Форма входа
Читем онлайн Из моей копилки - Константин Коничев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Мы могли не хуже взрослых определить, чьи петухи рано поутру начинают перекличку. И лай собак чуже-деревенских, и пение птиц – от крякания коростеля до самого заслуженного артиста в птичьем мире – соловья, – все постигали без книжек. А в книжках искали нечто другое, неизвестное и загадочное…
По зимнему следу мы видели, кто пробежал и давно ли: волк, лисица или заяц – и спешили доложить тому, у кого ружье наготове.
Мы не любили и не могли любить тех, кто разорял птичьи гнезда и муравейники. Таким мы учиняли короткий допрос: «А что будет с тобой и твоими родителями, если спалить вашу избу? Где жить станете? Любо вам будет? Да что там говорить! За разорение птичкина жилья вот тебе от всех нас по затрещине!»
Разоритель не сопротивлялся – хуже будет. Придерживая рукой сползающие портки, он бежал от нас без оглядки.
В наших играх не обходилось без спортивного задора. Бегали взапуски, кто быстрей, прыгали через ручей – кто дальше, через изгороди – кто выше, ныряли все зараз, а один наблюдал: кто последний вынырнет, тот победитель. Игра в козонки или бабки развивала меткость руки и глаза.
Играли в прятки – ухоронки. Гонки верхом на лошадях устраивали тайком от взрослых, когда кони паслись на дальних выгонах.
Лапта, городки, катание вдоль улицы деревянного шара и всякие другие игрища, завершаемые пляской, не требовали от нас особой выдумки. Все это переходило к нам от старших, от нас к младшим. Мы не знали городских игр, так же как городским ребятам не были свойственны наши детские забавы.
Наше детство было в полном смысле босоногим. Как только весной начинала прощипываться зеленая травка, мы снимали валенки или сапожонки и до «белых мух» бегали босые по лужам, лугам, по грязи и болотным трясинам.
По силам нашим, а иногда и сверх сил, доставалась работенка: навоз отвозить, сено сгребать и сушить, хворост рубить. Сбегать куда – тоже упрашивать не надо.
Помогать взрослым мы почитали делом почетным, благодарным. И слышали от старших:
– Дождались, смотри-ка, не зря они хлеб жуют…
Нам, деревенским, не чужды были зачатки познаний самобытной красоты, пусть простейшего, но все же искусства. Кому, как не ребятишкам, выпадало на долю чистить к празднику медные бляшки на сбруе? Мелкой золой и обрывком старого валенка мы до яркости натирали древние медные складни и старообрядческие кресты, сработанные триста лет назад неизвестными устюжанами. А как радовались каждой книжке, открывающей мировые тайны!
Перед пасхой – весенним праздником – в каждой избе новые обои. Мы бегали из избы в избу угадывать – чьи лучше. Тут наши «художественные вкусы» расходились: кому нравились цветочки, кому виноградные кисти и разлапистые подсолнухи. На некоторых обоях изображались сценки из деревенской жизни, а на нее мы и без этих рисунков нагляделись вдосталь.
Копеечные картины, священные и житейские, отпечатанные миллионными тиражами Сытиным, украшали даже самые беднейшие избы. Каждая картинка, будь то «Страшный суд», «Бой на море», или «Сражение с японцами», или «Жизнь человека до самой смерти» – все это крайне интересовало нас, наводило на размышления….
15. КАРАСИКИ И КИТАЙСКИЕ ЯБЛОЧКИ
ПО СОСЕДСТВУ с нашей Попихой в деревне Шилово, не знаю по каким-то родственным правам, в давнюю пору одному крестьянину перешло в наследство не очень богатое помещичье имение.
Яблоневый сад, в саду еще какие-то неизвестные, не здешние деревья, и там же, возле сада, пруд, в котором разводились и никогда не вылавливались караси.
Помню, владельцу фамилия – Козлов. Иду однажды за Шилово в осинник за грибами. Навстречу мне бабы-соседки с полными, корзинами живых карасей, каждый размером с рукавицу, чешуйки блестят, как новенькие гривенники.
– Где это наловили столько?
– Иди, – говорят, – в Шилово, к Козлову. У него вся вода из пруда ушла сквозь землю, а карасей обсохло видимо-невидимо! Всем без копеечки раздает, бери, сколько можешь унести. Все равно погибнут…
Я вместо леса – в усадьбу к Козлову. И не знаю, как к хозяину обратиться.
Стою с корзиной и на обмелевший пруд посматриваю.
А караси в грязной тине и ряске кишат вгустую.
– Не теряйся, малыш, накладывай корзину и тащи. Видишь, какая прорва наплодилась, – предложил мне старик Козлов, ухмыляясь в бороду.
Наполнив корзину карасями, я пошел из сада и попутно поднял с земли несколько маленьких китайских яблочков, какие росли только в Шилове, в этом бывшем помещичьем саду.
– А вот яблочков не трогай, положь, где лежали.
Я подчинился. Иду по своей деревне. Из разбитого окна выглядывает бобыль Пашка Петрушин, мужик самый бедный, до того бедный, что жену не мог прокормить и та его покинула.
– Дрянь, не рыба, – оценил Пашка мою ношу, – что лягушка, что карась – одно и то же, болотная живность.
– А если со сметаной?
– Со сметаной и долото можно проглотить.
Я сказал, что в саду у Козлова созрели такие яблочки, – язык проглотишь и глаз выворотишь. Самые настоящие китайские.
– Пробовал, знаю, на угловых яблонях растут, – не удивился Пашка. – Ночи светлые, пока неудобственно, а то бы я достал…
За карасями Пашка не ходил. Не соблазнился на даровщинку.
Через несколько дней, под утро, когда Козлову хорошо спитая, Пашка рискнул перелезть через высокий забор за китайскими яблоками. Он тряхнул яблоню. Успел немного нахватать в мешок. Где-то задел за проволоку, зазвенел колокольчик, тявкнула собачонка, и бедный бобыль бросился наутек.
Козлов, не выходя из дому, с подоконника пальнул наугад в сторону беглеца и не промазал. Стрелял он в таких случаях как бы для острастки, не рассчитывая на ответственный, смертельный исход. Ружье заряжал не дробью, не картечью, а сушеным горохом, в худшем случае – бобами.
На Пашкину долю выпал горох. Дружный заряд, штук десять горошин, засели у него ниже поясницы. Пробовал сам выковыривать – не получается.
Бывалый солдат русско-японской войны Алеха Турка посмотрел на Пашкино ранение, похохотал и сказал:
– Не такое видали. Сделаем операцию. Придется потерпеть минутки две-три.
Пашка лег на широкую лавку брюхом книзу. На голову приналег сосед Афонька, на ноги сел увесисто мой опекун Михайло.
Турка взял отвертку от зингеровской швейной машины и в мгновение ока все горошины с кровью выковырял на пол. Потом взял мазницу, смочил дегтем и смазал все уязвленные места.
– Вот тебе и китайские яблочки. Вез шапки-невидимки не лезь в чужой сад. Вишь ты, яблочков захотел, а карасей не хошь?
Пашка стонал и скрежетал зубами.
В деревне, понятно, немного новостей. Эту восприняли со смехом, люди зубоскалили, подшучивали:
– Ну как, Пашка, за горох-то с Козловым не рассчитался?
– Не смейтесь! – обрывал он насмешников. – Могу так рассчитаться, что небу станет жарко. Одна спичка да фунт карасина – вот и квиты будем…
Пашкина угроза дошла до ушей Козлова. Тот к уряднику с жалобой-прошением: так и так, меня Пашка поджечь хочет. Есть свидетели, слышали про одну спичку и фунт карасина.
Урядник Козлову посоветовал:
– Усиль охрану собственности, купи еще двух собак, да по ночам не спи, с ружьем вокруг да около похаживай. Не посмеет, не подпалит…
Пашку урядник вызвал повесткой для внушения:
– Имею предупреждение. Знаешь, что за поджог бывает? Суд, тюрьма, кандалы, Сибирь… Козлов жалобу подал. Так знай: этим не шутят. – И постучал крепко сжатым кулаком по столешнице. – Ясно?
– Ясно, – ответил Пашка, – дурак я, что ли? Я его попугал маленечко, и только. А поджигать и в уме не было. Подумаешь, горох! Моя хребтина и не такое выдюжит.
16. ТАЙКОМ НА ЯРМАРКУ
МОЙ ОПЕКУН и все его домочадцы уезжали на сельскую ярмарку.
Мне было приказано сидеть дома, никуда не отлучаться.
А чтобы мое домовничание было надежно и безотлучно, опекун Михаиле спрятал куда-то мои сапоги и единственные штанишки, оставив меня в одних синих полосатых портках.
Босой, да без штанов далеко не ускачешь…
Мне было и обидно и досадно в такое веселое ярмарочное время сидеть в опустевшей деревне. Выручил Колька Травничек, а вернее втравил он меня в немыслимое дело. Пришел и стал уговаривать:
– Пойдем на ярмарку, у меня есть мелочишка, у мамы насобирал в… кошельке. Не догадалась.
– Я-то бы рад, назло опекуну. Но в чем пойду? Ни штанов, ни сапог. А сколько у тебя денег?
– На двоих хватит, не твое горе. Подумаешь, штаны да сапоги, они тебе совсем ни к чему. У нас гостила двоюродная сестренка из Данилихи, она платьишко оставила, резиновую опояску и красный платок. Оденешься под девчонку, и даже Михайло и Енька евонный не узнают, если наткнешься на них.
– Не худо придумано. Тащи платье, примерим!
Платьишко беленькое в клеточку по мне как раз.
Опояска тоже, и платок к лицу подходит. Засучил я синие порточки повыше, натянул платьишко и босиком в таком виде побежал с Колькой в село.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Из моей копилки - Константин Коничев бесплатно.
Похожие на Из моей копилки - Константин Коничев книги
- За Родину - Константин Коничев - Советская классическая проза
- Свет моих очей... - Александра Бруштейн - Советская классическая проза
- Тетка Улита - Валентин Распутин - Советская классическая проза
- «Бешеная тетка» - Красавицкая Мария Петровна - Советская классическая проза
- Из моих летописей - Василий Казанский - Советская классическая проза
- Струны памяти - Ким Николаевич Балков - Советская классическая проза
- Под крылом земля - Лев Экономов - Советская классическая проза
- Где-то возле Гринвича - Олег Куваев - Советская классическая проза
- Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3) - Александр Филатов - Советская классическая проза
- Честь - Антон Макаренко - Советская классическая проза
