Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отполз к стене и свернулся там калачиком. Теперь мне были видны ноги людей, но об их головах я не имел представления.
Ноги протопали по коридору. Затем появились в поле моего зрения. Две пары. Одни в блестящих ботинках, такие, наверное, носят в британской палате лордов. Вторые в грубых пижонских башмаках на толстенной подошве. Ноги в ботинках семенили часто и мелко, ноги в башмаках шагали редко и широко.
– Погоди минутку, – сказал голос Пронькина. Я узнал его сразу. – Сейчас я тебе все покажу.
Они отошли к стене. Пронькин привстал на цыпочки, затем тяжело вздохнул и поставил на пол у стены картину – голландский пейзаж с мельницей и парусником на горизонте. Главное в картине была позолоченная рама. Я эту картину заметил, но как-то не придал значения, полагая, что она часть будущего интерьера.
– Ого, – сказал низкий голос. – Швейцарский?
– Точно не знаю, – ответил Пронькин. – Кажется, японский. Тебе же, Гаврила, лучше знать. Кто из нас специалист?
И тут, даже не видя, что там в стене или на стене под картиной, я догадался, что они разговаривают о сейфе.
– Сможешь? – спросил Пронькин.
– Плевое дело. – Человек в башмаках постучал чем-то по дверце сейфа. Дверца глухо, негромко отозвалась.
– Тогда начинай, – сказал Пронькин.
– Иди кофе свари, – распорядился Гаврила.
Пронькин отправился на кухню.
Человек по имени Гаврила, очевидно слесарь по сейфам, бухнул на пол чемоданчик, какие бывают у водопроводчиков, затертый и потрепанный. Он опустился перед ним на корточки, и теперь – стоило бы ему посмотреть под рояль – он бы меня увидел. К сожалению, я не могу внушить человеку, что меня нет вообще. Не получается. Так что пришлось затаить дыхание и молить небо, чтобы он не поглядел в мою сторону.
Небо смилостивилось.
– Как же ты умудрился ключи потерять? – спросил Гаврила.
– Я же сказал – обокрали. Дачу обокрали, а ключи на даче были.
Гаврила выпрямился.
– Где у тебя штепсель?
– Поищи, – сказал Пронькин. – Я сюда недавно переехал. Сам еще не все знаю.
– Туманный ты человек, – рассмеялся Гаврила. Смеялся он сурово, будто ему и не было смешно, но требовалось издавать определенные звуки.
– Тебе будет заплачено, – сказал Пронькин, возвращаясь в комнату. – Сахар в кофе я положил.
– Ладно, поставь на пианино.
Пронькин подошел к роялю. Мне были видны его сияющие ботинки. На носке я увидел пятнышко. Мне так захотелось его стереть, что я еле удержался.
Башмаки Гаврилы тоже подошли к роялю. Гаврила отхлебнул кофе и сказал:
– Слабо завариваешь.
– Я не знал, как ты любишь.
– Не важно. А что ты из фирмы не вызвал?
– Не хочу чужих людей сюда пускать, – сказал Пронькин.
– Нужные бумаги, говоришь? – Гаврила прошел к стене, затем я увидел, как он включает дрель в штепсель, который был у самого плинтуса. Дрель зажужжала. Сначала низко и ровно, потом взвизгнула, столкнувшись с металлом. Мне казалось, что сейф должен сейчас взвыть от боли.
Когда дрель завизжала, Пронькин отчаянно завопил:
– Нельзя потише? Весь дом перепугаешь!
– Пускай привыкают, – отозвался Гаврила.
Дрель жужжала, Гаврила переступал с ноги на ногу, подбираясь к замку, выискивая в дырке нерв.
– Я не могу, – заявил Пронькин и вышел из комнаты.
Но тут же вернулся, и я понял, что бумаги, забытые в сейфе, слишком ценны, чтобы доверять их слесарю или взломщику.
Мы оба терпели – только мне было труднее, потому что я терпел, скорчившись под роялем, а Пронькин – сидя на диване. Правда, я мог без боязни шевелиться и даже греметь костями, потому что скрежет, стоящий в комнате, мог заглушить даже предсмертные вопли.
Не знаю точно, сколько это продолжалось, – но долго.
В середине операции снизу начали стучать. Но стук лишь придал Пронькину отваги.
– Давай! – крикнул он. – Скорее! Не обращай на них внимания! Быдло собачье!
А потом вдруг скрежет прервался. И стало так тихо, словно у меня отключили уши. Нет, шум остался – тот шум, что возникает в голове, если ты ушел под воду.
Раздался скрипучий металлический звук, и Пронькин объяснил его для меня:
– Японцы-японцы, а петли не смазаны.
Две пары ног стояли близко от меня, повернутые носками к стене, – рассматривали содержимое сейфа.
– Ну все, – сказал Пронькин – Я тебе благодарен. Понадобишься, позову. Держи. Тут пятьсот, как договаривались.
– Это была предварительная договоренность, – интеллигентно возразил взломщик. – Теперь цена увеличилась вдвое.
– Послушай, Гаврила, – сказал Пронькин. – Я спешу, шеф на даче. Тебе нет смысла портить с нами отношения.
– А вот я и не знаю, с кем рискую испортить отношения, – ответил Гаврила. – Потому что ты мне не нравишься, директор. Все в Москве знают, что Веня уже неделю нигде не возникает.
– Я же сказал – он на даче. Отдыхает. На Валдае.
– Да ты его на Валдай за миллион баксов не затащишь, – рассмеялся Гаврила. – Думай, Пронькин. Вени нет, ты меня срочно тащишь к нему на новую хату – вроде бы ты потерял все ключи. И еще от сейфа. Чудо какое-то – от входной двери ключи не потерял, а от сейфа потерял. К тому же ты предлагаешь мне за работу пятьсот баксов – да когда такие деньги у тебя водились?
– Это не мои деньги, – быстро возразил Пронькин. – Это деньги Вени. Я действую по его распоряжению.
– Ладно, я пошел, – сказал Гаврила. – Но ты знаешь, что я тоже знаю в Москве разных людей и могу позвонить по одному-двум телефонам.
– Нет, – сказал Пронькин, – ты не будешь звонить по телефонам.
Ноги в башмаках стали отступать к двери.
– Ты чего? – сказал Гаврила. Что-то его испугало. – Ну ладно, поговорили, и хватит. Я пошутил, понимаешь, – мне ничего, кроме бабок, не нужно. И гарантирую молчание ягнят. Не бойся, Пронькин.
– К сожалению, я не могу тебя отпустить, – сказал Пронькин. – Я сомневался, а теперь наверняка знаю, что ты продажная тварь, Гаврила. И, может, даже шпион.
– Да кончай ты...
Ноги Гаврилы были уже в дверях. Он давал Пронькину выговориться. Как в кино, где герой по воле автора заставляет негодяя высказать все свои злодейские мысли, а в последний момент хватает его за горло. Ничего подобного не произошло. Почему-то Гаврила сказал:
– Стрелять нельзя, услышат.
– У меня он тихий, – сказал Пронькин. Затем последовал выстрел, в самом деле негромкий. Гаврила медленно сполз на пол, и я получил редкую возможность разглядеть его вблизи – голова слесаря с черной дыркой над бровью, из которой не вытекало никакой крови, мягко легла у ножки рояля. Глаза были полуоткрыты.
Пронькин начал быстро собираться, что-то засовывать в «дипломат», который лежал, открытый, на стуле. Он невнятно бормотал и в своих движениях по комнате старательно обходил тело слесаря, но так спешил, что невзначай – мне было видно – наткнулся на него и от страха перепрыгнул. Затем побежал из комнаты, вернулся с одеялом, взятым с кровати. Он накрыл одеялом тело слесаря, и, видно, это его успокоило. Движения Пронькина стали более осмысленными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Падающего толкни - Кирилл Шарапов - Научная Фантастика
- Две капли на стакан вина - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Как его узнать? - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Соблазн - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Съедобные тигры - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Прошедшее время - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Глубокоуважаемый микроб - Кир Булычев - Научная Фантастика
- По примеру Бомбара - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Свободные места есть - Кир Булычев - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика