ни хера не понял, — посмотрел на меня Нечай.
— Аналогично, — согласился я. И мы вместе уставились на Сурка. Тот, видимо, что-то прочитал в наших взглядах, поэтому чуть смутился. Кажется.
— Давай короче и по делу, — рыкнул не него Нечай.
— Так, я уже все объяснил, конечно, слишком упрощенно и, может, даже, не совсем прям, точно, чтобы вы лучше поняли, вы же не ученые, — тихо пробормотал он. — Могу только добавить, что нет ничего, кроме этих волн, которые в зависимости от обстоятельств формируют в глазах наблюдателя то или другое. В нашем случае нет прошлого, настоящего и будущего, это все лишь условности, принятые нами за истину, поскольку нам с детства так говорили. А если их нет, то и прибор мой не может оказаться нигде, кроме как здесь, просто потому, что мы его именно здесь видим, как бы фиксируем его эффектом наблюдателя. Вот, скажите, вы были в своем прошлом, а где в это время был прибор?
— Здесь, — одновременно ответили мы с Нечаем.
— Ну и всё, — развел руками Сурок. — Тогда о чем базар? Так будет и в случае моего путешествия. Прибор останется здесь и в прошлое со мной не отправится.
И вновь взглянув на наши с Нечаем недоуменные рожи, тихо добавил:
— Братва, я лучше объяснить не могут. То, что все здесь и везде одновременно, также точно, что нигде ничего нет. И это не парадокс, так мир устроен. И поэтому прибор никуда отсюда не денется, даже если я отправлюсь туда, где его еще не было и создам там заново. В общем, я это…, смотаюсь в прошлое, а?
— Давай! — кивнул я, находясь при этом в полном недоумении, но со смутным подозрением, что меня только что развели как последнего лоха.
[1] Библия, Книга Экклезиаста, 4:2,3.
[2] Людьми блатные называют только себя и таких, как они.
[3] Творение из ничего (лат).
[4] Ничто не возникает из ничего (лат).
Уважаемые, не скупитесь на лайки и комменты! Вам это ничего не стоит, а автору приятно. Ну, а если кто награду зашлет, тому полный респект и уважуха!
Глава 12
Год назад.
Главный научный сотрудник НИИ прикладной физики Николай Александрович Сурков огляделся вокруг, пытаясь адаптироваться в новом качестве матрицы внутри самого себя. Одна только мысль об этом удивляла и радовала, поскольку у него всё получилось! Он сейчас там, на зоне, рядом с Пастором и Нечаем, что-то, наверное, делает и одновременно копия его сознания здесь, в нем самом, только год назад. А если точнее, то год и еще почти два месяца.
— Интересно девки пляшут, — засмеялся Николай Александрович, — по четыре штуки в ряд! В натуре, мля!
И сам же смутился несвойственного для него выражения. Правда, смутился только тот, кто главный научный сотрудник, а вот зека Сурок принял это как должное.
— Что-то случилось, Николай Александрович? — раздался голос, и из соседней комнаты вышел тот, кого сегодня он убьет. Ну, то есть, убил в прошлом варианте… В общем, его куратор от Конторы, майор Петр Сергеевич Залевский, тип довольно скользкий.
— Все нормально, — тут же среагировал Сурков. — Не мешайте мне работать, Петр Сергеевич.
— Что-то я не вижу никакой работы, — усмехнулся тот. Отношения между ними в последнее время стали довольно напряженными, учитывая, что они никогда и не были особо теплыми. Николаю Александровичу очень не нравилось то, что кто-то постоянно висит над душой, что-то проверяет и перепроверяет. Особенно тот, кто ничего не понимает в вопросе, но вечно сует во все свой нос. Конечно, этот майор когда-то закончил физмат, но после этого по профилю не работал, перейдя на службу в Контору, а поэтому, несмотря на образование, был полным лохом в открытии Суркова, — так, где-то по верхам плавал, но самой сути не просекал.
«Интересно я рассуждаю, — внутренне усмехнулся Николай. — Словечки специфические проскальзывают… Кто я теперь: наполовину ученый, наполовину зека?», но вслух ответил другое:
— Уважаемый Петр Сергеевич, может быть, для вас это покажется странным, но главная работа ученого заключается в том, чтобы думать. И лишь потом воплощать придуманное на практике в том случае, если это вообще возможно.
— Хорошо, хорошо! — выставил тот ладони вперед. — Просто я подумал, что, может быть, вам стоит сделать небольшой перерыв и выпить со мной кофе? Мозг тоже нуждается в отдыхе, иногда следует переключаться. К тому же у меня есть к вам очень важный разговор.
Ага, вот сейчас начнется то, ради чего он и вернулся, понял Николай. Тот самый важный разговор, где ему предложат продать всю документацию по изобретению за бугор. Ни сама идея, ни условия сделки Николаю не понравятся, к тому же, будучи человеком умным, он понимал, что ему придется в этом случае и самому уезжать из страны. Поскольку штатовцы, которые, вероятно, и планировались майором на роль покупателей, секретоносителя такого ранга, могущего спокойно повторить придуманное, просто убьют, если он не будет с ними, и под их надзором. Это просто очевидно, тут не надо быть семи пядей во лбу.
Конечно, Николай Александрович не был прямо уж таким рьяным патриотом, наука — дело, принадлежащее всему человечеству, считал он. К тому же там у него наверняка будут намного лучшие условия, огромные финансирования и прочие плюшки, а здесь его ничто не держит, семьи нет и не было, но… Но что он хорошо понимал еще, так это то, что там он будет под постоянным колпаком, не сравнимым с кураторством этого майора, а Сурков любил свободу, хотел быть хозяином своей жизни. Ну и все же, что ни говори, а продажа секрета такого уровня иностранной, а по сути, чего уж там — откровенно враждебной разведке, это, мягко говоря, не комильфо.
Еще одним аргументом против такой сделки было страстное желание оставаться, по крайней мере, пока единственным владельцем придуманной им «машины времени», до тех пор, пока он сам не выжмет из этого своего открытия все возможные лично для себя преференции. Есть у него кое-что, что очень хотелось бы поменять в своем прошлом.
— Ну, так как, Николай Александрович? — прервал его размышления Залевский.
— А, давайте! — махнул рукой Сурок, решив, что не стоит тянуть кота за хвост. Была у него надежда, что он сможет переубедить майора. Обмануть его не получится, он уже знает, что прибор готов и вполне себе рабочий, а вот переубедить… посмотрим, попробовать стоит.
Они вместе прошли в гостиную его небольшого загородного домика, который Николай уже года три, как построил, и который очень любил. Если бы не работа,
