– Раз ты так просишь…
– Спасибо!
Я невольно улыбнулся.
– Что ж, мы, пожалуй, пойдем, – произнес я. – А у вас тут никогда не наступает ночь?
– Да, солнце всегда стоит высоко в небе и не заходит, – подтвердил он и спохватился. – Сейчас же время обеда, я как раз хотел пригласить к нам на трапезу.
– Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Пойдем, Нэиль. Шэд… Да кстати, я загляну к тебе как-нибудь – расскажешь мне историю про его похищение.
Сейн кивнул. Я открыл портал, и мы вновь переместились в гостиницу, которую утром оставили. Здесь время перевалило за полдень.
– Почему ты не остался там?
– Ты слышала.
– А если они признают тебя? – спросила она.
– Не хочу и думать об этом. Всю свою жизнь я бегу от этой власти.
– Почему? – но я не ответил, и тогда она повторила. – Но если они признают, как ты поступишь?
Я вгляделся в нее.
– Ты что-то видела? – встревожился я.
– Нет, но мне просто интересно.
– Я не знаю ответа. А ты, провидица, займись лучше магией времени. Мне не хочется откладывать визит к Гейниру.
Нэиль засмеялась.
– Я успею, не беспокойся.
Но, тем не менее, достала свою книгу и углубилась в изучение.
Незаметно пролетали дни. Каждый день мы меняли мир, чтобы наставник не нашел Нэиль. Иногда останавливались в городках, иногда под открытым небом. Девушка усердно погрузилась в свою науку.
Наконец через неделю на одном из привалов она заявила, что может показать мне кое-что. Она подбросила в воздух вылезшее из подушки гусиное перо, и то застыло в воздухе.
– И что? – спросил я.
– Я остановила для него время.
– Могу сделать то же самое без магии времени, – я подбросил ее книгу, и та застыла в воздухе. – Это называется левитация.
– Мое перо не сдвинется с места никакой силой.
– Попробуй сдвинуть книгу, – пригласил я жестом.
Нэиль схватила ее, но книга даже не дрогнула, когда изо всех сил потянула на себя. В итоге Нэиль повисла на ней, болтая ногами в воздухе. А потом девушка со смехом шлепнулась на землю, поглядев наверх на все еще висевший над ней том. Я прыснул следом, и тут же книга свалилась ей на голову.
– Ох, извини! – я подскочил, подхватывая книгу и помогая девушке подняться.
– Ничего, совсем не больно, – она со смехом терла лоб. – Но вот мое перо так и осталось на месте.
– Книжка бы тоже осталась, если бы я закрепил ее, – парировал я. – Тебе придется проявить изобретательность, чтобы удивить меня.
– Это я уже поняла, – она чуть недовольно надула губы, а потом не сдержавшись снова залилась смехом.
Смех ее прозвучал легко и беззаботно. И я, не отдавая себе отчета, мягко обнял и притянул ее к себе. Но ладонь Нэиль легла на мои губы.
– Не делай того, о чем потом можешь пожалеть, – произнесла она.
– Я не… – я заглянул в ее глаза, и странный холодок пробежал по моей спине.
– И я действительно хотела бы, чтобы ты был мне как брат, – прошептала она, доверительно прижавшись ко мне и устроив голову на моем плече.
Я, растерявшийся, продолжал обнимать ее, зная, что желаю ее, но слова девушки меня испугали. Вместе с этим, я осознал, что едва не влюбился, отдавшись нежданному порыву. Слишком уж долго я был один, а Нэиль казалась мне такой светлой, хрупкой и беззащитной. Глядя на ее улыбчивое личико, я тоже невольно улыбался. Она двигалась с той легкостью и беззаботностью, и жизнелюбием, каким обладают только пташки, радующиеся наступлению дня. И лишь иногда она становилась задумчива и отстранена, словно на нее давило бремя ее провидческого дара.
– Я не хочу становиться игрушкой, – произнесла она, внезапно отпрянув. – Даже величайшего мага Закатной обители.
– Но, ведь ты говорила, что не скажешь мне ничего о моем будущем!
– Ты сам знаешь, что уже давно нет тебе равных, Тэрсел, – произнесла она.
– Но не Закатной обители…
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Ты знаешь, что вернешься туда. И я знаю. Только вот когда и каким…
– Нэиль, пожалуйста! – у меня вдруг закружилась голова, когда я заглянул в ее расширившиеся, потемневшие глаза.
– Я, я… – она отвернулась. – Мой дар пугает меня саму. Иногда я вижу такое, что кровь стынет в жилах, и никто не знает, сбудется оно или нет…
– Ты действительно не можешь определить?
– Я вижу несколько исходов… Один очень редко… и это значит, что ничего исправить уже нельзя. Но у тебя такого нет…
– Значит, не все так плохо.
Она успокоилась и вернулась к своей книге. А я достал альбом и на память стал восстанавливать рисунок Брингольда. Однако сделать его связующим я смог бы только в мире Бинаина или раскрыв портал. Но сейчас мы находились от него далековато.
Два дня подряд Нэиль сидела, уткнувшись в свою книгу, но потом хорошее настроение вернулось к ней. Однако у меня наоборот настроение сделалось хуже некуда. После ужина, я устроился на ночлег и смежил веки.
– Тэрсел, с тобой все в порядке? – в ее голосе явно слышалось беспокойство. – Ты почти не разговариваешь последние дни…
– Прости, просто… я, наверное, все время думаю, как выбраться из этой передряги.
Я даже не раскрыл век, отвечая ей. Она миг постояла, а затем устроилась рядом. И минут пять молча смотрела на меня. Я не видел, но прекрасно чувствовал ее взгляд.
– Передряги?
– Твой наставник преследует тебя. Сейчас ты спасаешься бегством, но… я не могу вечно бегать…
– Знаю, я обуза для тебя…
Я посмотрел на нее.
– Должен найтись какой-то выход… Если бы твой дар… Мне ничего не приходит в голову.
– Нет, мой дар плохой советчик…
Я вздохнул и закрыл глаза. Она немного помолчала, а потом едва коснулась губами моей щеки.
– Хороших тебе снов.
Я же еще несколько минут лежал, размышляя, о том, что меня ждет в будущем. Затем уснул, но эти мысли не оставили меня и во сне. И мне приснилось совсем уж что-то запутанное, несуразное и тревожное. Я увидел Закатную обитель, восстановленную, какой она была в книге у Гейнира. Вокруг нее раскинулись живые земли. А потом неожиданно с моря пришел огромный смерч, поглотил ее и исчез. На месте обители осталась торчать одинокая башня, и вокруг расстилалась пустыня, а океан испарялся, превращался в туман, взмывал закручивающимися спиралями к потемневшему небу и становился там черными грозовыми тучами. И из этих туч на пустыню обрушился целый дождь молний. Они били в песок, обращая его в стекло, а следующие молнии разносили стекло в мелкие осколки. После чего все эти осколки понеслись на меня, ослепляя своим сверканием и болезненно раня. Я проснулся, как мне показалось именно от охватившей все тело режущей боли. Надо мной склонилась встревоженная Нэиль. Рука ее скользнула по моему лицу, вытирая пот смоченным в воде платком. На горизонте солнце вышло только наполовину.
– Ты вскрикнул во сне, – заметила Нэиль. – Что тебе снилось?
– Осколки стекла… – произнес я хрипло и прикрыл веки.
Боль с пробуждением не ушла – она осталась. Но болела у меня голова. Хотя болела она так, что утренний мир темнел в глазах.
– Тебе плохо?
– Нет, голова болит, – я поднялся и отвернулся от солнца – от лучей у меня резало глаза. – Мне кажется или в этом мире слишком яркое солнце?
– Оно куда более тусклое, чем в предыдущем, – Нэиль не на шутку встревожилась.
– Значит, это мне кажется из-за головной боли, – я глянул на Шэда, который разбуженный нашими голосами потягивался.
Он встретился со мной взглядом и мигом вскочил на лапы, а шерсть на нем встала дыбом.
– Шэд, ты чего? – я протянул руку, прошелся пальцами по его морде и жесткой гриве.
Его язык скользнул по моей ладони, но я ощутил его страх и напряжение.
– Тэрсел, с тобой точно все в порядке? – вновь спросила Нэиль.
– Бывало хуже, – отрезал я и поморщился.
Я подкинул сушняка в кострище, развел огонь и вскипятил воду. Мы заварили травяной чай. После этого боль отпустила меня, но до конца не ушла. Я посмотрел на тени под глазами Нэиль.
