Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За несколько недель до дебюта жизнь Чикиты набрала головокружительные обороты. Словно кто-то захотел вознаградить ее за долгие годы заточения и скуки в Матансасе: репетиции, походы в элегантные магазины Дамской мили в компании Хоуп Бут, тайные свидания с Патриком Криниганом и встречи с важными персонами, которые желали с ней познакомиться и которых Проктор не осмеливался разочаровать. У Чикиты не оставалось ни одной свободной минуты.
— Развлекайся, пока можешь, — советовала Хоуп. — Когда начнутся выступления, ты станешь рабыней сцены. У всех у нас одна участь!
Однако сама мисс Бут, казалось, располагала уймой свободного времени. Она частенько заявлялась на чай в «Хоффман-хаус», рассказывала Чиките про своих поклонников — известных политиков и бизнесменов (не называя фамилий) — и про подарки, которые они слали в благодарность за ее общество. От лилипутки не укрылось, что Хоуп то и дело меняла драгоценности, и та с притворной наивностью подтвердила: да, кавалеры у нее очень щедрые, а вот воображения им недостает. Все дарят одно и то же: ожерелья, кольца, броши и браслеты.
— А так иногда хочется просто букетик фиалок, — вздохнула Хоуп и, как бы смиряясь со своей судьбой, добавила: — Но что же мне делать? Если я перестану принимать от них брильянты, они ведь страшно огорчатся.
Немного сблизившись с Чикитой, она обескураживающе естественным тоном поведала, что в девятнадцать лет ради получения первой крупной роли переспала с директором труппы, драматургом и главным актером. Ну да это только в самом начале карьеры, — поспешно объяснила она, когда Чикита залилась румянцем. Теперь, четыре года спустя, все изменилось: спать приходится только с мистером Гамильтоном, ее менеджером, да и то нечасто. Остальных друзей она вольна выбирать сама.
Несмотря на суматошное расписание, Чикита выкроила время для обстоятельного письма сестре. По приезде в Нью-Йорк она послала Манон телеграмму с известием о том, что вскоре они отбудут в поместье несуществующих Беллвудов, но теперь призналась в обмане и рассказала, что будет выступать в одном из лучших театров Железного Вавилона. Да, дорогая Манон, ее жизнь совершила крутой и рискованный кувырок. Но пока она ни в чем не раскаивается. Если другие лилипуты, не такие маленькие и не такие талантливые, как она, имеют успех, почему бы и ей не прославиться? Чикита едва не написала про Патрика Кринигана и свои чувства к нему, но, поразмыслив, решила приберечь новость на потом. На одно письмо и так больше, чем достаточно. Манон еще нескоро все это переварит. Уже заклеивая конверт, Чикита прибавила короткий постскриптум: «О Хувенале что-нибудь известно?»
Ответ пришел раньше, чем она ожидала. На первой странице Манон упрекала ее в обмане, но потом переключалась на самые сердечные пожелания успехов в новом начинании. На всякий случай она не станет говорить о переменах никому, даже мужу: подождет, пока Чикита прославится, а уж потом объявит всей родне. Что касается Матансаса, то там, как и на всем острове, дела из рук вон плохо. Вейлер решительно настроен задушить восстание любой ценой и выказывает все больше жестокости. А о Хувенале кое-что стало известно. Недавно она получила от него написанное явно им самим послание. Он не предается разврату в Париже, как все думали, а сражается на стороне мамби. Тайно вернулся на Кубу и воюет под началом генерала Масео. Никому не сказал про свое медицинское образование, чтобы не определили в лазарет, — хотел быть на передовой, а не в тылу, вдали от пуль.
Чикита попробовала представить, как брат верхом на коне рубит испанцев мачете, но не смогла. Остальные по-разному восприняли новость. Сехисмундо сказал, что Хувеналь — храбрец, Румальдо обругал его романтиком, а Рустика обещала отныне поминать его в молитвах, потому как убивать живых людей, пусть даже ради правого дела, тоже грешно. Тоже, — повторила она, многозначительно поглядывая на сеньориту.
До недавнего времени служанка не догадывалась о тайной любви Чикиты и Кринигана. Но потом подметила, что Сехисмундо всякий раз берет в театр книжку. Тот пытался юлить, утверждая, будто читает в антрактах, но Рустика уже почуяла неладное и не успокоилась, покуда не выведала правду. «Боже Праведный! Как же этот бугай совокупляется с нашей малявкой?» — только и сорвалось с ее уст. Рустика сама не могла понять, что ее больше огорчает: внебрачная связь сеньориты или тот факт, что ей, всегдашней наперснице, та и словом не обмолвилась.
Так или иначе, намек возымел действие, поскольку позже, когда она расчесывала Чикиту, та наконец призналась, что безумно влюблена в репортера и уступила его мольбам о близости.
— Я подумала, раз уж я все равно лишилась чести с сапожником, то не так уж и согрешу, если стану спать с Патриком, — всхлипнула Чикита и попросила прощения у Рустики за то, что не доверилась ей сразу. — Я уверена, ты сумеешь меня понять. Понять и простить. Простить и помочь. — И хмуро, цинично добавила: — В конце концов, добродетель утрачивается лишь однажды.
Рустика промолчала, из чего Чикита сделала вывод, что та, пусть нехотя, признает ее правоту.
— Надеюсь, вы будете осторожны, — наконец пробурчала Рустика. — Если ваш брат узнает, такое начнется!
— А ты думаешь, он ничего не подозревает? — усмехнулась Чикита и, раз уж они настроились на доверительные признания, высказалась о Румальдо: он просто бесстыжий бонвиван. Чикита для него — курица, несущая золотые яйца, и ему ничего не остается, только терпеть ее кудахтанье и клевки. Если он осерчает и свернет ей шею — прощайте, доллары! Или если запрет в курятнике и запретит клевать зернышки с тем петухом, который ей по нраву. — Впервые в жизни я свободна, я сама себе хозяйка, Рустика. Мне страшно, но я счастлива.
Возвращаясь к Румальдо: она почти уверена, что они с Хоуп Бут любовники. Рустика воздержалась от замечаний, но позже, в разговоре с Сехисмундо, обвинила Румальдо в том, что Чикита «оступилась». Это по его милости сеньорита раздвинула ноги перед Криниганом. Потому что он вбил ей в голову мечты о сцене и отвратил от спокойной жизни в Матансасе. Чикита ведь добрый человек. Иногда она и вправду бывает капризной, жестокой, даже опускается до шантажа, но она не злая. Если уж она связалась с рыжим, то это по любви, а любовь,
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Маскарад - Николай Павлов - Русская классическая проза
- Трое - Валери Перрен - Русская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 4 - Варлам Шаламов - Русская классическая проза
- Тунисские напевы - Егор Уланов - Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- От солянки до хот-дога. Истории о еде и не только - Мария Метлицкая - Русская классическая проза
- Поймём ли мы когда-нибудь друг друга? - Вера Георгиевна Синельникова - Русская классическая проза
- Кровавый пуф. Книга 2. Две силы - Всеволод Крестовский - Русская классическая проза
- Только правда и ничего кроме вымысла - Джим Керри - Русская классическая проза