Просто было интересно. Что бы случилось, если бы сатиры, гарпии и дриады не знали о том, что они феи?
— Жили бы как животные или наоборот, создали бы свое государство? Виреон громко расхохоталась.
— Ну, я и сказала. Нет. Низшим феям необходимо знать, что они части большой страны.
— Тагаи тоже верят в то, что они что-то решают. Мы даже проводим иллюзию выборов. Многие тагаи искренне считают, что ими правят такие же тагаи, а власть других созданий это что-то вроде теневого управления.
— Но о повстанцах знают все?
— Да, о повстанцах знают все. Кучка предателей.
— Ты не любишь повстанцев?
— А за что их любить? — Удивилась Ариэль. — Мы здесь находимся на хороших должностях. Самый паршивый ангелоид, если его даже не переработали, живет лучше, чем самый богатый тагай. Не надо
работать, чтобы получать еду. Просто у тебя нет очков и ты не сможешь поднять свое положение. Но имеешь право выместить свое злость когда угодно. Можешь выйти на улицу и голыми руками кого-нибудь
задушить, разбить пару витрин, прежде чем тебе запретят это делать.
— То есть все-таки запретят.
— Ну, если сильно разбушуешься.
— И что, много у вас таких, как пьяный сатир?
— Много. Достаточно целых поселений ангелоидов, которые не хотят работать. Некоторые, наоборот, демонстративно прекращают этим заниматься. Некоторые не признают систему очков.
— А что, моя сестра? Ей нравилась эта система?
— Ну, — ушла от ответа Ариэль.
— Все понятно. Она даже здесь умудрилась проявить свой характер.
— Знаешь, если бы я не знала о тебе, Вири, то решила бы, что ты не любишь свою сестру.
— Ну уж нет. Наверное, я никого не люблю больше на этом свете, чем свою родню. Не важно, сын это мой, дочь или сестра. А что насчет родителей? Такое интересное положение. Мы как-то разговаривали об этом с Лизой.
— Да, знаю. У змей считается зазорно, если ты появился на свет с помощью других созданий.
— Вы тут все появляетесь в пробирках, насколько я знаю.
— Вроде у фей тоже есть что то подобное — ответила Ариэль.
— Тоже не всегда так. Многие появляются из цветов, даже эльфы.
— Да, Айсен, например. Как появлялись твои дети? Тоже из цветов?
— Кто-то из цветов, кто-то из плодов.
— Из плодов? — удивилась Ариэль. — Из плодов? — Переспросила Ариэль.
— Да. Если я задумаю вырастить кого-то заранее сильного с определенными навыками, то приходится выращивать целый плод. У цветка не хватит энергии.
— Поэтому Айсен настолько сумасшедший?
— Айсен сумасшедший, потому что он был отрезан от мира фей,
поэтому появился на свет, как настоящая змея. Ну, ничего. Надеюсь, мне удастся воспитать из него кого-то достойного. Хотя бы получше, чем сатир. Потом просто пройдет время. Со временем все феи умнеют. Неважно. Даже сатир, если он проживет достаточно долго без эволюции. У вас же был пример этот, как его, Потап.
— Мастер Никодим, — ответила Ариэль.
— Ну, неважно. В общем, этот странный сатир, похоже, мог бы быть лесным эльфом. Но он отказался.
— Айрен тоже очень удивлялась, но никогда не принуждала его к этому.
— Я бы принудила. Прямо на этом самом месте заставила его эволюционировать. Заодно посмотрела бы, каким мощным лесным эльфом он бы стал. Такая хорошая единица для страны фей. Наверняка мог бы править целой страной не хуже, чем ваш повелитель.
— Да, я читал отчеты. Повелитель был искренне доволен общением с ним. Дал ему финансирование, все приборы, которые он просил.
— То есть, получается, фея занималась примерно тем же, чем занимаются
змеи.
— Не просто змеи. Ну, давай не об этом. Ты же хотела посетить пляж.
— Ах да, пляж. Просто очень интересно. У нас нет такого огромного количества воды. Только источники.
Ариэль вспомнила, как недавно она мылась в горной реке.
— У меня об источниках исключительно отрицательные воспоминания.
— В отличие от пляжа?
— Да, действительно, здесь пляж получше. Лулусцы очень ценят своё лулусское море. У них здесь все обустроено. Я думаю, что когда Отто придет в себя, он нам все организует.
Через час выспавшийся, отдохнувший Отто уже разговаривал по планшету с организаторами лично королевской семьи. За ними прилетела повозка с вращающимся крылом.
— Эй, а как же деревья?
— Мы вернемся к ним потом, — сказала Виреон. — Сначала пляж.
Ариэль не покидало чувство, что они мечутся, как мелкое животное, забравшееся в амбар. То к одному углу, то к другому. И пыталась
найти во всем этом хоть крупицу понимания. Но Виреон смотрела в окно. — Вирие, не хочешь попробовать управлять повозкой? — Спросила после этого Ариэль.
— Нет. Мне больше нравятся, которые ездят по земле, ни с чем не сравнимое чувство. Знаешь, у меня есть два скакуна. Шаг и теневой ящер. Между собой они настолько не ладят, что без меня наверняка нанесли бы друг другу серьезные увечья. Но со мной это замечательные звери. Однако ничто не сравнится с повозкой, у которой нет разума. Ты вращаешь колесо налево, и она поворачивает налево. Поворачиваешь направо, и она едет направо, — весело сказала Виреон. — Однако за этим кроется отсутствие обучения. Ты никогда не настроишь свой разум, чтобы понимать другое создание. Я понимаю, почему апостолы запрещают подобное.
— Но мне Макаревич рассказывал, что в среднем мире все-таки есть повозки. В них запрягают несколько скакунов, и они тоже едут на колесах. Просто в качестве движущей силы выступают несколько зверей.
Их разум сливается воедино, и ими проще управлять.
— Да, есть такое дело. Как правило, этим занимаются те, у кого достаточно средств и не хватает мозгов, — посмеялась Виреон.
— Но ведь ты же тоже достаточно знатная.
— Знатная? Ах, да. Да, я третий правитель в доме. Но это не значит, что я должна ездить на повозке.
— Но тем не менее, у тебя такая есть.
— Да, карета сделана из огромного плода. Один раз я проехала в ней после официального назначения на
