class="p1">– Я бы не стал платить за то, чтобы разложить тебя на своей койке; я бы заплатил, чтобы облегчить тебе жизнь. Что касается «Дна кувшина», ты понимаешь, что большинство посетителей ходят туда, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности?
– Большинство, но не все. Некоторые приходят за напитками и вкусной едой.
Его взгляд скользит по моему лицу, быстрые синие всполохи, потемневшие от нерешительности.
– Ты когда-нибудь, – у него перехватывает дыхание, – спала с мужчиной за деньги?
– Нет.
Его глубокий выдох согревает кончик моего носа.
– Хорошо.
– Это бы все разрушило?
Его хватка усиливается до такой степени, что его большие и указательные пальцы впиваются мне под ребра.
– Нет, но я предпочитаю быть единственным лючинцем, знакомым с формой твоего тела и ароматом твоей… – он опускает нос к нежной коже за мочкой моего уха, – промежности.
Я покрываюсь мурашками. Никогда бы не подумала, что мое тело отреагирует на это странное слово чем-то иным, кроме отвращения, и все же Данте произносит это откровенно и чувственно.
Когда он оставляет следы поцелуев на моих острых плечах, я признаюсь:
– В ночь пира я поцеловала кое-кого, потому что думала, что ты меня не пригласил. – Когда он перестает целовать меня, я добавляю: – Дальше поцелуев дело не зашло.
– Кого?
– Ты его не знаешь.
Он поднимает голову:
– Значит, не лючинца?
– Потому что ты знаешь всех мужчин в Люче?
Нерв пульсирует возле его сжатых губ.
– Сколько женщин ты поцеловал?
Он отпускает мою талию.
– Это не одно и то же.
– Почему? Потому что ты мужчина?
Снова бьется нерв возле скулы.
– Ты сбился со счета?
– Я никогда не считал.
– И все же ты неодобрительно относишься к моему пустяковому опыту?
– Ты права. Это несправедливо. – Помолчав, он произносит: – Прости меня. – Его руки снова скользят по моей талии, затем вверх по позвоночнику. – Больше никаких разговоров о других мужчинах.
Я бросаю на него многозначительный взгляд:
– Или о других женщинах.
Улыбка смягчает его губы.
– Или о других женщинах. Только ты.
– Только ты.
Он притягивает меня к себе и целует долго и крепко, зубами и языком, как будто хочет стереть любые чужие следы. Когда мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, он хрипло произносит:
– Мне нравится твое платье, хотя больше понравилось бы то, что я купил для тебя.
К счастью, он не замечает моей гримасы, потому что его взгляд прикован к точке пульса на моей шее. Он убирает мои волосы, обнажая засос Энтони. Я ожидаю хмурого взгляда, но вместо этого Данте прижимается ртом к поблекшему синяку и посасывает.
Разве это правильно, что мне нравится этот маленький собственнический поступок?
Он ведет меня назад, пока я не упираюсь в его койку, его ловкие руки расстегивают пуговицы на моем платье. Секунду спустя оно беззвучно падает к ногам, и я остаюсь стоять в таких прозрачных панталонах, что сквозь них виднеются волосы.
Данте рассматривает меня, его грудь едва двигается, выражение лица непроницаемо. Я чувствую неуверенность. Несмотря на все слова о моей красоте, у этого мужчины наверняка были десятки более красивых женщин.
Женщин с заостренными ушами, умелыми языками и пышными изгибами.
Я бросаю взгляд на плотно закрытую створку палатки.
– Фэл? – Он наклоняет голову, встречаясь со мной взглядом. – Ты передумала?
– А ты?
– Нет. – Его уверенность подтверждает мою.
Если бы Бронвен не предсказала мое будущее, я бы заставила Данте заслужить этот момент, ухаживать за мной. Но, что бы ни случилось, мы с ним в итоге будем вместе.
– Я слишком сильно люблю тебя, чтобы передумать.
Улыбка освещает его красивое лицо, когда он поднимает мои руки и кладет их на воротник своего мундира.
– Как насчет того, чтобы ты раздела меня?
Бешеное сердцебиение заставляет пальцы дрожать. После нескольких неудачных попыток продеть пуговицу в прорезь Данте накрывает мои руки своими и направляет их. Расстегнув пуговицы, он отбрасывает мундир в сторону и подносит мои руки к своей рубашке. Я вытаскиваю ее из брюк и снимаю с него. Хотя он, не теряя ни минуты, тянет мои руки к поясу своих брюк, я останавливаюсь, чтобы полюбоваться его телом от тонкой талии до стройных плеч.
– У нас не так много времени, – бормочет он.
– Я знаю, но дай мне минутку рассмотреть тебя. – Я высвобождаю руки из его хватки и провожу ими вверх по его упругому животу, по округлым грудным мышцам, темным соскам, острым ключицам. Я не пропускаю дрожь, сотрясающую его тело, когда я провожу руками вниз по его красивому торсу к брюкам и расстегиваю пуговицу на ширинке.
Когда ткань скользит вниз по его узким бедрам, я убираю руки и снова смотрю ему в глаза. Хотя я никогда не думала, что потеряю девственность среди дня, в палатке в казармах, я всегда представляла, что потеряю ее с этим мужчиной. Полагаю, время и место не имеют большого значения, когда ты с нужным человеком.
Данте захватывает мой рот в поцелуе, от которого бабочки порхают в животе и груди, и притягивает мое тело к своему. Не прерывая поцелуя, он сплетает наши пальцы вместе и проводит ими по своей напряженной плоти.
– Посмотри, что ты делаешь со мной, – хрипит он, покусывая мою нижнюю губу, прежде чем переместить наши сплетенные руки на себя.
Он пульсирует под моей ладонью, его кожа атласно-мягкая и ребристая из-за набухших вен. Не дожидаясь подсказки, я провожу большим пальцем по блестящему кончику. Его рука отпускает мою, чтобы обвиться вокруг моей шеи.
Сжимаю. Я, должно быть, прикладываю слишком много силы, потому что его губы кривятся, и я тут же разжимаю пальцы:
– Я сделала тебе больно?
Его гримаса превращается в улыбку.
– Нет, Фэл. – Он чмокает меня в губы. – Это приятно, но было бы еще лучше, если бы ты двигала рукой вверх и вниз.
Я думала, что благодаря Катрионе, Фебу и Сибилле точно знаю, что делать, но оказалось, что это совсем не так.
Следую его указаниям, он стонет, и я воспринимаю это как хороший знак.
Я двигаю рукой быстрее и сильнее.
– Вот так?
– Только так. – В его груди урчит. – Только так.
Его веки закрываются, голова откидывается назад, длинные косы хлопают по спине. Он прекрасен, причем везде. Когда я позволяю своему взгляду блуждать по плоти, которую сжимаю, его рука хватает мое запястье и останавливает его.
Я снова перевожу взгляд на его лицо, больше не искаженное удовольствием.
– Я сделала что-то не так?
– Ты была идеальна. Все было идеально.
– Тогда почему?
– Потому что я не хочу кончать в твою руку. – Он касается большим пальцем моей
