солнечный. Токасиме показалось, что за стеклянными фонарями лежали частички солнца. И так было везде. Ему показали даже месть, где рычала машина, двигающая корабль. Это тоже было сказочное зрелище. Словно тясячи драконов сидели в железном ящике и напрягаясь крутили винты. Токасиме объяснили и даже нарисовали, как работает машина. Многого он не понял, но понял главное, что если бы у Японии были такие «машины», она бы стала властелином морей.
А комната, где его поселили… Она была чиста и имела отхожее место с водяным сливом. Это место с удобным сиденьем сияло белизной, как хризантемы в саду Сёгуна осенью. А пахло!!! Ещё в этом месте из зеркальной трубы текла вода. Текла не постоянно, а когда повернёшь красивую ручку. И в нём было прозрачной чистоты зеркало. Долго стоял возле него Токасима и рассматривал в нём и сияющий солнцем фонарь, и седло нужника, и сияющие белой краской стальные стены. А пушки…
Токугава после встречи с Уссурийским Микадо Александром, долго не мог восстановить свой дзэн. Тяжести в мыслях добавил и отчёт Токасимы. Лучше бы он вообще его не читал.
Токасима описал стрельбы по поплавку, выброшенному пришельцами за борт и пропавшему из глаз Токасимы. Поплавок был размером с большую тыкву и такого же оранжевого цвета. Когда он пропал с глаз, Токусиме дали оптический прибор, в виде двух совмещённых подзорных труб и помогли найти цель. Потом, как писал Токусима, пророкотало несколько выстрелов, слившихся в барабанную дробь, и поплавок разлетелся на мелкие куски. Расстояние, как указывал Токусима, было примерно двести или даже триста дзё[1].
А те возможности орудия, что продемонстрировал Токугаве Уссурийский Микадо здесь, в Эдском заливе, до сих пор, при воспоминании, вызывали у Токугавы дрожь. Пушка пришельцев коротко пророкотала и корабль-мишень, после взрывов на его борту и палубе, просто развалился на две неравные части.
Токугаву поразило то, что на таком расстоянии пушка смогла попасть по качающемуся на волнах поплавку. Сёгун не знал, что это был, так называемый, пристрелочный радио-буй и помазать по нему, означало завалить сдачу аттестации командиру корабля и командиру артиллерийской боевой части. Хоть один выстрел из очереди в десять снарядов должен был попасть по бую на расстоянии двух миль. А тут было всего пять кабельтов.
Саньке остров понравился. На нём и предложил Токугава построить и школу, и университет, и академию, и, при желании, посольскую резиденцию. Отсыпав, естественно, дополнительно, необходимое количество строительных площадей.
Санька за остров поблагодарил, накормил Токугаву флотским обедом, в который входили в качестве «второго блюда» роллы с разными рыбными наполнителями и хороший коньяк. После обеда они немного постреляли из пушки и ручного стрелкового оружия. И озадаченный сёгун, сев на адмиральский катер, вернулся на берег.
Кроме стреляющего оружия Токугаву, так же, как и Токасиму, поразила обстановка корабля и обилие непонятных, и, вроде как, ненужных, издающих какие-то звуки, предметов. Очень сильно Токугаву поразил луч света, сопроводивший катер до берега. Сёгуна сразу предупредили, чтобы он не смотрел на лампу, источающую этот свет и он не посмотрел. Открытыми глазами. Но и через закрытые, плотно сжатые веки этот огонь едва не сжёг мозг Токугавы. Это не был человеческий огонь. Это был огонь преисподней.
— Так кто же эти пришельцы, — думал Токугава. — Не может
