Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шура, — одернула его Ляля. — Прекрати.
— А что прекрати?.. Я и не начинал.
В голове Фролова пронеслось паническое: он знает. Мысль была яркая и быстрая, как взрыв петарды; она прошила все тело, и Фролов замер в одной позе, не смея расправить плечи или хотя бы посмотреть Шурику в лицо. Вслед за этим возникла пауза, до того неловкая, что Ляля тут же попыталась ее заполнить:
— Кстати, хотела сказать насчет ранеток. Мы поехали на дачу к родителям Шурика — надо было забрать, ноябрь же на носу, эти ранетки сгниют через неделю… Теперь думаю: может, отдать кому? Вам не нужны, Вов? А вам, Сергей? На варенье, на компот?
— Ляль, никому не сдались твои ранетки.
— Шур, вот что ты лезешь к людям.
— Я лезу? — Егоров улыбнулся, оскалив крепкие желтоватые зубы. — Я-то как раз не лезу, хотя мог бы… Что мне, уже и с другом поговорить нельзя?
Ляля сняла шапку и нервно взбила рукой примятые кудри.
— Возвращаясь к нашим баранам. Выходит, это вы ездите с Вовкой на рыбалку? — уточнил Егоров у Сережи. Улыбка не сходила с его лица.
— Да, я. Мы же уже выяснили.
— И, выходит, с Женей Белкиным вышла путаница.
Сережа сухо обронил:
— Выходит, так.
— С ума сойти, неужели и сейчас рыбачите? Рыба разве не засыпает? Не уходит на глубину?
Сережа пожал плечами.
— Есть же и зимняя рыбалка, — робко вклинилась Ляля.
— Это конечно, — согласился Егоров. — Тут ты совершенно права. Если есть подходящие снасти, теплая палатка да снаряжение — милое дело, почему нет.
Его взгляд как бы сам собой скользнул по Фролову и Сереже.
— А вы, я гляжу, налегке, — добавил он, даже не пытаясь скрыть наслаждение. — Ну, наверное, снасти пришлось в сарае оставить… да, Вова? Что-то ты молчишь сегодня.
Фролов смотрел не на Шурика, а правее, в окно. Электричка тронулась, и за окном опять пролетали сугробы.
— Ну да ладно, — сказал Егоров. — Видите, как Ляля волнуется — опять думает, что я лезу не в свое дело… Ладно, ладно. Не будем ворошить былое. Давайте я лучше историю расскажу. На прошлой неделе позвали меня на день рождения к нашему директору завода. Большой человек, мировой мужик. От таких приглашений не отказываются. К нему кто только не приезжает, один раз даже космонавт был, герой Советского Союза… А в этот раз позвали секретаря горкома из областного центра. Он приехал с охранником. Да-да, с охранником. Я сам видел. И вроде сидят себе спокойно, пьют как нормальные мужики, закуски всякие жрут. А потом часа через два как начали в углу обжиматься — я думал, у меня глаз выпадет. Я говорю нашему директору: это что, мать-перемать, такое? А директор отвечает: ты, Саша, не лезь, это у них давно, и все вокруг все знают. Просто не обращай внимания. Я ему чуть не сказал: Васильич, а если кучу тебе наложат прям посреди квартиры — тоже скажешь, мол, не обращать внимания? У нас во дворе за такое били, и правильно били. Вот теперь думаю: пойти, что ли, заявление написать на этого секретаря. Ты, Вова, как считаешь?
Фролов не смел отвести глаз от окна. Боковым зрением он видел: Шурик смотрит прямо на него. Чувство было — будто на него навели дуло и вот-вот прицелятся.
— А?..
— Говорю, можно заявление на него написать. В профком областного центра или сразу в милицию.
— Д-да. Пожалуй.
— Че ты там мямлишь? Говори внятно.
— Да, — сказал Фролов чуть тверже.
Сережа сделал короткое, едва уловимое движение подбородком — то ли отвернул голову, то ли покачал ею.
— Вот и я так думаю, — согласился Егоров. — Заразу надо травить сразу, а не ждать, пока разрастется.
Ляля сидела красная как рак и нервно комкала шапку. Электричка снова начала притормаживать. Сережа вдруг встал и перешагнул через сумку с ранетками.
— А что, уже уходите? — удивился Егоров. Ироничное выражение все еще не сходило с его лица.
Сережа посмотрел без улыбки.
— Моя станция.
Вместо того чтобы пожать на прощание руки, он поднял кулак вверх, как на плакате «Но пасаран!». Потом развернулся и ушел. У Фролова на душе стало пусто. Забывшись, он смотрел на дверь вагона, за которой только что скрылась Сережина спина.
— Чего это с ним? — насмешливо сказал Егоров.
Фролов перевел взгляд и секунду смотрел на Егорова не мигая, будто первый раз увидел его по-настоящему. Вместо человеческого лица перед ним гнусно усмехалась краснощекая рожа с прищуренными поросячьими глазками. В них читалась предельно ясная мысль, которую Фролов почему-то не замечал раньше, а она всегда сидела там, в глубине глаз, и всегда дожидалась своего часа. Сдавайся, сука. Сдавайся, пока живой.
— Не знаю, — бесцветно ответил Фролов, ненавидя себя за то, что говорит именно те слова, которые надо сказать, и не говорит те, что не надо.
Егоров удовлетворенно улыбнулся и легко солгал:
— Вот и я не знаю.
23Вокруг расцветало и множилось безумие. Фролов сидел за рабочим столом и смотрел на бумажки под стеклом. Бумажки сливались в одно разноцветное месиво; красные календарики, черно-белая фотокарточка, желтая вырезка из газеты с расписанием трамваев — все это кружилось у Фролова перед глазами, плясало и пульсировало. Кто-то звал его, но звук доносился издалека, как сквозь толщу воды. Фролов с трудом сфокусировался на фотокарточке: усталая жена на школьной линейке сына. Посмотрел правее — рядом лежали два билета в кино с оторванными корешками. Надо позвонить Сереже.
— Вовка! Ты че, уснул?
Фролова тронули за плечо. Он вздрогнул и поднял голову. Рядом стоял Ебелкин и показывал на дверь.
— Тут к тебе из профкома заходили. Ты че, не слышал?
— А?..
— Ордер! Ордер пришел, из райисполкома!
Фролов пулей вылетел из кабинета и быстрым шагом миновал несколько коридоров, прежде чем оказался у нужной двери. Танечка встретила его улыбкой.
— Вера Степанна! Вера Степанна, тут Фролов пришел.
— Ну наконец-то, — проворчала Вера Степанна, дородная женщина в строгих
- Незапертая дверь - Мария Метлицкая - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Записки старого студента - Игнатий Потапенко - Русская классическая проза
- (не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко - Русская классическая проза
- Обращение к потомкам - Любовь Фёдоровна Ларкина - Периодические издания / Русская классическая проза
- Ученые разговоры - Иннокентий Омулевский - Русская классическая проза
- Праздничные размышления - Николай Каронин-Петропавловский - Русская классическая проза
- В лесу - Николай Каронин-Петропавловский - Русская классическая проза
- Барышня. Нельзя касаться - Ксюша Иванова - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Ключ от пианино - Елена Девос - Русская классическая проза