Форма входа
Читем онлайн Том 5. Литургия мне - Федор Сологуб
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Катя (мимо стен комнаты, всматривается во что-то, чего не видит ее мать, делает широкий жест и говорит). Там люди, там жизнь!
Рогачева. Ну, пусть там, за стеною, люди, — нам-то что до них! Много их, всяких людишек.
Катя рассеянно улыбается и опять стоит молча, не глядя на мать, всматриваясь во что-то далекое, — и кажется, что раскрываются перед нею неизмеримые дали жизни.
Рогачева (бестолково и взволнованно мечется вокруг нее, заходит то с одной стороны, то с другой, старается заглянуть в Катино лицо сбоку, но почему-то не решается стать перед нею, между ее неподвижным взором и темными ее видениями. Наконец она говорит досадливо и робко). Катя! Катя! Ну куда ты смотришь? Что ты в стену-то уставилась? Что мать пугаешь?
Катя (поворачивается к матери и говорит). А здесь мама, папа, милая старушка няня, — маленький мир. Маленький мир, но липкий. Глупое сердце привязчиво. Свой домик, свои вещицы, старые, милые, своя землица, — какое глупое сердце! Тропинки, по которым я босиком ходила, земля родная. Ах, маленький мир! Милый, тесный, замкнутый в себе. И для тебя, маленький, я должна что-то сделать, успокоить их, которые ждать не могут. Ты взял меня в плен и не выпускаешь.
Рогачева. Стихов начиталась. Ах, Катя, Катя!
Катя. Что, мама?
Рогачева. Ты, Катя, похорошела, выровнялась. Тебе замуж пора выходить.
Катя. Скучно, скучно, мама! И ты, мама, и отец, оба вы теперь только об этом со мною и говорите.
Услышав, что Катя говорит понятными ей словами, Рогачева успокоилась, села и говорит:
— Да как же не говорить-то, если это — правда! Конечно, пора! И есть за кого, слава Богу.
Катя. Ах, старички мои милые, скучно мне с вами!
Во все время разговора с матерью Катя беспокойно переходит с места на место, то сядет, то опять встанет. Книгу она положила на стол, но иногда возвращается к ней, рассеянно перелистывает ее и опять оставляет. То вещь какую-нибудь переставит с места на место, то в зеркало посмотрится.
Рогачева. Что ты, Катя, все твердишь — скучно да скучно! Почему же тебе, Катенька, милая моя, с нами скучно уж так?
Катя. Да вот потому, что однообразные вы очень и слабые…
Рогачева (начиная кипятиться, горячо говорит). Что значит слабые? Чего же ты от нас хочешь? Что нам делать? Горы ворочать? Гор никто не ворочает.
Катя. Да, гор никто не ворочает. Вы — милые, но уж очень слабые.
Рогачева. Заладила одно — слабые! Вот обвинение странное!
Катя. Да я, мама, не обвиняю.
Рогачева. Не может же твой отец омужичиться и гроши из земли выколачивать, точно какой-нибудь кулак деревенский! У него не такой характер. Да он, наконец, не так и воспитан.
Катя (рассеянно улыбаясь, говорит тихо). Да, совсем не так.
Рогачева (помолчавши немного и пытливо глядя на Катю, говорит мягким, убеждающим тоном). Выходила бы ты, Катя, за Владимира Павловича. Человек он хороший, добрый, простой, сердечный. Стоит на хорошей дороге. Молод, богат. Тебя он любит.
Катя. Любит, любит! Ах, мама!
Рогачева. Всякое твое желание он исполнит. И отцу поможет обернуться. Сама знаешь, какие наши дела плохие. Того и гляди, продадут с молотка наше имение.
Катя. Захочу — выйду, захочу — нет. Зачем мне Сухов? Я Михаила люблю.
Рогачева (наставительно). А ты и об отце подумай.
Катя. Папа служит.
Рогачева. Что его служба! Гроши дает. Имение не сегодня, завтра за долги продадут.
Катя. Продадут! Милые старички мои, плохие вы хозяева! Что мне делать с вами?
Рогачева. Из твоего Михаила еще невесть что будет, — какой-то он, прости Господи, блаженный. А Сухов тут вот весь, перед глазами.
Катя. Да, на десятки лет заведен прочно.
Рогачева. И тебе, Катя, над ним смеяться грешно. Он тебя любит.
Катя. Любит! Мне-то что?
Единый раз вскипает пенойИ разбивается волна.Не может сердце жить изменой,Измены нет, — любовь одна.
Стихи приводят Рогачеву в нервное настроение. Она говорит испуганно:
— Катя, ты опять видела Михаила?
Катя. Да, я видела его у Луногорских. Я говорила с ним долго, долго. (Вздыхает счастливо, улыбается и говорит радостно.) Он сегодня обещал прийти к нам.
Рогачева. Зачем?
Катя. Такие редкие встречи и такие сладкие!
Рогачева (сердито). Зачем он придет? По-моему, нечего ему у нас делать.
Катя (решительно). Я его пригласила.
Рогачева. Напрасно.
Катя. Я люблю, я хочу, — ах, мама, ты этого не понимаешь!
Рогачева. Ты много понимаешь! Ничего хорошего из этого не выйдет.
Катя. Мой милый, мой прекрасный Михаил! Он никогда не сделал ничего недолжного. Он — благородный, чистый. Он слишком благородный. Он лучше меня.
Рогачева (с досадою). Ну, еще бы!
Катя. Я люблю, люблю его! Когда он будет сильным, я приду к нему, и ничто меня не удержит. Посадите меня в темницу — двери железные сломаю. Снимите с меня одежды — голая пойду к нему по шумным улицам.
Рогачева (укоризненно). Постыдись, Катя! Что ты говоришь! Какие порочные у тебя мечты!
Катя. Не называйте нашу любовь порочною. Она чище, чем то, что вы мне готовите с этим Суховым.
Рогачева. Катя, Катя, ведь только на тебя все наши надежды.
В ее руках появляется платок, и она делает с его помощью демонстрацию плача.
Катя. Ах, все то же, то же, то же. Надоело!
Рогачева. Хорошо тебе так говорить, а нам-то каково! На старости лет своего угла лишиться и остаться без куска хлеба.
Катя. Но ведь я не люблю Сухова. Я люблю Михаила.
Рогачева. Любовь до гроба, — с милым рай и в шалаше, — ах, все эти глупости давно пора забыть! Какая там любовь! В жизни не о любви думать приходится, а о том, как семью устроить.
Катя. Какой злой демон придумал семью, это подлое учреждение, где все у всех в рабстве! И не на кого пенять, — так издавна повелось, все это глупое, но все же трогательное, жестокое, но милое.
IIIВходит Рогачев. Он не изменился почти нисколько. Имеет такой же легкомысленно-бодрящийся вид потертого судьбою, но ничему не научившегося человека. Только в бороде прибавилось несколько седых волос, но борода подстрижена и причесана волосок к волоску. Одет очень тщательно и модно.
Рогачев. Мама с дочкой, а тему разговора угадываю.
Катя. Да, папа, все о том же.
Рогачев. И мы все капризничаем.
Катя молча подходит к окну и останавливается, полуотвернувшись от родителей.
Рогачев. Делай как знаешь, Катя, но помни, что только на тебя вся наша надежда.
Катя (улыбаясь). И ты, папа, хочешь, чтобы я сделала хорошую партию.
Рогачев. Я хочу тебе добра, Катя.
Катя. А если мне еще с вами хочется жить, дома, с тобою и с мамой?
Рогачев. Живи, конечно. Разве же мы тебя вынуждаем? Только скоро у нас у самих ничего не останется.
Катя. Ты так уверен, папа, что на выборах твоя партия провалится?
Рогачев. Какая там партия! Это мне все равно, я — не партийный человек. А только второй раз меня не выберут.
Катя. Зачем же ты, папа, держишься этих людей?
Рогачев. Не могу же я быть со всякими радикальными болтунами! Мы должны поддерживать добрые дворянские традиции. А не выберут меня потому, что я горяч и ладить со всякою дрянью не умею. Если я вижу, что он — прохвост, я это ему прямо и говорю. Не выберут, знаю. Да если бы и выбрали, все равно, — на земле так много долгов, что долго нам ее за собою не удержать.
Катя. Ты, папочка, слишком барин. В тебе мало делового человека.
Рогачев (говорит легкомысленным и веселым тоном). Нельзя ли без критики? Молоды еще вы, милая барышня, для того, чтобы делать наставления убеленному сединою отцу!
Катя (нежно обнимает его и говорит с улыбкою). Извините, не буду! Только я совсем уж не так молода. Я все знаю.
Рогачева. Катя, можно Бог знает что подумать!
Рогачев. Что же ты, например, знаешь?
Катя. Я знаю, что муж, за которого выходят без любви, это ведь то же, что для мужчины, для юноши, — проституция. Да еще первый муж!
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 5. Литургия мне - Федор Сологуб бесплатно.
Похожие на Том 5. Литургия мне - Федор Сологуб книги
- Валаам - Борис Зайцев - Русская классическая проза
- Том 2. Мелкий бес - Федор Сологуб - Русская классическая проза
- «Все мы хлеб едим…» Из жизни на Урале - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Земле земное - Федор Сологуб - Русская классическая проза
- Улыбка - Федор Сологуб - Русская классическая проза
- Звериный быт - Федор Сологуб - Русская классическая проза
- В толпе - Федор Сологуб - Русская классическая проза
- Размышления о Божественной Литургии - Николай Гоголь - Русская классическая проза
- Синяя соляная тропа - Джоанн Харрис - Русская классическая проза / Фэнтези
- Летний свет, а затем наступает ночь - Йон Кальман Стефанссон - Русская классическая проза
