отнимавшие добычу у ястребов и воронов. В чаще обитали медведи, наводившие ужас на других животных страшным ревом. Лесные муравьи, единственные строго организованные обитатели леса, строили высокие конусообразные дома, и никто не разрушал их. Лишь туры вынуждены были уйти из этих мест, поскольку люди стали часто охотиться на них, вынуждая гордых животных бежать дальше на восток либо прятаться в самой непроходимой чаще. «Вам не страшно в этих зарослях, господин маркграф?» – спросил Вуссо, когда они, преследуя большого оленя, потеряли из вида слуг. И уже давно не было слышно откликов от других охотников, несмотря на то что те продолжали трубить в рога. Было очень душно, и по небу ползли грозовые тучи. Вуссо и сам был неспокоен: недавно, когда маркграф слез с коня, чтобы перебраться через бревно, злодей уже замахнулся топором, решив покончить со своим спутником, но промедлил, и в этот момент над лесом прокатился отдаленный раскат грома. «Чего мне бояться? – отвечал Оттон. – Святой Иоанн не оставляет меня даже в этих дебрях, он – мой святой покровитель, и твой тоже, Вуссо». Вуссо подумал про себя, что святой Иоанн вряд ли укажет Оттону дорогу среди этих болот. Задумав страшное злодейство, он стал отставать от своего господина, который, опираясь на копье, шел по следу оленя и не особо смотрел вокруг себя. Коней, которые не могли двигаться по болоту, пришлось привязать и оставить. Оттон смело продолжил преследование уже пешком. Но только Вуссо знал единственный узкий проход через трясину, и ему казалось, что Оттон вот-вот оступится и утонет. Он припомнил, что во время многочисленных войн множество германцев были утоплены вендами в этих болотах. Но маркграф, сам того не ведая, постоянно находил единственно верный путь. Его ноги всегда ступали на твердую землю и не проваливалась в топь. Уже почти миновав болото, он обернулся и крикнул: «Чего ты боишься, Вуссо? Иди за мной!» Вуссо шел по пути, которым он так часто пользовался, но на него нашло какое‑то затмение, а может, просто сказывалось беспокойство. Он сделал шаг, второй и почувствовал, что вместо твердой земли под ним лишь зыбкая трясина. Вуссо понял, что совершил страшную ошибку, но назад уже было не повернуть. В ужасе он воскликнул: «О святой Иоанн, как ты провел через болото моего господина, так и мне подскажи верную дорогу, если ты ее знаешь!» Тут показалось ему, что вокруг сгустилось облако и в нем возник полуобнаженный человек с лохматыми волосами и шкурой, наброшенной на плечи [69]. От его головы разливалось прекрасное сияние. Он протянул тонущему руку, поднял его и благополучно переставил на твердую почву. Затем видение исчезло. Вуссо увидел маркграфа, который со смехом прокричал ему: «Эй, Вуссо, ты так мало знаешь о своей земле, что тебе самому нужен проводник?» День был жаркий, и двое охотников очень устали. Сколько бы раз они ни настигали оленя, тот снова и снова исчезал за деревьями. Тогда Оттон воскликнул: «Я должен добыть этого оленя. Я чувствую, что мое спасение и жизнь зависят от этого. Я дал обещание святому Губерту [70], но теперь у меня больше нет сил». И он, не выпуская из рук копье, будучи смертельно уставшим, повалился под старый дуб. Но Вуссо также поклялся своими нечестивыми богами, что его участь будет зависеть от того, сможет ли он лишить Оттона жизни. Конечно, его терзали сомнения, ведь он был неплохим человеком, но Вуссо искренне считал, что действует на благо своей страны. Когда на землю опустилась ночь, он схватил обеими руками дротик и направился к спящему маркграфу. Вдруг у старого дуба блеснула молния, и раздался такой ужасный грохот, как если бы дерево оторвалось от своих корней. Перед несостоявшимся убийцей возник тот самый человек, который вывел его из болота. Он угрожающе поднял руку – и дротик Вуссо намертво прилип к его ладони. «Это ли твоя благодарность за то, что я спас тебя?» – проговорил святой Иоанн. В тот же миг спящий маркграф пробудился и вскочил с земли с криком, прозвучавшим для Вуссо как трубы Страшного суда: «Наконец‑то я его нашел!» Вуссо пал на колени и хотел что‑то сказать, но его язык прилип к небу, а внутри его сжигало невидимое пламя. Маркграф Оттон протер заспанные глаза и спросил: «А где же чудовище? Оно повержено?» – «Оно здесь, мой господин, – проговорил Вуссо, – вам осталось лишь раздавить его». Но маркграф только покачал головой и заворожено уставился на небо. «Я имею в виду большого оленя, с зазубренными рогами и пастью, из которой вырывается пламя, – сказал маркграф. – Во сне он напал на меня, и мне пришлось биться с ним. Я победил того, кто хотел бросить вызов моей империи. Недаром император поручил мне очистить земли от скверны, искоренить старые, страшные порядки и проторить путь к познанию истинного Бога. Свет лежал на мне, именем Божьим был повержен враг. Но где же туша? Я готов дать марку золотом тому, кто мне ее найдет!» Тем временем прискакала отставшая ранее свита. Маркграф рассказал людям о том, что ему приснилось. Все сочли этот рассказ правдивым и увидели в случившемся проявление Божьей воли. Свирепый олень, желавший убить Оттона во сне, мог быть самим Сатаной, фыркающим от ярости и дрожащим от гнева. Маркграф уже добился многого в своих землях и хотел добиться еще больше, чтобы положить конец власти тьмы. И он поклялся, что построит монастырь в память о страшном видении и сделает это на том самом месте, где его сморил сон. Оттуда по всей языческой стране распространятся свет веры, добрые нравы и благое усердие. Монастырь он решил обезопасить от всякого нападения и построить на его территории склеп, в котором найдут в свое время упокоение он сам, все его семейство и все его потомки. Так и произошло: маркграф Оттон очистил местные леса, осушил болота и проложил в лесу тропы, основал монастырь Ленин, первый в этих землях, а затем пригласил монахов ордена цистерцианцев из Зеевенбеке в Мансфельде. Они построили высокую церковь и башни, монастырские строения, валы, крепкие стены для защиты от вендов, так как для язычников этот дом Господень стал камнем преткновения и большим соблазном. Оттон назвал монастырь «Ленин», поскольку венды так называли благородного оленя. По сей день в алтарной части монастырской церкви можно увидеть ствол того самого дуба, под сенью которого маркграф видел свой тяжелый сон.
Вот такую легенду об основании монастыря Ленин поведал Рупрехт во время долгого пути. Но что же
