С той встречи Табаров возвратился к себе в гостиницу измотанный ненужным занятием и обозленный. Кудай был в целом удовлетворен встречей гостя. Старший по возрасту нагловато прощупывал младшего, не желая так просто уступить приезжему человеку роль хозяина в этом районе. И директор, и ученый разошлись, зная, что главное сражение еще впереди… Судьба разведки будет решаться, видимо, не на коллегии министерства, а в партийных органах. Предстоит бескомпромиссная схватка. Каждый из них готовился к очередному раунду поединка. В гостинице Табаров листал свои записи.

«Полезные ископаемые были известны в этом краю еще в очень давние времена. Исследователи называют их чудскими копями. Такое обозначение закрепилось в геологической литературе с конца XVIII века, со времен путешествия в казахские степи ученого П. Палласа.

На мой взгляд, утверждение это ошибочно. Трудно предположить, что древние племена эсты, заселявшие в те времена берега Онежского озера и Северной Двины, называемые чудью, могли иметь отношение к раскопкам в далеком от них рудном крае. Слишком нелогично! Ошибку академика Палласа современные исследователи повторяют механически, безоглядно, не вдумываясь в отсутствие логической связи с фактами.

Смею утверждать: копальни в древности принадлежали коренным жителям Востока. Кто они такие? На этот вопрос должны ответить историки. Здешние первопоселенцы были искусными рудознатцами, владевшими ремеслом не хуже соседних с ними народов. Предположительно рудокопы являлись тюркоязычными тайпами, оставшимися в казахском межгорье после нашествия монголов. Тайпы смешались с местными жителями. В то время они выплавляли за год три-четыре тонны цветных металлов. В рудном крае действовала развитая промышленность. Ее продукция вывозилась в Китай, Иран и в Восточную Европу…

Вот данные для размышления: количество выплавляемого олова в Калбе покрывало тогдашние расходы металла на территории, равной нынешней Франции…»

Табаров перевернул страницу, потянулся к ручке. На предстоящей встрече в областном комитете ему придется говорить не об истории горнорудного дела на юго-востоке страны, а о завтрашнем дне обширного региона. Обком — не научный симпозиум, где можно излагать пространные гипотезы по тому или иному вопросу. Партийные руководители прежде всего практики, им требуется реальная раскладка возможностей: люди, полезные ископаемые, недра, гектары плодородных земель, города и малые деревеньки — все это должно быть сегодня, завтра, всегда. Каждый человек хочет верить в то, что он нужен людям, а общество заинтересовано в нем.

Табаров отодвинул от себя тетрадь в коленкоре. Взяв чистый листок, написал сверху: «Сто девяносто лет — десять миллионов тонн». Дважды подчеркнул. Цифры порождали в его голове вереницу мыслей. Давно хотелось посчитать взятое из глубин количество руды за время добычи, начиная с 1727 года, когда здесь впервые были обнаружены медные залежи. В геологическом фонде таких сведений предостаточно, имеются данные зарубежных концессионеров: сколько ими вложено в строительство средств, получено прибылей, извлечено руды вплоть до 1917 года. А сколько взято здесь после революции? Миллионы тонн! Надо уточнить…

Табаров размечтался. Его волновала близость открытия. Забегал по комнате, не замечая того, что рассуждает вслух:

— Я еще докажу вам, друзья-недруги! Запасы нетронутых руд перетянут добытое за два с половиной века! Когда назову цифру прогнозов, вы рот разинете от удивления! Лопнете от зависти: ходили по руде, сном-духом не ведали…

Ученый постоял у окна, определяя свою позицию в завтрашней схватке с противниками его теории. Главным в его кратком докладе будет не просьба продолжать разведку во что бы то ни стало, а сопоставление цифр: сколько залежей обнаружено и что поднято на поверхность. Пусть подумают местные специалисты, за кем идти.

Окна гостиницы выходили на реку. Взгляд ученого упал на спокойную поверхность воды. Река в этом месте, подпертая в нижнем течении плотиной, размашисто уходила вширь в пространный залив, напоминая морскую лагуну. Всю эту громаду подспудного течения влекло в глубокие бетонные ямы, где вращались лопасти турбин. По краям залива за ночь образовалась ржавая оторочка пены. Под легкой зыбью валки пены шевелились, покачивались и отплывали грязными клочьями в сторону.

Цвет воды в заливе менялся, становясь к середине дня все более темным. Изредка поверхность водоема освещалась прорвавшимися из-за туч золотистыми лучами.

С утра Табаров видел на реке одиночные фигурки рыболовов и любителей ранней прогулки. Люди сидели в лодках, вяло пошевеливая веслами, тихо удалялись, превращаясь в едва заметную точку на горизонте. Сейчас на реке было пустынно. Задерживалась где-то рейсовая «Ракета», приходящая сюда в девять тридцать. На другом берегу плоско раскинулись луга. В заречье паслось несколько светло-бурых коров. Ученый улыбнулся: вот истинная картина здешних мест — современный город с высокими каменными строениями, трамваем, потоками машин, с бетонными набережными, а за полоской воды — первобытная дикость с нетронутой падью и кедровой рощей. И вечный признак обитания — домашние животные… Все здесь выглядит незыблемым, установившимся в своих нечастых переменах от века… «А я приехал, чтобы совершить чуть не революцию в геологии! Убедить здешних «богов» в их неправоте, навязать свою волю, заставить не только жить, но и думать иначе!»

Виктора Николаевича нельзя было отнести к той категории людей, которые от одного взгляда на чарующий уголок природы теряли рассудок, становились сентиментальными. Всему свой час, в том ряду и очарованию. Если ты пришел в мир мужчиной, главное твое занятие — преобразование мира… Ученый присел к столу, начал быстро записывать тезисы выступления.

Вся жизнь Виктора Николаевича шла по одному, выработанному им самим раскладу. Произошло это в пору студенчества. Отведенный человеку недолгий век, по убеждению второкурсника Табарова, четко делился на три периода: до тридцати полагалось закончить институт и овладеть азбукой самостоятельной работы по избранной профессии. Азбукой, называл кандидатскую диссертацию. Второй период — до сорока, он считал наиболее трудоемким. За десять лет идущему в науку мужу надлежало сделать нечто значительное, обратить на себя внимание светил, не только получить звание доктора наук, но добиться признания сообщества ученых. Завершением этого периода должно стать избрание в члены-корреспонденты академии как минимум.

Возрастной предел последующим завоеваниям Табаров не устанавливал. Вступление в клан фундаторов науки открывало необозримое поле для личного вклада в исследование с большой буквы. Он должен совершить нечто такое, что раздвигало бы горизонт познания людьми окружающей среды в целом, подвигнуло бы общечеловеческий прогресс. На практике это означало: возглавить научную школу, стать руководителем одного из ведущих институтов, оказаться избранным в действительные члены академии…

В апреле этого года друзья и коллеги поздравили его с вступлением в пору «мужской зрелости», когда исполнилось сорок. Доктором он стал пять лет тому назад, раньше, чем достижение это виделось ему со студенческой скамьи. Выходит, первые два этапа восхождения покорились досрочно! Но все пять лет после защиты докторской Табаров упрямо шел к намеченной цели: накапливал материалы, сопоставлял работы других талантливых соискателей ученой степени, обобщал. Заодно формировал закономерности земных структур в некую собственную теорию. Условно он называл ее симметричной. С помощью изобретенного им метода ученый намеревался сделать переворот в геологической науке, снабдить нынешних разведчиков недр своей методикой ведения поиска.

Доктор наук вышел на исходный рубеж для атаки на сложившиеся и порядком надоевшие приемы разведки, которые, на его взгляд, уже тормозили весь фронт изысканий. Эрудиция и авторитет в своем деле у сорокалетнего теоретика были уже такими, что к нему без всякого смущения обращались за советом коллеги, начинавшие четвертью века раньше. В геологии он стал флагманом целого направления, именуемого металлогенией. В будущем его работы могут стать школой для нового поколения ученых. Однако вернемся к тому времени, когда Виктор Табаров лишь мечтал о подобной карьере.

В двадцать два года студента подстерегла первая опасность, едва не перечеркнувшая все его расчеты на будущее. Несмотря на честолюбивые планы и умение ограничивать себя в развлечениях, Виктор был юношей мечтательным, живым, способным серьезно увлечься. Мечты его охватывали мир от глубокого подземелья до немереных высот космоса. Правда, другие планеты его интересовали только как покорителя недр, не больше.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 109

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Клад - Медеу Сарсекеев бесплатно.

Похожие на Клад - Медеу Сарсекеев книги

Где-то возле Гринвича - Олег Куваев - Советская классическая проза
«Оптика разлуки» - Сергей Юрьенен - Советская классическая проза
Сколько стоит песня - Алла Фёдоровна Бархоленко - Советская классическая проза
Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - Дмитрий Снегин - Советская классическая проза
Том 4. Письма, А. Н. Пирожкова. Семь лет с Бабелем - Исаак Бабель - Советская классическая проза
Смешные и печальные истории из жизни любителей ружейной охоты и ужения рыбы - Адександр Можаров - Советская классическая проза
Один день Ивана Денисовича - Александр Исаевич Солженицын - Советская классическая проза
Разгром - Александр Фадеев - Советская классическая проза
Бунташный остров - Юрий Нагибин - Советская классическая проза
Так было… - Юрий Корольков - Советская классическая проза

Оставить комментарий