Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то время как султан нашел покой[474] на островах Абаскуна, Муджир аль-Мульк, то верхом на осле, то пешком добрался до замка Сулук[475]. Здесь эмир Шамс ад-Дин Али встретил его с уважением и почестями; и оттуда он пришел к Мерву, где остановился в саду Махабад у Сармаджанских ворот. Некоторые вельможи Мерва, бывшие его вассалами, приходили к нему по одному, но Бука не пустил его в город, опасаясь народного волнения. Однако когда вокруг него собралось несколько человек, они внезапно, средь бела дня, спрятав оружие под одеждой[476], ворвались в город. Наемники из Мерва сразу же перешли к нему на службу, и Бука пришел один и был прощен. Туркмены и жители Дженда также покорились ему, хоть их и было более семидесяти тысяч. После этого он решил, что по чину он теперь выше везира, и его не покидала мысль о том, чтобы стать султаном; ибо его мать была фавориткой в гареме султана, который тот подарил его отцу, и к тому времени, когда это произошло, уже носила в себе дитя. Одним словом, когда слухи о его успехе разнеслись по Хорасану, низшие сословия (aubāsh) [отовсюду] направились к нему, и в глубине его сердца укоренилось заблуждение, что без его соизволения не вращались бы небеса и ветер не дул бы в воздушных равнинах.
В то время жители Сарахса приняли татарского шихне и подчинились; и шейх-уль-ислам, который все еще склонялся на сторону татар, написал кади, который был его родственником, о том, что рассказывали о Сарахсе. /122/ Муджир аль-Мульку сообщили о таком положении дел, но он ничего не сказал, пока однажды, во время проповеди в кафедральной мечети с губ шейх-уль-ислама не сорвались такие слова: «Да будут перерезаны жилы у врагов монголов». Собравшиеся в мечети были весьма встревожены этими словами; а он сам замолчал, смущенный и сконфуженный, а потом сказал: «Эти слова сорвались с моих губ помимо моей воли, и мои мысли и намерения были противоположны тому, что я сказал». Но когда наступает момент, молитва звучит в соответствии с велением времени. И сказал Господь Всемогущий: «Решено дело, о котором вы спрашиваете»[477].
Эти слова также достигли слуха Муджир аль-Мулька и укрепили его подозрения, но тот был связан с ним, и носил звание шейх-уль-ислама, и был образованным человеком; и поэтому Муджир аль-Мульк не хотел трогать его, пока не получит таких свидетельств, которые увидит весь мир и которые никто не сможет отрицать или опровергнуть. Наконец, ему было доставлено письмо к кади, написанное его собственной рукой и отправленное с гонцом, который был перехвачен на полпути; и когда Муджир аль-Мульк прочитал это письмо, он велел привести его и допросил его. Он отрицал все слухи и намеки об отправленном им послании. Муджир аль-Мульк тогда вручил ему письмо, которое было как письмо Муталаммиса[478], сказав: «Прочти то, что ты написал»[479]. И когда взгляд шейх-уль-ислама упал на него, он испугался и смутился. Муджир аль-Мульк приказал увести его, и офицеры (sarhangān) схватили его и предали его огню бедствия; они разрезали его на куски своими ножами, взяли его за ногу и вниз лицом отволокли на рыночную площадь. Истинно, последствия лицемерия и вероломства плачевны, а результаты предательства и измены разрушительны.
И так как Сарахс покорился монголам, Муджир аль-Мульк постоянно посылал в город войска и досаждал его жителям.
Тем временем Баха аль-Мульк бежал из крепости Так-и-Язир и укрылся в Мазендеране. Здесь он попытался договориться с монголами и наемниками и рассказал им о положении в Мерве, предложил пойти туда и покорить город и каждый год поставлять в казну льняное платье. /123/ Его слова встретили их полное одобрение, и они послали его в Мерв вместе с семью монголами.
Ничего не зная о том, какой оборот приняли дела в Мерве и не ведая о коварстве Судьбы, он, исполненный жадности и алчности, прибыл в Шахристану[480], где он получил известие о захвате города Муджир аль-Мульком. Он послал вперед офицера, чтобы объявить [о своем прибытии] и написал письмо Муджир аль-Мульку, содержание которого было следующим: «Если раньше между нами и были разногласия и опасения из-за того, кто займет должность, все это теперь позади, и нет никакой защиты от мощи монгольской армии, кроме как в служении им и признании их власти. Семь тысяч монголов вместе с десятью тысячами наемников приближаются к Мерву, и я — их союзник; и они в один миг сравняли с землей Нису и Бавард[481]. И теперь, движимый состраданием и желая согласия между нами, я послал вперед нарочных, чтобы сообщить тебе об этом, чтобы ты не упорствовал во вражде и не ввергал себя в водоворот разрушений и горнило вечных мук».
Мнения Муджир аль-Мулька, сановников и вельмож разделились, мысли их перепутались. Более ответственные, вместе с Муджир аль-Мульком, желали рассеяться и покинуть город; но они рассуждали так, что полагаться на слово заинтересованной стороны было далеким от благоразумия и мудрости. Поэтому они увели посланцев Баха аль-Мулька и расспросили их по отдельности о размере армии. Когда они узнали правду, они убили их и отправили две тысячи пятьсот оставшихся тюрков султана сразиться с их войском. Когда Баха аль-Мульк и монголы узнали об их намерениях, они отступили в направлении Сарахса, и офицеры Баха аль-Мулька рассеялись. Монголы связали Баха аль-Мулька и довезли его с собой до Туса, где предали смерти.
Армия Муджир аль-Мулька дошла до Сарахса, и так как кади Шамс ад-Дин во время приезда Джеме-нойона вышел ему навстречу с тузгу /124/ и сдал Сарахс монголам, став меликом и правителем города и приняв деревянную пайцзу[482] от Чингисхана, они схватили его и доставили к сыну Пахлавана Абу-Бакр Дивана, который убил его, отомстив за своего отца.
Так как слухи о монголах к этому времени несколько утихли, Муджир аль-Мульк и вельможи Мерва полностью отдались удовольствиям и развлечениям и неумеренному питию вина. В это время Ихтиар ад-Дин, мелик Амуйи, прибыл с известиями о том, что татарская армия осадила Калайи-Калат и Калайи-Нау[483] и что один из их отрядов подошел к Амуйе и теперь преследовал их по пятам. Муджир аль-Мульк радушно принял Ихтиар ад-Дина; он присоединился к другим туркменам и стал жить промеж них.
Тогда монгольское войско, насчитывающее восемьсот человек, напало на город, но Шейх-Хан[484] и Огул-Хаджиб[485], прибывшие из Хорезма с почти двумя тысячами людей, напали на тыл монголов, разгромили их и оставили большую их часть на поле боя. Тем, чьи лошади были менее изможденными, удалось уйти; их преследовали тюрки и туркмены султана, которые, захватив шестьдесят человек, провели их через кварталы города и рыночные площади и потом предали смерти. Шейх-Хан и Огул-Хаджиб укрепились в Дастаджирде[486].
А что до Ихтиар ад-Дина, то туркмены сделали его своим предводителем; и, заключив между собой договор, они отвернулись от Муджир аль-Мулька и стали устраивать такие мятежи и беспорядки, что лицо земли стало черным, как сердца лжецов, и попытались захватить город. Муджир аль-Мульк получил известие о том, что они намеревались предпринять ночное нападение, и приняли ответные меры. Так как они не сумели одержать победу и их положение стало непрочным, они отступили к берегу реки и занялись грабежами; они подходили к городским воротам, разоряли деревни и захватывали все, на чем останавливался взгляд.
- Повесть о прекрасной Отикубо - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Дополнение к Путешествию на Запад - Юэ Дун - Древневосточная литература
- Синяя летопись - Гой-лоцава Шоннупэл - Буддизм / Древневосточная литература
- Чжуан-цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский - Древневосточная литература
- Зафар-наме. Книга побед Амира Тимура - Шараф ад-Дин Йазди - Древневосточная литература
- Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу - Древневосточная литература
- Во тьме безлунной ночи - Мацуо Басё - Древневосточная литература / Поэзия
- Пять поэм - Низами Гянджеви - Древневосточная литература
- Переписка - Рашид ад-дин - Древневосточная литература
- Баопу-Цзы - Гэ Хун - Древневосточная литература